Королева ночи - Эванджелина Коллинз

Гримаса, появившаяся на его лице, наводила на мысль, что это больше, чем просто царапины. Если у Роуз были роскошные апартаменты, Тимоти довольствовался крохотной комнаткой на чердаке, по соседству с горничными и слугами. А работал в комнате, расположенной в полуподвале, известной только тем гостям, которые приходили специально из-за него. Она никогда не понимала, почему он выбрал эту комнату из многих спален, тянувшихся вдоль коридора рядом с ее апартаментами. Однажды она спросила его и получила странный ответ… просто ему здесь предпочтительнее… Как можно предпочитать такое? Как можно позволять кому-то быть с тобой грубым и разнузданным? Роуз не понимала, как можно извлечь из этого удовольствие. Неужели Тимоти получает удовольствие от времени, проведенного в той комнате?

— По крайней мере ты не должен работать сегодня.

Он кивнул:

— Я работал подряд последние три ночи. Думаю, вряд ли кто-то объявится по мою душу сегодня. Большинство мужчин предпочитают красивых женщин, таких как ты.

Он игриво подмигнул ей, но это не могло скрыть обиды, промелькнувшей в глубине его карих глаз.

Роуз похлопала себя по коленкам.

При простоте их отношений, установившейся в течение нескольких лет, Тимоти верно понял ее жест и устроился на софе, положив голову ей на колени.

Убрав прядь волос с его лба, Роуз легко прошлась ладонью по мягким, как шелк, волосам. Его длинные ресницы опустились на красивый изгиб скулы. Тимоти обладал той разновидностью мужской красоты, которая привлекает взгляды как женщин, так и мужчин. Его черты были определенно мужественными, но вместе с тем никто не мог бы отказать ему во врожденной элегантности и изящности, читавшихся в изгибах его светло-коричневых ресниц и чувственном очертании нижней губы. Но она слишком давно знала его, чтобы концентрироваться на его красоте. Для нее он был просто Тимоти. Добрым другом. Единственным человеком, которому она полностью доверяла.

Он издал тихий вздох удовлетворения.

— А как прошел твой вечер?

— Лучше, чем твой.

— Это обычное дело.

Роуз протянула руку, взяла чашку и поднесла ее к губам.

— Он поцеловал меня.

Ее шепот опустился на густую темную поверхность горячего шоколада.

Тимоти повернул голову и внимательно посмотрел на нее.

— И все?

Она кивнула и постаралась спрятать улыбку, загородившись чашкой. Что-то дрогнуло внутри, и ее щеки у, моментально залились пунцовым румянцем.

— Чувство вины порой творит странные вещи с мужчинами, — заметил он прагматичным тоном.

Она смотрела на него довольно долго, затем ее сердце упало.

Как это раньше не пришло ей в голову?

Сейчас Роуз хотелось отругать себя за собственную слепоту, она понимала в глубине души, что Тимоти попал в точку. Нерешительность Джеймса, его нежелание перейти в спальню, просить ее о чем-то… Все это было результатом чувства вины.

Абсолютно сбитая с толку его странным поведением, она тогда не догадалась. Но сейчас все поняла. Безусловно, его окружала аура женатого мужчины, причем пребывающего в несчастливом браке. Он тот, кому измена дается нелегко. Редкость, разумеется. Большинство мужчин не задумываются на этот счет.

Большинство завсегдатаев их заведения производили впечатление мужчин, не думающих о своих женах, но она никогда не забывала о женщинах, поджидавших их дома. Эти счастливицы обладали мужчинами, которых могли назвать своими. И это было именно то, от чего она отказалась давным-давно.

Вот почему она оставила своего первого покровителя. Она прекрасно знала, что большинство женатых мужчин имеют любовниц, но отказалась стать одной из них. И впервые приехав в Лондон несколько лет назад, усвоила собственное правило. Она скорее готова продавать свое тело, чем незаконно занимать место в сердце женатого мужчины.

Красивый, умный, воспитанный и, несомненно, богатый — коль скоро он мог позволить себе вечер с ней, — Джеймс был тем мужчиной, за которого женщина с радостью вышла бы замуж, тем образом, который занимал мечты юных девушек. И где-то существовала счастливица, понимающая, что значит быть в его объятиях. Та женщина, которой он дарил свои поцелуи много-много раз. Но… тогда почему он выглядел таким одиноким и таким… болезненно печальным?

Ответ означал одно. Он женат. И было бы на самом деле лучше, если бы он никогда больше не переступал порог ее комнаты.

— Что-то не так, Роуз?

— Нет, — ответила она, пытаясь изобразить беззаботную улыбку.

Это была всего одна ночь. И она не присвоила ничего чужого.

Взгляд Тимоти прошелся по ее лицу. Роуз напряглась, ожидая нового вопроса. Но милый друг понял, что лучше оставить этот предмет разговора.

— Какие планы на день? — поинтересовался Тимоти.

Чашка с легким звоном опустилась на блюдце.

— У меня несколько дел на Сент-Джеймс-стрит. Сначала портниха, потом сапожник, «Уайтс» и «Таттерсоллз». Дэш упоминал о своем желании приобрести упряжку лошадей для выезда, хотя я надеюсь, он не сделал этого. Это означало бы, что он планирует остаться в городе и не возвращаться в университет на следующий семестр.

Тимоти нахмурился.

— Но на улице так сыро. Моросит дождь и… Может, дела подождут до завтра?

— Будет лучше, если я сделаю это сегодня.

Роуз предпочитала узнать раньше о степени возможных неприятностей, а не откладывать на потом.

— А дождь?

— Ты что, боишься размокнуть? Что ж, я найму экипаж. Давай собирайся. — Она потрепала его по плечу. — Мне надо переодеться, а тебе захватить сюртук.

— Прекрасно! — смирившись, произнес Тимоти.

Он поднялся и протянул ей руку, помогая встать.

— Я подожду тебя у входа приемной, — сказала Роуз.

Ей следовало получить деньги за вчерашнюю ночь, чтобы оплатить счета Дэша. Мадам еще не заходила к ней, чтобы передать конверт за последнюю работу.

Хотя прошлая ночь совсем не походила на работу. Прощальный поцелуй Джеймса всплыл в сознании. Сжав дрожащие губы, стараясь преодолеть ощущение его губ на своих губах, Роуз прошла в спальню, чтобы надеть простое дневное платье, внезапно ощутив желание поскорее оставить гостиную и стереть воспоминания о Джеймсе из своей памяти.

Глава 4

— Мистер Арчер, почти девять часов…

Джеймс оторвался от бумаг, лежавших перед ним на письменном столе, и посмотрел на худощавую фигуру Декера, стоявшего в дверях кабинета. Строгий коричневый сюртук изрядно помят, галстук сбился в сторону, словно его затягивали не один раз. А обычно аккуратно уложенные волосы растрепаны. Декер выглядел как человек, проведший большую часть дня за письменным столом. Если бы Джеймс удосужился взглянуть на себя в зеркало, то увидел бы примерно ту же картину.