Алоха, мой друг - Анна Богдановна Шулятицкая

же стараюсь не ради себя. Узнав, что у нас общее хобби, бабушка предложила сделать обряд, после которого тебя снова потянет фотографировать. Обещает впечатляющий результат.

– А стоит ли?

– Я видел, как бабушка творила чудеса. Выручала из беды, но главное – всегда говорила правду. Она обычный человек с необычными способностями. Веришь или нет, но у неё есть особая сила. Внешне она хрупкая, но духом сильная, крепкая. С кровью, как и с мёртвыми, не работает. Ни одно животное в её руках не пострадало!

– А с кем работает?

– С людьми и светлыми духами. Сотрудничает с природой, особенно, с водой и землёй. Скажу по секрету, что люблю бабушку больше, чем родителей. Они с детства отправляли к ней погостить, – начал Келвин со сладкой ностальгией, глядя неотрывно вдаль. – Мы гуляли, танцевали, пели. Даже дрались и кусались. Ласково, не до крови. (Сейчас мы так не делаем, ведь я взрослый мальчик, а она взрослая девочка.) Именно она была первой, кто поддержал заниматься съёмкой. Правда, мне не раз доставалось. Бабушка не разрешала снимать, когда была занята, а я не слушался. Фоткал её под разным углом, то из-под столика, то из приоткрытого шкафчика с книгами о целительстве и минералах.

– И когда поедем?

– Сегодня. С ночёвкой.

– Можно взять Хью с нами?

– Твоего друга? Ну-у, – протянул Келвин, прежде чем принять решение.

– Он не помешает ритуалу на привлечение богатств, мужа и сорока кошек?

Келвин рассмеялся и, подвинувшись, доверчиво наклонился, отойдя от ностальгического сна.

– И такое бабушка умеет. Всё умеет. Но поскольку некоторые обряды отбирают много сил, она проводит их реже.

– Можно? – спросил я повторно в каком-то мистическом трепете. Столько воспоминаний за один день! А дальше, кто знает…

– Если тебе не будет страшно с Хью, то ничуть, – проговорил Келвин абсолютно уверенно и мягко. – Правда, есть правила. Запомни, во-первых, никаких фоток и видео. Мы едем не на шоу или представление. Бабушка против, чтобы о ней распространялись в интернете и снимали на неё «разоблачения». Во-вторых, не трогай обрядовые предметы без спроса. В-третьих, не проявляй недоверие. Положись на высшие силы, как бы это не звучало легкомысленно и наивно.

Хью баловался с хорьком на заднем сиденье. Он совал Багире изюм, и она жадно жевала, больше не издавая рассерженное гуканье. Переноска подпрыгивала, когда мы наезжали на кочки и камни. Хью заботливо придерживал её обеими руками и приговаривал:

– Всё хорошо, милая, не переживай, успокойся. Мы почти приехали.

Посмотрев в зеркало заднего вида, Келвин отметил, что Хью даёт Багире слишком много изюма, и предостерёг:

– Ей будет плохо.

– Но она такая голодная! Жалко зверька.

– Багире всегда мало, у неё бездонный желудок. Остальное съешь ты. Или отдай нам.

– Ну уж нет! Я себе оставлю.

Солнце прыгнуло в океан, как дайвер, и безмятежный, томный, невозмутимый Оаху очнулся от спячки. Я приспустил стекло. Хрюканье заблудившихся свиней смешивалось с писком голодных комаров. Один из вепрей с коричневой шерстью выбрался на дорогу и закричал дико и возмущённо, когда его ослепили фары. Клыки, которыми он копался в земле, были перепачканы грязью и ещё чем-то бурым. Келвин остановил машину. Багира хотела было высунуться, но её удержала металлическая дверца с замком. Хью кинул последние ягоды в рот, перекусив с аппетитом, и вытер пальцы влажной салфеткой. Мы подождали, пока вепрь уйдёт.

Мы ехали по долине, утопающей в зелени. В складках гор струились водопады, белые, еле заметные, напоминающие стеклянную лапшу. После заката, к несчастью, их вовсе не было видно.

