Итальянский с Луиджи Пиранделло. Возвращение / Luigi Pirandello. Ritorno - Луиджи Пиранделло

E Paolo Marra, che vedeva adesso per la prima volta quella invasione, e distrutta la soglia sotto l’arco, e scortecciati agli spigoli i pilastri, guasto l’acciottolato dalle ruote delle carrozze e dei carri che avevan trovato posto negli ariosi puliti magazzini a destra della casa, chi sa da quanto tempo ridotti sudice rimesse d’affitto; appestato dal lezzo del letame e delle lettiere marcite, col nero tra i piedi delle risciacquature che colava deviando tra i ciottoli giù fino alla strada, provò pena e disgusto, invece di quel senso d’arcano sgomento con cui quella corte viveva nel suo lontano ricordo infantile quand’era deserta, col cielo sopra, stellato, il vasto biancore illividito di tutti quei ciottoli in pendio e la cisterna in mezzo, misteriosamente sonora.

Donne e marmocchi stavano intanto a mirarlo da un pezzo (женщины и малышня тем временем давно его рассматривали), maravigliati del suo vecchio abito lungo (удивленные его старым длинным платьем; maravigliare, /книжн./ = meravigliare – удивлять), che a lui forse pareva confacente alla sua qualità di professore (которое ему, может быть, казалось подобающим его профессорскому званию; qualità, f – качество, свойство; социальное положение, звание), ma che invece gli dava l’aspetto d’un pastore evangelico d’un altro clima e di un’altra razza (но которое, наоборот, придавало ему облик евангелистского пастора из другого климата и другой расы) con la zazzera scoposa sulle spallucce aggobbite (с патлами, как метла, на сгорбленных плечиках; scoposo – «метлообразный»; scopa, f – метла) e gli occhiali a stanghetta (и очками с дужками; stanghetta, f – дужка /от очков/); e come lo videro andar via (и как увидели, что он уходит) con tutto quel disgusto nel viso pallido (со всем этим отвращением на бледном лице; viso, m – лицо) scoppiarono a ridere (разразились хохотом).

Donne e marmocchi stavano intanto a mirarlo da un pezzo, maravigliati del suo vecchio abito lungo, che a lui forse pareva confacente alla sua qualità di professore, ma che invece gli dava l’aspetto d’un pastore evangelico d’un altro clima e di un’altra razza, con la zazzera scoposa sulle spallucce aggobbite e gli occhiali a stanghetta; e come lo videro andar via con tutto quel disgusto nel viso pallido, scoppiarono a ridere.

L’ira, lì per lì (гнев, поначалу), lo spinse a rientrare in quella corte (побудил его вернуться в этот двор; spingere – толкать; побуждать) di cui era ancora il padrone (хозяином которого он еще был), per strappare quelle donne (чтобы сорвать этих женщин), una dopo l’altra (одну за другой), dalle pietre su cui stavan sedute (с камней, на которых они сидели) e cacciarle via a spintoni (и прогнать их вон пинками). Ma, abituato ormai a riflettere (но, привыкший теперь уже размышлять), considerò che se esse sotto quel suo aspetto (он подумал, что если они за этим его обликом; considerare – обдумывать, учитывать, принимать во внимание) straniero (чужим), e forse un po’ buffo (и, может, немножко смешным), d’uomo precocemente invecchiato (человека, преждевременно состарившегося) e imbruttito da una vita di studi difficile e disgraziata (и изуродованного жизнью /проведенной/ в учебе, трудной и несчастной), non riconoscevano più il ragazzo ch’egli era stato (не узнавали больше того парня, которым он был) e che qualcuna di loro poteva forse ricordare ancora (и которого некоторые из них могли бы, возможно, еще вспомнить), non doveva far caso del diritto che gli negavano (он не должен был обращать внимание на то, что ему отказывали в праве: «на право, в котором ему отказывали») di provare quel disinganno e quel disgusto (на то, чтобы испытывать это разочарование и это отвращение), per tutta la pena dei suoi antichi ricordi (на всю боль его старинных воспоминаний).

