Убийство в Эй-Би-Эй - Айзек Азимов

Я вошел в вестибюль и услышал возглас, которого, наверное, подсознательно опасался с самого начала:

– Дэра-ай-ес, я ищу тебя целый день.

Не думаю, чтобы она делала это, но с ее стороны было мило так сказать.

– Привет, Ширли, – сказал я бесцветным голосом. – Извини, у меня был очень трудный день.

– Знаю. Все об этом говорят. Как ужасно! Именно ты должен был найти его. Я думаю, из-за этого ты не подошел к киоску, где я надписывала автографы.

– Я провел время с полицейскими, малоприятное занятие, – оправдывался я.

– Бедняжка, – проворковала она.

Странно, до чего я чувствовал себя неуязвимым для ее чар.

– Меня уже мутит от этого, я собираюсь пойти домой и немного прийти в себя, – я слегка отодвинулся от нее.

У нее был удивленный и обиженный вид.

– Домой?

– Так будет лучше, Ширли. Сегодняшний день вымотал меня, – я нарочно зевнул и почувствовал, что мне и впрямь хочется спать. – Ты будешь здесь завтра?

– Не знаю, – ответила она сухо.

– Я буду. Может быть увидимся. – Я повернулся и вышел из отеля.

Когда я очутился в своей комнате, и дверь захлопнулась за мной, я не мог вспомнить, как дошел от отеля до дома. Расстояние было больше мили, но я не помнил ни одного шага. Мое возвращение напоминало мгновенное перенесение массы, нечто из глупых научно-фантастических рассказов Азимова.

(Насколько я помню, я имел в виду вообще научно-фантастические рассказы. Не сомневайтесь, что Азимов вставил свое имя, как будто он единственный автор научной фантастики в мире.

Дэрайес Джаст.

В одном из моих лучших рассказов "Такой прекрасный день", который входит в сборник «Сумерки» и другие рассказы", происходит перенесение массы. Поскольку Дэрайес после настойчивых расспросов признал, что читал этот рассказ, я утверждаю, что моя интерпретация максимально близка к истине.

А. Азимов.)

Прежде чем заснуть, я вспомнил, что Айзек Азимов был вторым писателем, надписывающим утром автографы. Он мог видеть, с кем пришел Джайлс. Завтра утром, кажется, в 11 часов, он должен участвовать в симпозиуме, и я подумал, что пойду туда. Во всяком случае… сам по себе он… может оказаться интересным. И я заснул.

Часть третья

Вторник. 27 мая 1975 года

1. Дэрайес Джаст. 6.00

Спал я плохо. Мне снились дурные сны, подробностей которых я не помню. Я открыл глаза в 6 часов утра – во рту был отвратительный привкус, подушка намокла от пота.

Какое-то время я смотрел в потолок, пытаясь отделить кошмары, созданные моим воображением, от кошмара вчерашних реальных событий, и понял, что больше мне не заснуть. Я встал, принял душ, побрился и решил не возиться с завтраком дома. Было теплое ясное утро, и я пешком отправился в отель.

Кафе в отеле было почти полно, хотя я пришел в 7.30. Я заказал блины и ветчину и стал прислушиваться к разговорам. Говорили о чем угодно – о боксе, о том, что ни редакторы, ни издатели не заглядывают в книжные магазины – как же им знать проблемы книготорговцев? – и о других пустяках. Закончив завтрак, я пошел между столиками, продолжая прислушиваться. Как понимаете, я делал это не из любопытства. Мне хотелось знать, какое впечатление смерть Джайлса произвела на участников съезда. Ответ был прост – никакого.

Жизнь продолжается.

2. Сара Восковек. 8.45

Примерно без четверти девять я поднялся на шестой этаж. Начальник службы безопасности, наверное, еще не пришел, и я вообще не знал, где его кабинет, зато знал, где кабинет Сары. Вряд ли она уже явилась, но я решил подождать.

Я ошибся: она была у себя, я постучал по косяку двери.

– Привет!

Она обернулась:

– Как себя чувствуете, Дэрайес? Вид у вас измученный.

– Плохой день и плохая ночь. Но ничего.

– Знаете, медицинский эксперт приезжал вчера около 19.30 и увез тело.

– Я так и предполагал. А куда делась Юнис? Я имею в виду миссис Дивор.

– Этого я не знаю. Думаю, что ушла домой. Хотите кофе?

– Спасибо, только что пил.

– Могу я вам чем-нибудь помочь?

– Когда приходит начальник службы безопасности? У него какое-то труднопроизносимое имя.

– Марсольяни, – она взглянула на часы. – Обычно он приходит рано. Хотите повидать его?

– Даже очень.

– Я позвоню ему и скажу об этом, но, знаете, вчера он был немного недоволен вами.

– Он сказал, почему?

– Сказал, что вы суете нос, куда не следует. Но не уточнил.

