ИСКУССТВО ОСТРОВА ПАСХИ - Тур Хейердал

Кроме огромных кукол из тапы (лубяная материя), которые можно было показывать иноземцам, не боясь кражи, о художественных способностях пасхальцев гостям и на этот раз оставалось судить лишь по живописным узорам татуировки, надежно зафиксированной на коже островитян: «Их предводители или начальники расписывают все тело каким-то растением или жидкостью, дающей ярко-красный цвет; они рисуют множество линий, пирамид, закорючек и жутких личин, однако располагая все так упорядоченно и симметрично, что лишь очень искусная рука смогла бы их воспроизвести. Особенно спина расписывается всевозможными завитушками с мастерством, которое нас поразило; что справа, что слева все пятнышки, все линии расположены совершенно правильно. На животе они изображают два страшных чудовища, именуемых паре, и мне показалось, что изображения эти священны в их глазах; во всяком случае, они против того, чтобы к ним прикасались руками. Молодые люди не украшают тело такими узорами, лишь у некоторых на шее изображен воротник такого же цвета, с подвешенным к нему небольшим животным, похожим то ли на жабу, то ли на лягушку, которое они называют коге» (там же, с. 98).

В чрезвычайно скудной фауне острова Пасхи не было никаких чудовищ и ничего похожего на лягушку или жабу. Жабы и лягушки широко представлены в фауне и в искусстве Южной Америки, а в Полинезии они вообще не водятся. Так что приведенное наблюдение ранних путешественников особенно интересно для данного труда, ведь животные, напоминающие лягушку, — распространенный мотив каменной скульптуры, полученной нами из пещерных тайников (с. 140, 148; фото 172, 173, 216 а, 217, 238–241).

Визит Кука в 1774 году

Когда капитан Джемс Кук через четыре года после испанцев подошел к Пасхе, на острове, судя по всему, успела отбушевать еще одна из катастрофических войн Хури-моаи. Плантации были заброшены, численность населения сильно сократилась, люди отчаянно бедствовали. С продовольствием было так плохо, и вся обстановка была настолько тяжелой, что Кук (1777, с. 285) отметил: «Только крайняя необходимость может побудить кого-либо зайти на этот остров». Его спутник Форстер (1777, с. 598) писал: «Право, как подумаю о бедственном положении островитян, удивляюсь, что они поделились с нами провизией, выращивание которой наверно стоило им больших трудов и мучений».

Если испанцы четырьмя годами раньше, а до них первооткрыватели Пасхи голландцы говорили о цветущем населении смешанного расового состава (Behrens, 1722, р. 134, 136; Gonzalez, 1770, p. XIV; Aguera, 1770, р. 96, 99; Herve, 1770, р. 127) численностью около трех тысяч (Gonzalez, 1770, p. XIV), то англичане застали всего шестьсот-семьсот человек, причем женщины составляли одну треть, и все жители были полинезийцы — малорослые, щуплые, робкие и жалкие (Forster, 1777, vol. 1, p. 564, 584–585, 594–595; Cook, 1777, vol. 1, p. 290). Это резко отличается от того, что незадолго перед тем наблюдали испанцы, утверждавшие, что мужчины в большинстве отличаются высоким ростом. Из любопытства они даже измерили двоих пасхальцев — рост одного был 1,96 м, другого 1,99 м (Agiiera, 1770, р. 99).

Кук и сопровождавшие его натуралисты Форстеры были зоркими наблюдателями, и, как уже говорилось, они подчеркивали, что каменные статуи — памятники старой культуры, о которых новые поколения пасхальцев ничуть не заботились. О платформах и водруженных на них статуях сообщается, что они подверглись выветриванию и пострадали как от времени, так и от вандализма; большинство изваяний было повержено на землю. Англичане дошли до заброшенных карьеров Рано Рараку — они заросли бурьяном, а сползающий сверху обломочный материал и делювий уже погребли высокие статуи у подножия по грудь, почти как мы это видим сегодня (рис. 1). Даже деревьев, необходимых для изготовления лубяной материи, стало так мало, что они не обеспечивали местных нужд.

Несомненно, крайняя нужда заставила островитян извлечь из тайников личное имущество, которого прежде гостям не показывали, считая слишком ценным и священным, чтобы торговать им. Форстер младший (1777, т. 1, с. 580–581) сообщает, что обедневшие пасхальцы умоляли уступить им типу, приобретенную англичанами на Таити, и добавляет: «Желание получить эту материю побудило их предложить для продажи вещи, с которыми они при других обстоятельствах, вероятно, не расстались бы так легко. Тут были различные местные головные уборы, ожерелья, подвески для ушей, а также несколько человеческих фигурок из узких кусков дерева длиной около восемнадцати дюймов или двух футов, причем фигурки эти были вырезаны куда более изящно и пропорционально, чем можно было ожидать после знакомства с грубо исполненными статуями. Фигурки изображали людей обоего пола; черты лица не очень приятные, и вся фигура в целом непомерно длинная; однако было в них что-то характерное, обличающее художественный вкус. Плотная древесина изделий прекрасно отшлифована, цвет темно-коричневый, как у казуарины… Махине пришел в восторг от этих резных человеческих фигурок, которые по исполнению намного превосходили э Тээс (Тики) на его собственной родине, и он приобрел несколько штук, заверив нас, что на Тахеитее они будут оценены очень высоко. Старательно собирая такие редкие вещицы, он однажды напал на вырезанную из желтой древесины женскую руку, почти в натуральную величину. При ближайшем рассмотрении оказалось, что все пальцы изогнуты вверх, как это принято в танцах на Тахеитее, и ногти изображены очень длинными, выступая по меньшей мере на три четверти дюйма от кончика пальцев. Материалом для изделия послужило редкое ароматное дерево, произрастающее на Тахеитее… Махине потом подарил эту вещицу моему отцу, а тот в свою очередь преподнес ее Британскому музею» (см. в этом томе фото 94).

Кука (1777, т. 1, с. 293) больше заботило, как добыть свежую провизию для своей команды, страдающей от цинги, и такого рода приобретения у пасхальцев его мало занимали. Он ограничивается замечанием: «Резные поделки, обнаруженные у них, выполнены мастерски». К чему Форстер старший добавляет (1777, с. 588): «Кроме того, у них были маленькие кривые человеческие фигурки из дерева, но нам не удалось выяснить смысл и назначение этих фигурок».

Маловероятно, чтобы эти искусно выполненные, стилизованные изделия искусства явились результатом внезапной вспышки интереса к резьбе после визита испанцев четырьмя годами раньше. Конечно же, испанцы были правы, предположив, что хитрые пасхальцы прятали свои сокровища в подземельях.