L’ira, lì per lì, lo spinse a rientrare in quella corte di cui era ancora il padrone, per strappare quelle donne, una dopo l’altra, dalle pietre su cui stavan sedute e cacciarle via a spintoni. Ma, abituato ormai a riflettere, considerò che se esse sotto quel suo aspetto straniero, e forse un po’ buffo, d’uomo precocemente invecchiato e imbruttito da una vita di studi difficile e disgraziata, non riconoscevano più il ragazzo ch’egli era stato e che qualcuna di loro poteva forse ricordare ancora, non doveva far caso del diritto che gli negavano di provare quel disinganno e quel disgusto, per tutta la pena dei suoi antichi ricordi.

Uno, tra questi ricordi, del resto (одного из этих воспоминаний, впрочем), bastava a fargli cader l’animo di rivoltarsi contro quelle donne (было достаточно, чтобы он расхотел бунтовать против этих женщин; bastare – хватать, быть достаточным; far cadere l’animo – букв: «уронить» дух, смутить; cader d’animo – падать духом); il ricordo, ancora cocente (воспоминание, еще жгучее) di sua madre che usciva per sempre da quella casa (о его матери, которая уходила навсегда из этого дома), con lui per mano e reggendosi con l’altra, sulla faccia voltata (держа его за руку /букв. с ним за руку/ и держа другой на отворачивающемся лице), una cocca del fazzoletto nero che teneva in capo (кончик черного платка, который был /у нее/ на голове), per nascondere il pianto e i segni delle atroci percosse del marito (чтобы скрыть слезы и следы жестоких побоев мужа; percuotere – бить, ударять).

Uno, tra questi ricordi, del resto, bastava a fargli cader l’animo di rivoltarsi contro quelle donne; il ricordo, ancora cocente, di sua madre che usciva per sempre da quella casa, con lui per mano e reggendosi con l’altra, sulla faccia voltata, una cocca del fazzoletto nero che teneva in capo, per nascondere il pianto e i segni delle atroci percosse del marito.

Era stato lui, ragazzo, la causa di quelle percosse (это он, мальчик, был причиной этих побоев), della rottura insanabile che n’era seguita tra moglie e marito (непоправимого разрыва, последовавшего из этого, между женой и мужем) e della conseguente morte della madre (и последующей смерти матери), per crepacuore (от разрыва сердца; crepare – трескаться, лопаться), appena un anno dopo (всего лишь год спустя): lui, sciocco, per aver voluto farsi (он, глупец, потому что захотел сделаться), a quattordici anni (в четырнадцать лет), paladino di lei contro il padre (ее защитником от отца; paladino, m /ист./ – паладин, рыцарь /из свиты Карла Великого/; защитник, заступник, поборник) che la tradiva (который ей изменял; tradire – предавать; изменять); senza comprendere (не понимая: «без того, чтобы понимать»), come comprendeva ora da grande (как он понимал сейчас, став взрослым; grande – большой, старший, взрослый, da grande – став большим, повзрослев, став взрослым), che alla madre (что матери), orribilmente svisata fin da bambina (чудовищно обезображенной с детства; bambina, f – девочка, ребенок, fin da bambina – с тех пор, как она была ребенком, маленькой девочкой) da una caduta dalla finestra nella strada (из-за падения из окна на улицу), era fatto l’obbligo di sopportare quel tradimento (было вменено в обязанность терпеть эту измену), se voleva seguitare a convivere col marito (если она хотела продолжать жить вместе с мужем; seguitare /уст./ = continuare, продолжать).

Era stato lui, ragazzo, la causa di quelle percosse, della rottura insanabile che n’era seguita tra moglie e marito e della conseguente morte della madre, per crepacuore, appena un anno dopo: lui, sciocco, per aver voluto farsi, a quattordici anni, paladino di lei contro il padre che la tradiva; senza comprendere, come comprendeva ora da grande, che alla madre, orribilmente svisata fin da bambina da una caduta dalla finestra nella strada, era fatto l’obbligo di sopportare quel tradimento, se voleva seguitare a convivere col marito.

