Кавказский узел - Александр Афанасьев

Звук вертолетов привлек его внимание, потому что вертолеты могли означать аресты. В республике было и так неспокойно, и какие-то неуклюжие действия федералов могли запросто привести к социальному взрыву. Он вышел на балкон, посмотрел. Кажется, летали в центре города… непонятно, что вообще делается. Он позвонил дежурному министерства – но там толком ничего не знали…

Утром его разбудил звонок министра. Он спросонья схватил трубку.

– Знаешь? – голос министра был резким.

Ясно…

– Кого… – спросил Аслан.

– Что – кого?

– Арестовали кого?

– Не знаешь, значит. Россия от нас отказалась. Сецессия.

– Это как… – глупо спросил Аслан.

– Как-как… Подъезжай в министерство, узнаешь как. Я в министерстве…

Аслан бросился к столику, врубил компьютер. Еще не проснувшийся ото сна мозг отказывался воспринимать информацию…

Принимая во внимание сложившуюся обстановку… непреодолимые культурные различия… невозможность и дальше поддерживать… нет другого выхода… мирное размежевание как альтернатива продолжению… лучшие мировые практики мирного решения…

Всё!

Он откинулся на стуле, сердце бухало в груди. Россия уходит, добровольно. Они теперь независимое государство.

Независимое демократическое государство.

Теперь они сами решают свою судьбу. Сами могут строить государственность так, как сочтут нужным. Сами могут учиться демократии, правам человека, не оглядываясь на мнение Москвы…

Почему-то было страшно. Весело и страшно…

Когда он подъехал в министерство, министр уже был на месте. Два внедорожника «Тойота» стояли сбоку от министерства, около них были вооруженные автоматами люди, родственники министра…

Министр находился в кабинете, он был в легкой куртке, в которой он выезжал за город, наброшенной прямо поверх рубашки. На большом столе стояла сумка, огромная, с надписью «Адидас», в ней министр хранил спортивные принадлежности, потому что был мастером спорта и очень этим гордился. Но сейчас спортивные принадлежности были сброшены на пол рядом со столом, а министр деловито наполнял сумку зелеными пачками стодолларовых купюр и фиолетовыми – по пятьсот евро, доставая их из сейфа. Еще рядом стоял большой пакет из магазина «Магнит», полный, судя по форме, денег. На столе лежали бумаги, аккуратной стопочкой, и поверх них лежал автомат. Автомат был АКМС с откинутым прикладом и смотанными синей изолентой рыжими магазинами…

Увидев входящего, министр схватился за автомат, но, рассмотрев Аслана, успокоился.

– Дибиров… ты.

Аслан прошел в кабинет и аккуратно затворил за собой дверь.

– Ибрагим Мамедович… а вы что делаете?

Министр разместил в сумке последние стопки банкнот, критически оглядел получившееся и начал застегивать. Но молния не застегивалась, и тогда министр, ругаясь, начал распихивать пачки денег по карманам.

– Сваливаю… – зло сказал он, – не въезжаешь?

– Вижу… а зачем?

– Ты чего, не понял ничего? Ай, шайтан…

Министр с жалостью посмотрел на сейф. Там еще были деньги – а места для них уже не было…

– Ладно. Все, что осталось, – твое. По справедливости.

Вжикнула молния. Министр набросил на плечо тяжелую сумку и взял со стола автомат…

– Тут мое заявление об отставке, – сказал он, показывая на бумаги, – и мое письмо на имя президента… или кто там у вас сейчас будет. В нем я прошу назначить министром тебя. Заслужил… Гордись…

У вас…

– Ибрагим Мамедович… но зачем же уезжать? Неужели вам не хочется поучаствовать в государственном строительстве? Это же новое государство, в котором все будет устроено так, как мы хотим, по справедливости.

Министр усмехнулся.

– Вай, эбель. Ты думаешь, что сейчас будет? Независимый демократический Дагестан? Справедливость? Ага, от осла уши! Кровь сейчас будет! И большая кровь! В крови захлебнетесь. А мне в этом неджесе участвовать неохота. Хватит с меня. Задолбало…

Видимо, на лице Дибирова было написано что-то такое…

– Дурость все… – каким-то не своим, потерянным голосом продолжил министр, – какие все дураки были. Качали, качали лодку – вот и… раскачали на свою голову. Надо было эти митинги с бэтээров расстрелять. Ладно, всё, расход…

Министр взял в одну руку пакет с деньгами, в другую автомат.

