Андрей Чохов - Дмитрий Гутнов

В 1626 г. для больших мортир построили деревянные обрубы, или роскаты – деревянные помосты, засыпанные внутри землей. В расходных книгах Пушечного приказа сохранились некоторые интересные подробности этих работ. Так, 1 сентября означенного года было дано жалованье 87 плотникам, которые «около Царя и Степановой пушки обруб били». 6 сентября обруб стали наполнять землей. Одновременно готовили снасти для перемещения орудий. 9 ноября были готовы волоки под оба орудия, и 14 апреля 1627 г. начали волочить их на новое место. Работы были окончены к 27 августа.

В 1636 г. под пушками соорудили каменные лавки, где процветала торговля вином. В те годы дуло Царь-пушки частенько служило убежищем для московских пьяниц, где они отсыпались после возлияний.

Задумав в самом начале XVIII в. постройку в Кремле цейхгауза, Петр I имел намерение сделать его хранилищем «всякого воинского оружия и воинских трофеев». В 1702 году последовал указ царя «О начале строения Цейхгауза», а в 1706 году был издан еще один указ – о составлении списков достопамятных орудий: «…на боях, где воинским случаем под гербами их взяты и ныне есть на лицо, и то все собрав, взять к Москве и в новопостроенном цейхгаузе для памяти на вечную славу поставить». Незадолго до описываемых событий в 1701 г. Петр издал указ о больших пушках, по которому было велено перелить в пушечное и мортирное литье кашперову пушку «Павлин», пушку «Ехидну», «Соловей» и еще ряд больших орудий. После исполнения этого указа Царь-пушка осталась на Красной площади в одиночестве.

Со временем обруб и встроенные внутрь его лавки стали ветшать, а их каменные своды – осыпаться. Правительство императрицы Елизаветы Петровны решило предпринять меры для сохранения погребов. 15 мая 1745 г. было приказано «лежащий в Китай-городе на сводах двух винных лавок большой Дробовик за великой тягостию и потому что уже от оного своды и стены вредятся, снять немедленно». Исполнить приказание было поручено капитану артиллерии Касаткину-Ростовскому. Однако выяснилось, что при том уровне технологии для того, чтобы переместить столь тяжелый груз, требовалось частично разобрать кладку и перила Лобного места. Это задержало перемещение пушки еще на три месяца. Наконец в августе 1745 г. ее сняли со сводов каменных лавок и с большими предосторожностями переместили к «новопристроенной батарее» у кремлевской стены. В 1786–1788 годах Царь-пушка, а вместе с ней пушки Чохова «Аспид», «Троил» и ряд других орудий были перевезены в Кремль и установлены на бровке холма Ивановской площади рядом с ныне несуществующим Воскресенским женским монастырем. У ворот его был воздвигнут каменный шатер на восьми столбах, где эти орудия долгое время и покоились.

Дальнейшую судьбу Царь-пушки и других «достопамятных» орудий, находившихся в Московском Кремле, можно проследить по архивным документам. Удивительным образом интерес к ее истории во многом был продиктован готовящимся в 1912 г. столетним юбилеем Отечественной войны 1812 г. Дело в том, что отступавшие в спешке из Москвы наполеоновские солдаты, как известно, взорвали некоторые части кремлевских стен и разграбили часть дворцов, соборов и построек. Среди них было и здание Арсенала. Много хранившихся там артефактов было утеряно безвозвратно. По счастью, многопудовые старинные пушки в силу своей тяжести пострадали менее всего. Среди них была и Царь-пушка. И вот при подготовке юбилея по архивам было установлено, что вступивший в Москву после изгнания Наполеона вместе с наступающими русскими войсками начальник кремлевского Арсенала генерал Пичугин составил специальную ведомость о состоянии вверенного ему имущества после отступления неприятеля. Там, в частности, сказано, что при оставлении Москвы рядом с Арсеналом должно было находиться семь орудий на станках, включая «Дробовик Российский» – т. е. Царь-пушку. При возвращении в Москву он нашел шесть больших старинных орудий на своих местах, в т. ч. и «Дробовик», а «так как от Никольских ворот Арсенал подорван, то должно полагать, что одна (пушка. – Д. Г.) находится под развалинами».

