Мы любили (СИ) - Гойдт Юлия

Марьяна изо всех сил намекала, что с удовольствием ждёт меня на заседаниях этого клуба. Но с некоторых пор с Марьяной я не хотела иметь никаких отношений кроме уроков, а с театром её и тем паче. Ссориться же с ней не хотелось. И от этого меня спасла дорогая наша Жужанна. Она нам преподавала биологию. Жукова Жанна Анатольевна, если кто не знает. Заслуженный учитель, лауреат и всё такое. У неё ещё моя мама училась.

Жужанна решила, что мы с ней должны выиграть районную олимпиаду по биологии, и методично меня натаскивала. Олимпиаду назначили перед самым новым годом. Из-за театра и своих любовных переживаний я сильно подзапустила процесс и теперь навёрстывала великанскими скачками. Попутно Жужанна образовывала и весь класс. Она даже Серёжку попыталась в это дело втянуть, наивно решив, что раз мы сидим теперь вместе, то и интересы у нас сделались одинаковые. Только он не дался. Зато заметные успехи стал делать Евген. Если с другими местами у него и были какие-то проблемы, то с головой наблюдался всё ж таки полный порядок. И Жужанна с нарастающим умилением слушала его ответы.

Окончательно он покорил её и в самом деле великолепным рефератом на тему генной инженерии. Жужанна отдала ему целый урок. Сначала она сама вкратце изложила историю поисков и открытий в этом направлении, причём так, что захотелось немедленно завести себе электронный микроскоп и в костюме на манер космического создавать новые формы жизни и вообще ощутить, как это — быть богом. У Евгена получилось не хуже. Он притащил ещё и слайды, по большей мере конечно — кадры из «Парка Юрского периода», но всё равно было здорово.

На Евгена вся женская часть класса в тот день смотрела, развесив губы. Такой он был вдохновенный и увлечённый. С недавних пор он перестал стричь волосы, и теперь они у него отросли до воротника. Получился шикарный белокурый каскад. А в тот день он вообще явился в костюме и при галстуке, весь такой повзрослевший и обаятельный. Недовольна была одна Светка, но это заметили только мы с Наташкой, потому что лишь при нас она не стеснялась плакать в туалете. Что-то в их отношениях разладилось после того приснопамятного случая с лишением анальной девственности, чем-то таким Светка ему не потрафила.

Перед самой олимпиадой Жужанна устроила большой тест, потому что в школу прислали бумагу, в которой говорилось, что число кандидатов на участие в районной олимпиаде не ограничено, что всё на усмотрение школы. В результате нас набралось пять человек. Я, Евген и трое из младших классов. С младшими Жужанна отправилась сама, потому что у них не было ещё паспортов. А мы, как выпускники и вполне самостоятельные люди приехали одни. Олимпиады проводили сразу в двух школах, расположенных на самой границе нашего и соседнего районов. Предполагалось, что в конце второго дня в той школе, куда приехали мы, состоится викторина, или как её там, интеллектуальная дуэль для победителей с той и другой стороны.

Вот знать бы заранее, чем всё это кончится, наплевала бы я на дополнительные баллы и на надежды заполучить студенческий билет без экзаменов. Нет, в первый день всё было нормально. Мы зарегистрировались, накатали тест, потом порешали задачки. Их, кстати, было десять штук, причём таких, что если бы не дополнительные занятия с Жужанной, фиг бы я хоть одну решила. Когда я пыхтела над седьмой по счёту, мимо меня проходила чужая учительница, заглянула в мои листы и ласково так, одобрительно погладила по голове. Ну, будто бы я ей сделала очень дорогой подарок. Было так приятно, что незнакомый человек получил квант позитива, а я сумела этот квант произвести на свет. Может быть, так и учатся сиять?

Домой мы ехали на автобусе. Евген всё бурчал и ужасался, как люди могут перемещаться в таких ужасных колымагах, патриций, блин. А потом стал привязываться ко мне, заметила ли я ту миниатюрную азиаточку, которая сидела в третьем ряду напротив меня. Он мне сильно мешал. Потому что я предвкушала, как сейчас заявлюсь к Серёжке, вытащу его из-за компьютера и основательно разложу на какой-нибудь поверхности. Зацелую, чтобы из глаз ушёл электронный отблеск, а потом блаженно буду слушать его развесёлый трёп на какую-нибудь заскорузлую тему и любоваться. И вот в такие мечты без конца вторгался нудный голос Евгена с разговорами про какую-то азиатку. Пришлось отвлечься и обстоятельно объяснить ему, что у меня традиционная ориентация и даже более того — ретроградная. В самой тяжёлой форме.