– Прощай…

И вышел через дверь, ведущую в комнату отдыха…

Через окна Дибиров наблюдал, как машины министра с мигалками вырулили на дорогу. Им не хотели уступать… с головного внедорожника грохнула автоматная очередь. В небо, в небо…

Пропустили.

Аслан подошел к сейфу, посмотрел. Там были какие-то папки и пачки денег, те, что остались. Он машинально захлопнул дверцу сейфа, не взяв ни пачки, и даже не подумал, что министр не сообщил ему код от сейфа, убегая…

Что делать…

Решив, он взял пачку бумаг с министерского стола, прижал к груди. Осторожно вышел, притворил дверь. Только что подошедшая секретарша уставилась на него.

– Аслан Ахатович… вы слышали…

Дибиров отмахнулся, вышел в коридор.

В своем кабинете он перечитал оба документа, заявление об отставке и письмо на имя президента. Потом достал непрозрачную папку, вложил в нее оба документа. Поднялся, запер дверь на ключ, вернулся. Загрузил текстовую программу, забарабанил по клавишам.

Что ж, насильно мил не будешь. Нельзя… бессмысленно и даже опасно привлекать к строительству государства тех, кому оно не нужно. Этот урок необходимо было усвоить всем на основе украинских событий – попытка построить общее государство тех, кто любил Украину, и тех, кто ненавидел Украину, не дала ничего хорошего. Если кто-то хочет уехать – ему надо дать уехать.

И если уж предстоят тяжелые времена, то лучше всего, если во главе Минюста будет честный человек, а не взяточник.

То есть он сам. Потому что других чиновников – не взяточников он не знал.

И если он идет к президенту с этими письмами – то помимо писем надо иметь и краткий план действий на посту министра. Министерство юстиции – критически важное министерство, от него во многом зависит ситуация с судом и законностью в стране, а от этого зависит и инвестиционный климат, и восприятие страны международным сообществом…

Из министерства Аслан Дибиров выбрался уже около одиннадцати. До здания Госсовета было недалеко, и он решил пойти пешком. В отличие от остальных дагестанских чиновников он очень любил гулять пешком, а расстояния в центре Махачкалы небольшие, и часто пешком получается быстрее, чем в машине по пробкам…

Атмосфера в городе изменилась, и сильно… собственно, она менялась постоянно, но сейчас была похожа на нарастающий ветер, который вот-вот перейдет в штормовой.

По улицам проносились машины. На большой скорости, не обращая внимания ни на знаки, ни на светофоры, сигналя и мигая фарами. Он видел белую «Приору», в ней – из всех окон, кроме водительского, высунулись люди, они прямо сидели в окнах, держались за крышу, орали и махали руками.

Другие машины и даже грузовики, нагруженные чем попало, ехали тихо, но быстро, среди них попадалось немало дорогих машин. Нетрудно было догадаться, куда они направляются – к административной границе…

Попавшееся на пути отделение Сбербанка было закрыто, но около него стоял джип «Форд Эксплорер», и какой-то человек раз за разом совал карточку в банкомат, забирал деньги, сбрасывал их в большой плотный мешок и вставлял карточку снова. Второй стоял к первому спиной, а лицом к толпе и держал автомат Калашникова на изготовку. Толпа – человек тридцать-сорок – угрюмо молчала…

Еще кто-то танцевал лезгинку прямо на проезжей части, которая выглядела так, как будто по городу прошли танки.

Около жилого дома какой-то человек пытался приторочить на крышу своей машины холодильник. Около него бестолково бегала жена.

Еще дальше – в проулок напротив – зарулил полицейский «уазик». Двое полиционеров, выйдя из машины, начали срывать с себя форму, бросая на землю, потом они начали одеваться из больших пакетов в гражданское. Одевшись, они воровато огляделись и побежали куда-то вглубь дворов, бросив машину и форму.

Аслан подошел ближе к машине. Надрывалась рация, в замке зажигания торчал ключ, а на заднем сиденье лежали два бронежилета и два автомата «АКС-74У» со сложенными прикладами. Аслан достал ключ из замка зажигания, запер машину, потом повесил два автомата за плечо, один, затем другой. Задумчиво пошевелил ногой полицейское тряпье, пошел дальше. Никто его не останавливал, несмотря на два автомата.

На углу была билетная касса, продавали билеты на автобусы, тут полно было частных автобусов. Очередь в нее была человек сто, не меньше…

На площади Ленина толпился народ, его все прибывало, завывали моторы. Аслан подошел поближе, чтобы понять, в чем дело. Увидел, как двумя машинами – «Мерседес Гелендваген» и «Порше Каейнн» – дергают тросы, пытаясь повалить памятник Ленину…