– Я действительно всюду сую свой нос, по крайней мере в данное время. Например, можете вы мне сказать кое-что, прежде чем позвоните ему?

– Смотря что.

– Существует ли в отеле проблема наркотиков?

– Проблема наркотиков?

– Ну, замешан ли отель в той или иной степени в продаже или доставке наркотиков… героина?

– Конечно, нет!

– Хорошо, не отель. Но не происходит ли это здесь без ведома отеля? Вот что я имею в виду.

Она задумчиво смотрела на меня:

– Почему вы спрашиваете?

– Я же сказал, что всюду сую свой нос.

– Поистине. Вы не имеете права задавать такие вопросы, а я – отвечать на них. Если вам надо об этом знать, следует спрашивать у Марсольяни, но не думаю, чтобы он вам ответил.

– Вы ему позвоните?

Она позвонила и вкрадчивым голосом сказала:

– Он хочет зайти к вам на минутку.

Это она придумала сама, я такого не говорил.

3. Энтони Марсольяни. 9.20

Марсольяни – его кабинет тоже на шестом этаже – заставил меня долго ждать. Он не спеша перебирал бумаги и всем своим видом показывал, что не спешит. Я сидел, стараясь не проявлять признаков нетерпения. Наконец в 20 минут десятого, когда ему надоело играть в ничегонеделание под моим пристальным взглядом, он спросил:

– Чем могу быть полезен?

– Можете вы узнать, показало ли вскрытие, что мистер Дивор употреблял наркотики?

– Нет. Позвоните в полицию или узнайте у его жены. Еще что?

– Полиция мне не скажет, и с моей стороны было бы непристойно беспокоить его жену подобным вопросом. Почему вы не можете мне сказать?

– Мне полиция тоже не говорит. Это не мое дело.

– Так ли? В номере отеля находился героин.

– Я его не видел.

– Он был там. Кто-то его смахнул.

Он слегка покраснел:

– Этот «кто-то» – я?

– Я никого не обвиняю, но он был там, а потом исчез. Мне представляется важным знать, связано ли это с Дивором. Если он не был наркоманом, героин мог остаться от того, кто до него жил в номере.

– Даже если так, что дальше?

– Тогда что это – изолированный случай или в отеле существует проблема наркотиков?

– Не знаю, о какой проблеме наркотиков вы говорите.

– Я тоже не знаю. Нечто такое, из-за чего было бы нежелательно, чтобы в номере обнаружили героин.

– Это было бы нежелательно в любое время и по любой причине.

– Если бы вы обнаружили героин, вы бы сообщили полиции?

– Конечно.

– Или же пытались бы втихую заняться этим сами, чтобы не пришлось обращаться в полицию?

Марсольяни долго смотрел на меня и потом сказал:

– В наши дни проблема наркотиков существует повсюду. Немыслимо, чтобы обошлось без инцидентов в любом отеле. Что касается конкретной проблемы, это совсем другой вопрос. Если бы она возникла, я несомненно сообщил бы полиции и, уж конечно, не сообщил бы вам.

– Вы, например, не ссыпали бы героин в конверт и не унесли?

– Нет, я бы этого не сделал бы, и вам повезло, что вы такая пигалица, иначе за такие слова я бы вас поднял, сломал пополам и выбросил бы обе половинки из кабинета.

– Тогда мне повезло, что я такой маленький, – вежливо заметил я и встал.

– Минуту, – сказал он, – напомните мне ваше имя.

– Дэрайес Джаст.

– Мистер Джаст, я думаю, что все эти разговоры вызваны тем, что вы по-прежнему считаете, что тот мужчина из номера 1511 был убит. Вы сказали полиции о своей версии?

– Нет, после вашей реакции на мои слова я решил, что лучше найти более веские доказательства.

– Понятно, тогда, мистер Джаст, позвольте мне сказать вам следующее: если человек из номера 1511 был убит, ваши несанкционированные и неуклюжие расследования могут побудить убийцу сделать то же самое с вами, чтобы избавиться от вас. Подумайте над этим.

– В любом случае мне, видно, недолго осталось жить.

– Подумайте об этом, но по ту сторону двери, – он достал сигару и засунул ее в рот.

Ненавижу сигарный дым. Я встал и покинул кабинет, ничего не выяснив. Статус-кво.

4. Сара Восковек. 9.35

Что делать? Я шел по шестому этажу к лифтам. Справа виднелась стеклянная дверь комнаты 622, но у меня не было предлога войти. Вопрос решился сам собой. Сара выглянула из двери и, когда я подошел, спросила:

– Марсольяни только что звонил мне. Он сказал, что не хочет больше вас видеть ни по какому поводу. Поэтому я предположила, что вы сейчас пройдете по коридору, и хотелось верить, что вы целы и невредимы. Судя по его голосу, он разъярен.

– Он был разъярен и не прибил меня только потому, что я такой маленький.