— Полька, ты — дура! — тоном полного восхищения сказал Евген и полез щупать меня.

Я быстренько врезала ему, как научил Серёжка, и злорадно наблюдала, как он корчится.

— А не будешь руки распускать! — сказала я.

— Это садизм, — отдышавшись, сказал Евген.

— Правильно, — ответила я. — Я такая.

— Знала бы ты, — пробормотал Евген, — как я тебя хочу.

— И знать не хочу, — успокоила его я. — Что там у тебя со Светкой?

— С этой подзаборной? — презрительно спросил Евген. — Ничего! Вот её я уже точно — не хочу!

Он откинул назад свою пшеничную гриву и вдруг полез целоваться. Пришлось принимать срочные меры. Но он не отставал. Народу в автобусе было много, отойти я не могла и поднимать шум тоже не хотелось. Пришлось прибегнуть к угрозам.

— Пожалуюсь Сергею, — сказала я.

— Поль, — взмолился вдруг Женька. — Зачем он тебе сдался?!

— А ты? — спросила я.

— Я тебя люблю! — бухнул он.

Меня разобрал такой смех, что на нас начали оборачиваться.

— Перестань! — разозлился Евген.

Но у меня не получалось, даже слёзы потекли. Пришлось убираться из автобуса. Женька не отставал. Мы шагали мимо бесчисленных магазинчиков, переливающихся новогодним убранством. Вокруг мельтешил обалделый от предчувствия праздника народ. Я вспомнила, что завтра папа ведёт нас покупать платья, и мне захотелось немедленно оказаться дома. Мы с мамой ещё не решили, в какой магазин идём. Это дело мы сегодня обсудим под ехидные папины комментарии. Вот только бы у них в больнице не случилось какое-нибудь ЧП, а то опять сидеть одной.

— Ты не слушаешь, что ли?! — рявкнул вдруг Евген так, что на нас заоборачивались.

Пришлось признаться, что да, не слушаю.

— А что такое? — спросила я.

— Да ничего! — рассердился он.

До нужного мне дома оставался ещё один автобусный перегон, и я ускорила шаги, предвкушая тепло и Серёжкины горячие руки.

— Не убегай, — сказал Евген. — Объясни. Пожалуйста.

— Что ты хочешь? — уже рассердилась я, потому что начала мёрзнуть.

Оказалось, что его всё ещё занимает вопрос, почему Серёжка, а не он красивый. Аргументы типа «не в моём вкусе» на него не действовали.

— Ну, ладно, — сказала я. — Ты сам напросился. Ты мне не нравишься потому, что ты опускаешь людей, а потом ими пользуешься. Я не знаю, почему так происходит, но, по-моему, ты их боишься. Ну, что они окажутся умнее, тоньше, краше и вообще лучше, а потому надо сперва затоптать.

— Ты про Светку? — пренебрежительно спросил он.

— И про Артёма, — согласилась я.

— Но тебя я топтать не буду, — сказал он.

— Правильно, — согласилась я. — Кто ж тебе дастся!

Он обиженно засопел, а потом попросил, чтобы завтра я его дождалась, чтобы не ехала одна, потому что он попросит у отца машину. Я без задней мысли согласилась. Я уже видела знакомый подъезд и окно на шестом этаже с каким-то экзотическим цветком. Не прощаясь, я рванула туда прямо через двор по глубокому снегу мимо качелей, накрепко вмёрзших в основание ледяной горки.

Серёжка высмотрел меня в окно. Он меня жда-ал, ура! Мы стали целоваться прямо в прихожей и не останавливались всю дорогу, пока добирались до его комнаты. На экране у него снова висели оранжевые квадраты. Это значило, что заказ он ещё не выполнил, и плакали мои мечты насчёт поваляться и потрепаться. Ну, хоть мамы его дома не было. Я позволила стащить с себя одежду и взялась за него. Серёжка мне усиленно мешал поцелуями и захватами своими. Потом он сам выдрался из джинсов и уронил меня на свою странную жёсткую кушетку.