В августе 1817 г. унтер-цейхвахтер Арсенала Матвеев составил еще одну ведомость старинных кремлевских орудий. Они там перечислены вновь, но местом их хранения были указаны т. н. лагеря, т. е. хранились они не на лафетах, а на подкладках у главных ворот Воскресенского монастыря (ныне не существующего. – Д. Г.). Справа Царь-пушка, слева – «Троил». Таким образом, можно предположить, что в 1812 году, во время знаменитого пожара 6–8 сентября в Москве, деревянные лафеты орудий, хранящихся в московском Арсенале, сгорели. Для их хранения над ними соорудили специальный каменный шатер.

Правительство Александра I считало восстановление Москвы после войны 1812 г. делом первостепенной важности. Были ассигнованы значительные суммы на восстановление стен и башен Кремля, общественно значимых зданий Первопрестольной. К восстановлению привлекались лучшие инженеры и архитекторы своего времени. Так, в 1819 году в Москву прибыл известный зодчий, строитель Исаакиевского собора и Александровской колонны в Петербурге А. Монферран. Осмотрев Кремль, он решил принять участие в работе по восстановлению кремлевских сооружений, которую уже проводила Комиссия для строений в Москве во главе с ее директором генерал-майором Петром Яковлевичем де Витте.

Замечательный русский военный инженер Петр Яковлевич де Витте (1796–1864) принимал активное участие в Отечественной войне 1812 г., но стал более известен на мирном поприще. Именно он, возглавляя с 1816 г. Комиссию для строений в древней столице России, во многом предопределил тот облик, который получила послепожарная Москва. Де Витте руководил работами по планировке и благоустройству крупнейших площадей и улиц города. Он принимал также участие в строительстве мостов через Москву-реку и Яузу. Известно, что за сооружение каменного Москворецкого и чугунного Высокопятницкого мостов де Витте был награжден орденом. Петр Яковлевич активно участвовал и в строительных работах, проводимых в Московском Кремле, и в том числе в установке возле старого здания Оружейной палаты старинных пушек и орудий, взятых в качестве трофеев в Отечественной войне 1812 года.

Тем временем император Александр I, побывавший в Москве в 1820 г., решил устроить в Кремле большую площадь для парадов. Шатер с древними пушками как раз находился на том месте, где император возжелал видеть новый плац. Шатер разобрали, а пушки переместили к зданию Арсенала. Здесь орудия пролежали вплоть до 1831 г.

А. Монферран, который, как мы помним, был в Москве незадолго до Александра I, выполняя монарший указ, осмотрел город, предложил ряд своих решений его восстановления. Узнав также о намерении императора возвести в Кремле памятник в честь победы русского оружия в Отечественной войне 1812 года, он принял участие в конкурсе. Проект памятника был рассмотрен и утвержден уже новым императором Николаем I только в 1831 г. По замыслу Монферрана, два самых больших артиллерийских орудия из хранящихся в Московском Кремле – отлитая Андреем Чоховым Царь-пушка и «Единорог» мастера Мартьяна Осипова – должны были стать центром монументальной композиции и занять место у главных ворот Арсенала. На проекте оба эти орудия изображены уложенными на деревянные, окрашенные в зеленый цвет лафеты с железными черными оковками. Однако тогда этот проект был положен под сукно.

Но идея установить два артиллерийских гиганта – Царь-пушку и «Единорог» – на лафеты не умерла. Поскольку в XVIII–XIX вв. артиллерия считалась «богом войны», а орудийные стволы поверженного неприятеля очень часто становились неотъемлемым атрибутом памятников в честь военных побед в Европе, то и на этот раз предполагалось использовать трофейные французские стволы для увековечивания подвига русского оружия. При этом Царь-пушка и «Единорог» должны были также участвовать в многофигурной и «многоствольной» композиции. Но в отличие от поверженного врага они должны были лежать на лафетах. По свидетельству П. Я. де Витте, первоначальные эскизы этих лафетов были исполнены академиком Российской академии художеств Карлом Павловичем Брюлловым, а чертежи, необходимые для их изготовления, были выполнены самим де Витте.

Разместить заказ и изготовить эти лафеты в Москве не удалось. Поэтому де Витте направил запрос в Военно-ученый комитет Военного министерства об условиях изготовления лафетов и о необходимых материалах. Председатель Военно-ученого комитета генерал-лейтенант Г. Ф. Гогель распорядился составить специальную ведомость о нужном количестве чугуна, которое было определено специалистами в 2106 пудов. Артиллерийский департамент сообщил об этом командующему русской артиллерией. Последний распорядился запросить казенный Александровский завод в Петрозаводске о стоимости изготовления лафетов, на что было получено заключение, что каждый лафет будет стоить 3 тысячи рублей. Но от исполнения этого заказа завод отказался из-за перегрузки другими работами.