За окном сгущалась темнота, будто в запертом гардеробе. Хью прислонился к стеклу, заглянул вглубь пальм, и вдруг нас здорово тряхануло. Машину повело в сторону. Мой возглас прервало жалобное: чавк!

– Чёрт! – выругался Келвин.

– Что произошло?

– Колесо пробито.

Мы остановились на обочине и вышли вместе с Багирой. Хью изредка оборачивался к деревьям, разрываемым глухим треском. Я направил на него свет фонарика. Он вяло реагировал на расспросы, зевал, в общем, клевал носом. Поездка, хоть и недолгая, порядком утомила друга.

Казалось, позади воцарилось мертвенное спокойствие. Звуки прекратили досаждать, напоминая надоедливых мух в жаркий день, но вдруг снова что-то переломилось. С таким шумом лопается повязка, наложенная на рану. Чёрный, уже не настолько мелодичный и живой лес окружал нас плотным кольцом, не давая продохнуть. Тихое, неподвижное небо без звёзд давило на макушку, плющило полусонный мозг. Создания, о которых я читал в магазине «Кане и романы», выбирались из нор и зарослей. То ли гекконы носились за сверчками и тараканами, то ли дикие козы и лошади топали в поисках ночлега, то ли нечто невидимое передвигалось под покровом ночи, учуяв манящий след.

Келвин, придерживаясь невидимой инструкции, менял колесо.

– Камень помешал или гвоздь… или что-нибудь похожее на это. Подобное случается нечасто. Ну, хорошо, что мы не на резиновой лодке, иначе бы утонули.

– Позитивненько.

– А то!

– На этой дороге не бывает случайностей.

– О чём ты?

– Есть одна легенда…

Хью был тут как тут. Он ни на минуту не забывал о Багире, хоть и подрагивал от холода, доставляя хорьку мелкое неудобство.

– Легенда? – повторил он тихо.

– Страшилка, – поправил я и хлопнул комара, присосавшегося к ляжке.

– Расскажи, – потребовал Хью. – Атмосфера уж очень здесь жуткая. В самый раз для страшных историй!

– Неправильно перед обрядом говорить о духах в негативном ключе.

– Ну, мы ведь не ржём.

– Ещё б вы ржали! – сказал он и вздохнул с укоризной.

– Ты что, испугался?

– Ага. Вроде старший, большой, почти как мой двоюродный брат, – прокомментировал едко Хью. – Ладно ещё, когда бабушка прибегает к магии, она шарит. Нельзя смеяться над стариками. А тут просто история, так сказать, фастфуд для ума.

Вне всякого сомнения, Келвину не нравилась эта идея. Одарив меня умоляющим взглядом, в котором читались и стыд, и холодный ужас, он произнёс сдавленно:

– Призраков потревожите, или сами поверите в то, чего нет.

– Не раздувай из мухи слона.

– Пожалуйста, – попросил Келвин.

– Всё, без отговорок! Ты как хочешь, а мы с Багиркой послушаем.

– Я в этом не участвую, – добавил Келвин несколько огорчённо, обратившись ко мне. – Я-то думал, что ты поступишь мудро, а не наоборот, – просипел он с закрытыми глазами. – Фиг мне, а не нормальные пассажиры.

– Не бубни, – гаркнул Хью, у которого моментально испортилось настроение.

Город оставался близким и одновременно далёким. Предки не могли помочь в случае чего. Только мы и пустующая дорога, влажная от противного дождика.

Я решил, что Келвин трусил, раз отговаривал от страшилки. Нас было трое, поэтому-то я и прикидывался храбрецом. Перед тем как приступить к рассказу, я прокрутил в памяти кое-какие детали. Хью сгорал от нетерпения, настолько желал провалиться в события давних лет.

– Когда-то в долине жили племена, яростно ненавидевшие друг друга. Люди были полны злобы и зависти, вечно засматривались на то, что им не принадлежало, – я выражался таким же литературным слогом как мама. Как-никак, фольклор. – Если кто-нибудь отыскивал новый