Per lui, figlio, la mamma era quella (для него, сына, мама была такой). Non poteva concepirne un’altra diversa (он не мог придумать себе другую, иную; concepire – задумать, постигать, понимать, рассматривать; diverso – отличающийся, отличный, неодинаковый). Si sentiva avvolto e protetto (он чувствовал себя окутанным и защищенным) dall’infinita tenerezza che spirava da quegli occhi (бесконечной нежностью, исходившей из этих глаз), che sarebbero stati pur belli (которые могли бы быть красивыми), così neri (такие черные), se le palpebre (если бы веки), sotto (снизу), non se ne fossero staccate (не отделились от них), mostrando il roseo smorto delle congiuntive (показывая бледную розовость конъюнктивы) e scivolando con le occhiaje e le guance nel cavo dell’orrenda ammaccatura (и соскальзывая вместе с глазницами и щеками в полость безобразной вмятины; occhiaia, f – глазница; здесь и далее написание “j” вместо “i” между двумя гласными является устаревшим), da cui emergeva appena la punta del naso (из которой едва выступал кончик носа). E tutta la carnale e santa amorosità della mamma sentiva nella voce di lei (и вся сердечная и святая мамина любовность чувствовалась в ее голосе; carnale – зд.: /уст., перен./: сердечный, близкий; amorosità, f – /уст./ от amoroso – любовный, любящий), senza badare che quella voce (не важно, что этот голос; senza badare – не замечая, не обращая внимания), più che dalla povera enorme bocca (скорее, чем из бедного огромного рта), le sfiatasse quasi vana dai fori del naso (выдыхался у нее, почти неслышно, из отверстий в носу; vano – пустой, напрасный, тщетный).

Per lui, figlio, la mamma era quella. Non poteva concepirne un’altra diversa. Si sentiva avvolto e protetto dall’infinita tenerezza che spirava da quegli occhi, che sarebbero stati pur belli, così neri, se le palpebre, sotto, non se ne fossero staccate, mostrando il roseo smorto delle congiuntive e scivolando con le occhiaje e le guance nel cavo dell’orrenda ammaccatura, da cui emergeva appena la punta del naso. E tutta la carnale e santa amorosità della mamma sentiva nella voce di lei, senza badare che quella voce, più che dalla povera enorme bocca, le sfiatasse quasi vana dai fori del naso.

Sapeva che il padre (он знал, что отец), venuto su dalla strada (выросший на улице; venire /su/ – зд.: расти, развиваться, произрастать), era diventato signore per lei (обрел положение через нее; signore, m – господин, хозяин, благородный человек); e s’irritava vedendo che ella (и раздражался, когда видел, что она), nonché pretenderne almeno un po’ di gratitudine (не только не притязала хотя бы на немного благодарности), per poco non metteva la faccia (она едва не ложилась лицом: «клала лицо»; mettere – класть, ставить, помещать) – quella sua povera faccia (этим своим бедным лицом)! – dove lui i piedi (туда, куда он /ставил/ ноги); e che lo serviva come una schiava (и что она прислуживала ему как рабыня), dimostrandogli lei, anzi (сама показывая ему, напротив), in ogni atto (каждым действием), a ogni momento (в каждое мгновение), quella gratitudine tutta tremiti delle bestie avvilite (эту благодарность, полную трепета, подавленной скотины; avvilire – унижать; подавлять, угнетать); sempre in apprensione di non esser pronta abbastanza (всегда встревоженной тем, что недостаточно готова) a prevenire ogni suo desiderio o bisogno (предупредить каждое его желание или потребность), ad accogliere qualche sua distratta benevolenza (принять какой-нибудь рассеянный /знак/ благосклонности; benevolenza, f – расположенность, благосклонность) come una grazia immeritata (как незаслуженную милость).