Высокое погружение - Марина Даркевич

просто проиграла очередной раунд, она была раздавлена. И находилась в полном отчаянии: ведь в магнитофоне лежала не просто кассета, а запись спектаклей с участием Дениса!

– Всё, ты меня достала!

Илья сделал замах правой рукой, направляя удар прямо в лицо Свете. Но при этом применил излюбленный трюк – словно бы остановил летящий кулак быстро поднятой левой ладонью возле самого носа женщины. Громкий звук хлопка резанул её по ушам. Светлана отшатнулась, вскинула руки.

– Ты чё сокращаешься?! А?! Чё сокращаешься? – заорал бывший муж, словно обращаясь к уличному хулигану в процессе задержания оного. – Не дёргайся, стой прямо, руки по швам, а то точно щас нос расшибу, ни один хирург не склеит…

– Не надо, пожалуйста… Прошу, не делай этого, – блеющим тоном заговорила женщина, в какой раз уже надеясь, что однажды Илья вдруг подумает, усмехнётся и скажет что-нибудь вроде: «Ну и ладно, я пошутил»…

Но вместо этого он нанёс ей сильнейший удар чуть ниже середины живота. Кулак вошёл в мягкость тела, заставив женщину открыть рот в беззвучном крике и прогнуться назад. Второй удар, нисколько не слабее первого, тут же прилетел следом. Не в силах сделать вдох, Света пошатнулась и, скорчившись, села на диван, держась левой ладонью за пылающий живот, а правой упёршись в обивку. Боль была страшной. Ещё страшнее было ожидание того, чтО за этим сейчас последует. Года три назад, во время такого же визита, Илья тоже несколько раз ударил её в мягкое, в самое средоточие женственности, а затем повалил на пол, сорвал трусики и изнасиловал, предварительно «разработав» влагалище тремя пальцами с плохо остриженными ногтями. После чего предупредил, чтобы та не смела даже мечтать кому-то пожаловаться или куда-то заявить. Он тогда ещё служил в милиции в чине капитана и действительно мог с лёгкостью выкрутиться. Светлана это очень хорошо понимала. И прекрасно представляла, что Илья может с ней сделать, если она заявит о происшествии его коллегам. Поэтому она несколько дней подряд убеждала себя в том, что никакого изнасилования не было, а просто бывший муж соскучился по бывшей жене… ну а та, как полагается, решила немного поломаться для порядка.

Самое удивительное было в том, что в конце концов Света почти убедила себя в этом. Да, почти. Главное ведь, что обошлось без последствий! Почти…

К счастью, в этот раз заниматься подобным «самоубеждением» ей не пришлось. Илья молча посмотрел на тихо плачущую Свету, скорчившуюся на диване, сплюнул на ковёр и вышел в прихожую. Там он поднял с пола аппарат и покинул квартиру, с треском захлопнув за собой дверь.

Действие третье

Примерно в то же время, когда бывший муж Севостьяновой «конфисковывал» у актрисы видеомагнитофон, Зульфия демонстрировала Денису новинку. Стол в комнате преобразился: теперь к нему во всю длину была прикручена прихотливо устроенная рейка с металлическими направляющими и многочисленными крючками.

Вязальная машина почему-то напомнила Тилляеву средневековое орудие пыток.

– Это теперь твоё рабочее место? – спросил он.

– Наше, – мягко уточнила Зульфия. – Время от времени тебя буду просить два-три ряда прогнать. Так, конечно, сама всё постараюсь делать.

– Естественно, помогу, о чём речь? – Денис нежно поцеловал девушку в уголок губ, та прижалась к нему всем телом…

– Это с чего от тебя женскими духами так тянет? – с изумлением спросила Зульфия. Она чуть отпрянула, затем, наклонившись, потянулась носиком к шее молодого человека… – Не «Шанель», конечно, но и не «Красная Москва»… Но это в любом случае типичный дамский парфюм. Жду объяснений, Ромео! Желательно внятных.

– Примерял сегодня костюм с женского плеча, – ответил Денис.

– Зачем?

– Новая роль будет. Нас тут немного перетасовали по причине форс-мажора.

Тилляев рассказал о несчастье, случившемся с Машей Глущенко, и о том, как в театре рискнули спасти спектакль, на постановке которого решительно настаивал главный режиссёр. Правда, Денис не стал задерживаться на некоторых подробностях, связанных с участием Севостьяновой в процессе спасения премьеры… Да, хотя бы премьеры. Пронина отдавала себе отчёт в том, что участие мужчины-травести в пьесе будет изрядной авантюрой, и потому речь сейчас шла только о четырёх постановках в течение первого месяца.

– Значит, это духи вашей Маши, я правильно поняла?

– Совершенно верно. И она действительно сейчас лежит в больнице.

– Что ж, версия принимается, – церемонно произнесла Зульфия и сделала царственный жест рукой.

– Твоё место на сцене, – засмеялся Денис. – Быть тебе как минимум Клеопатрой.

Зульфия усмехнулась. Прошло какое-то время в рутином, практически семейном общении, и Тилляев вдруг вспомнил о просьбе помрежа. Он заглянул в ящик, где лежали видеокассеты, но не нашёл ни одной. Тихо ругнулся, покопался в других отделах стола. Покрутил в руках явно недавно появившуюся жестянку с надписью «Блондоран», немного удивился, но спросил совсем об ином:

– Солнце моё, – позвал он девушку. – Скажи мне, где наши кассеты?

– Забыла тебе сообщить, – произнесла Зульфия. – Пришлось их продать.

– Продать? – поразился Денис. – Зачем?

– Немного не хватало на аренду аппарата.

– Да ладно, «немного»… Каждая кассета тысяч двадцать, наверное, стоит.

– Это если новая, в магазине. А наши уже вскрытые, с записями были.

– Ты с ума сошла! – выдохнул Денис. – Почему меня не спросила?

– Во-первых, видака у нас всё равно нет и в ближайшее время не предвидится. Он стоит как половина автомобиля, сам знаешь. Во-вторых, я не думаю, что «Звёздные войны» или «Эммануэль в Каннах» такая уж большая ценность…

– Там, кроме фильмов, была запись моих спектаклей! – сказал Денис. – Очень важная кассета, практически единственное моё портфолио!

– Ой, а я даже не подумала… Посмотрела наклейку – там было написано «Колье королевы Анны», вот и решила, что это кино…

– Не интересуешься ты моими делами, – сердито произнёс Тилляев. – Паршиво получилось… Даже не знаю, осталась ли у кого копия.

– Но тебя ведь на работу уже приняли, разве не так?

– Приняли, да. Но ты посмотри, что кругом творится. У людей нет денег! В театры с каждым месяцем ходит всё меньше зрителей. Даже в Москве и Питере культурные заведения то и дело закрываются. Не хочу каркать, но сейчас ситуация меняется чуть не каждый день, и далеко не в лучшую сторону! А ты своими руками отдала мои наработки… О женщина! Провалиться мне!

Расстройство Дениса было настолько явным, что Зульфия почувствовала жжение в глазах. И то правда, ну разве нельзя было задать вопрос, прежде чем продавать эти чёртовы кассеты?!

– Прости меня, малыш, – девушка подошла к молодому человеку сзади, нежно обняла за талию и принялась целовать мочку уха. – Твоя маленькая глупая девчонка опять навредила.

Как ни был рассержен и разозлён Денис,