Там моя мама живёт - Иван Сергеевич Черемных

и после окончания вуза никто меня в армию брать не собирался. Окончил вуз, сходил в армию, устроился на работу — очень понятная и адекватная стратегия гражданина Российской Федерации.

Вторая важная задача — закрыть все филиалы и все шарашки, в которых торгуют дипломами. До тех пор, пока документ об образовании можно будет купить, ни разу не открывая книгу, ничего хорошего не будет. Самое порочное место — это зачёсанные под государственные институты частные лавочки, которые торгуют липовыми свидетельствами, справками и дипломами. Пока у нас не будет добросовестной конкуренции в сфере образования, в России не появится свой MIT, Стэнфорд и Гарвард. Все три этих заведения частные, они выиграли в конкурентной борьбе за право называться лучшими по всем рейтингам. Только частный университет, который не примазывается к государству и нанимает лучших преподавателей из лучших, начнёт собирать самых лучших студентов со всего мира. Только эти студенты, безо всякого Сколково, сделают место своей учёбы и работы магнитом для притяжения инвестиций ведущих глобальных компаний. Идея скопировать Кремниевую долину такая же провальная, как и идея скопировать Болонскую систему.

Вообще само желание перепрыгнуть через несколько ступенек, достигнуть чего-то очень быстрыми и ударными темпами — это очень опасное желание, можно упасть и разбить себе колени в виде своих избирателей, локти в виде трудящихся над этим прожектом и лицо в виде конечных исполнителей и потребителей этой утопии. Как только мы научимся работать на потребителя, планировать на долгосрочную перспективу, не ждать результатов здесь и сейчас, а упорно конкурировать за место в национальной и глобальной экономике, у нас всё обязательно получится. Нельзя никому понравиться насильно, заставить людей находиться в стране любыми способами и за любые деньги тоже не выйдет, голодные всегда победят сытых, поэтому надо менять подход и создавать конкурентные преимущества, работать только через мягкую силу — язык, образование и культуру.

Чтобы закончить с этой мантрой, разберём понятие «культура». Латынь отсылает нас к какому-то земледелию, что, очевидно, означает «обработка земли», «выращивание». Но если мы абстрагируемся от привязки к земле, то в общем смысле культура — это возделывание человека, обработка его восприятия мира посредством искусства, ремесла, каждодневного труда и жизненного опыта с целью зародить в нём новое, необходимое для воспроизводства, а значит, и необходимое для существования. Как это работает на простых примерах? Возьмём передачу опыта и знаний от старших к младшим: если есть связь поколений, то образ мыслей, действий и поступков передаётся. Если поколения ничем не связаны, никогда не перемешиваются и не вступают в прямой контакт друг с другом, значит, культура вырождается. Как это происходит в наше время?

У меня есть друг и сосед, который родился в 1939 году, он практически ровесник моей бабушки. Его семья переехала из Китая ещё во времена СССР. Он окончил русскую школу, учился в нашем вузе, работал в Академгородке и на закате советской эпохи пытался продвигать развитие микроэлектроники в стране, поскольку понимал, что это будет критически важным направлением в будущем. Мы общаемся, делимся мыслями и обмениваемся цитатами из Библии, в общем, прекрасно проводим время. Я помогаю ему с трудностями бытового характера, он помогает мне с идеями для моей писанины, причём сам того не подозревая. Где же его дети и внуки, спросите вы. Это хороший вопрос. Сын живёт в другом городе России, внучка — в штате Калифорния другого государства. Ну, вполне возможно, он уже им всё передал, что должен был, скажете вы и будете не правы. Потому что у потомков внучки в Америке через пару поколений будет уже другая культура, они будут разговаривать на английском языке. Да и её дети вряд ли будут знать русский.

Ну, хорошо, допустим, нравится нам копировать, но это же нравится не только нам. Китай, Индия и вообще любые страны приобретают зарубежные производства — это общечеловеческая такая история. Но после того как ты слепил тысячу машин и спел тысячу песен на чужой манер, хоть и на своём языке, вдруг наступает момент, когда тебе перестаёт это нравиться. Ты внезапно понимаешь, что в той мелодии есть чужие мотивы, в той машине есть чужая традиция, всё это уходит в глубь веков чужой истории, и вот наступает изумительный миг творения, когда на бессознательном уровне твоя культура и всё то, что тебя взрастило, открывает тебе новые смыслы и новые грани. Предмет твоего копирования становится совершенно другим. Да, это всё ещё машина, и ты продолжаешь петь песню, но форма и содержание перерождаются и приобретают родные черты, свойственные тебе самому, твоей натуре и твоим истокам.

Мне кажется, в полной мере силу русской мысли можно выразить только в сопоставлении, зачастую парадоксальных противоречиях и образах контраста: как сажа бела, вода камень точит, лиха беда начало, дело мастера боится, без ножа зарезал, сапожник без сапог, уговор дороже денег, яйца курицу не учат. Это очень перекликается с китайской мудростью: наведение порядка надо начать тогда, когда еще нет смуты; единственная настоящая ошибка — не исправлять своих прошлых ошибок; лучший бой — это тот, которого не было. Но здесь мы можем увидеть и различия, китайцы как старшие дети в семье — они более ответственны, объясняют свою модель без претензии на главенствующее положение, тихи и скромны, как вода. Русские дети помладше, они разухабисты и геройски отважны, но их нельзя оставлять одних, иначе — сгорел амбар, гори и хата. Потрясающее чувство справедливости и постоянный поиск правды толкает их на самые страшные подвиги, в которых они уже не считаются ни с потерями, ни с угрозой собственному существованию.

Даже то, как при переводе на русский у разных авторов сонеты Шекспира приобретали замечательно разное звучание, свидетельствует о замечательной способности сохранения культуры в языке. То же самое можно сказать и обо всех версиях современных песен, переведенных на русский и спетых под оригинальную музыку. Эта традиция даёт нам ключ к пониманию особенности европейской и азиатской культуры сохраняться в русскоязычном обличии; способность к постоянной ассимиляции и полнокровному взаимному проникновению обуславливает уникальность этого сочетания. Причём мы же видим, насколько бережна и благодатна русская почва для любых иностранных слов, значений и смыслов, она сохраняет суть, но даёт силу и красоту в том буйном росте, который они приобретают: алтыном воюют, без алтына горюют; выбирай епанчу по своему плечу.

Однако надо задать самим себе вопрос: продвигаем ли мы русский язык на международном уровне? И надо честно признаться, что не продвигаем совсем. Об этом можно судить и по количеству иностранных студентов: в схожей