Портал перед пропастью - Илья Бриз

— Каким образом? — не поняла Вера. — С чего вдруг, возьмет и исчезнет?

— Третья мировая — оружия на планете выше крыши — или пандемия какая-нибудь. В общем — неограниченное нарастание хаоса.

— «Сингулярность» в трактовке экспоненциального развития науки и техники неверна, так как ни наука, ни техника экспоненциально не развиваются, — не согласился Гольдштейн.

— Э-э! Ошибаешься, Витя, — покачал головой Геннадий, — развиваются. Пусть краткие периоды, но сие экспоненциальное развитие занимает. Тут сингулярность понимается как точка, в районе которой любой прогноз становится совершенно недостоверным, и «уход в бесконечность» некоторых кривых — это просто математическая абстракция, иллюстрирующая главную идею. Если говорить языком неравновесной термодинамики, в районе этой точки система может изменить свои свойства кардинально из-за даже очень малых воздействий — то есть она крайне неравновесна. Причина тому — накопление изменений и переход их в новое качество. Вот это новое качество и есть хаос, который ни к чему хорошему не приведет.

— Гена не пугай детей страшилками, — усмехнулся Сахно, — не так страшен черт, как его малюют, — не то, что Александр не был согласен с Кононовым. Наоборот, с его собственной точки зрения все обстояло именно так, если не хуже. Налицо глобальный кризис цивилизации. Системный кризис капиталистической системы. Как там говорилось в этом НСМ[7], на который он недавно нарвался в сети?

«Стало очевидным, что господствующая на планете общественно-экономическая формация прямо угрожает не просто прогрессу Человечества, вопрос стоит уже о самом существовании человека разумного. Стремясь обеспечить продление своего господства, капитализм уже фактически остановил прогресс Человечества, так как дальнейший прогресс несет непосредственную угрозу существованию капиталистической верхушки».

— А не так все будет, — опять не согласился Гольдштейн, — кризис конца ресурсов, войны… Вот просто попробуйте посмотреть на историю как бы со стороны. Человек развивался, осваивая новые территории. А теперь на нашей планете они, неосвоенные территории, кончились.

— А как же Сибирь, центральная Америка, Африка, наконец? — спросила Вера.

— Надолго ли их хватит при нынешних темпах? — отмахнулся Виктор. — И вообще, любое исключение — подтверждение правила. Нашей цивилизации для развития необходимы новые земли, иначе тупик. Кто-нибудь будет оспаривать этот постулат?

— Ну, — Гриша хотел что-то сказать, но замолчал. Серьезных возражений у него не нашлось.

— Необъятный резерв этих новых земель — космос, — Гольдштейн, похоже, сел на свой любимый конек, — но, увы, дорого. Сейчас делается только то, что дает прибыль.

— О, так американцы же запускают исследовательские аппараты, — Григорий уже начал понимать, к чему ведет свою речь дядя Витя.

— Капля в море, — отмахнулся Гольдштейн.

— На Луне две их автоматические станции сидят. Вон, прямая трансляция с видеокамер оттуда в интернете, — гнул свое Гриша.

— А вот это как раз голимая коммерция, — поддержал друга Геннадий, — считается, что на Луне огромные запасы гелия-3 в связанном виде. Штаты хотят первыми наложить на них свои загребущие лапы. Лучшая горючка для будущих термоядерных реакторов.

— Правильно, — согласился Виктор. Он одним большим глотком прикончил содержимое своего стакана, — но Луна — это никак не глубокий космос. Так себе, прихожая нашей Земли. Для нормального развития человечеству нужны другие планеты у далеких звезд, — Гольдштейн тут же приготовил себе новый коктейль — водка с апельсиновым соком пополам.

— Земля — колыбель человечества? Может быть. Только вот протухнем мы в этой колыбели. Человек по своей сути — существо любопытное. Ему надо или двигаться вперед, или он перестает быть человеком, превращается в животное.

— Ну а если другие планеты уже заняты? — Гриша не стал спрашивать, как добраться до далеких звезд. Ясно же, что с помощью установок пробоя.

— А вот это вряд ли, — Виктор сделал очередной глоток.

Да он же уже в доску пьяный! — внезапно дошло до Сахно. Понятно теперь, почему язык так здорово развязался.

— Значит так: или мы одни в этой галактике, или первые. Сейчас обосную, — Витя опять приложился к стакану. Геннадий искоса посмотрел на брата, и тот немедленно отодвинул подальше от Гольдштейна бутылку с водкой. Впрочем, рассуждать физику никто не мешал.

— Солнечная система находится на краю нашей галактики? Научный факт. Вывод: мы остыли из межзвездной плазмы одни из первых. Соответственно, у нас опять-таки у первых появились условия для зарождения жизни. Ученые утверждают, что кислородно-углеродная органика самая энергетически выгодная. Но диапазон ее возможного развития мизерный. Температурный, скажем, двадцать пять — тридцать градусов Цельсия плюс-минус десять. При сорока белок начинает свертываться. Радиационный диапазон еще уже. А гравитационный вообще смешон. Чуть больше вес, и разум не может появиться. Чуть меньше — и планета не удержит атмосферу. Она, атмосфера, у нас и так тонюсенькая. Что такое два десятка километров по сравнению с шестью тысячами диаметра Земли? Тонкая пленочка. Попасть в нужный диапазон освещенности от звезды — чудо. А чтобы на поверхности планеты были все необходимые минералы в относительно подходящей пропорции… Да еще чтобы минимум миллиард лет не было изменения природных условий из-за космических катаклизмов… Или, скажем, та же Луна. Вот у какой еще планеты есть такой камушек на орбите, который ну просто тютелька в тютельку стабилизирует вращение Земли (ну как утверждают геофизики) и так аккуратно взбалтывает нашу пробирку (море-окиян) приливами? Уникальные условия для зарождения жизни сложились именно здесь и нигде больше!

— В центре галактики жизни нет и быть не может? Рано еще? — шестнадцатилетняя Вера первая заговорила, когда Гольдштейн замолчал.

— Получается, что так, — согласился с Виктором Сахно и потянулся к сигаретам.

— Ну вы, мальчики, и наговорили, — Наталья бесцеремонно отобрала из рук у мужа сигарету, прикурила, затянулась и сунула фильтром Александру в губы, — по-вашему или человечество в ближайшее время делает рывок к звездам, или… — она замолчала на полуслове, опять отобрала у Сахно сигарету, глубоко затянулась и начала размышлять вслух:

— Возможно, вы, Виктор, и правы, если посмотреть на все на это несколько с другой стороны. Скажем, с моей, с точки зрения медика и женщины. Биологическим системам — а человечество ведь очень крупная, но совокупность отдельных биологических систем-наций — для развития остро требуется многообразие. С точки зрения обывателя и большинства других людей это, наверное, звучит очень странно, но технический прогресс это разнообразие наций убивает. Мало того, что именно развитые нации, начиная с прошлого века, начали очень уж активно перемешиваться, так еще и современная медицина активно гробит генотип человека.