Тот, кто умрет последним - Джеймс Гриппандо

Джек представился собравшимся сам и представил своего клиента. Посетители тоже назвали свои имена.

– Дейрдре Мидоуз, – повторил Джек последнее услышанное имя так, словно оно было ему знакомо. Женщина и в самом деле казалась Джеку знакомой. Простая, но привлекательная. Скромная одежда, почти незаметный макияж и аккуратно закрученные каштановые кудряшки свидетельствовали о том, что этой женщине постоянно угрожает банкротство.

– Не вы ли пишете для «Трибюн»?

– Я, – ответила женщина.

– Вас направили для того, чтобы вы рассказали о событии, пользуясь данными из первых рук?

– Нет. Меня пригласили на эту встречу, как и всех остальных.

– Вы были знакомы с Салли Феннинг?

– Что-то вроде того. – Она отвела взгляд, словно уличила саму себя во лжи. – Вообще-то нет.

– Вы внесены в завещание?

– Думаю, мы это скоро узнаем.

Джек посмотрел на людей, сидящих вокруг стола.

– То, как все это организовано, никого не удивляет? Я понимаю так, что ставка очень велика, но никто не знает точно, почему он здесь оказался.

– Мне известно, почему я здесь, – откликнулся парень, сидевший напротив. Его звали Мигель. Представившись, он назвал только свое имя, словно ему строго приказали держать язык за зубами.

– Спокойно, – проговорил пожилой мужчина, сидевший рядом с ним. Этот невысокий коренастый человек в двубортном костюме чем-то напоминал уличный пожарный кран. Волосы у него были плотно приглажены и покрашены в черный цвет, усы превосходно ухожены. У него был мягкий круглый живот, и казалось, он провел все утро, разглядывая себя в зеркале от плеч и выше. Звали его Джерри – просто Джерри, и он явно взял на вооружение блестящую стратегию называть только одно имя.

– Вы здесь вдвоем? – спросил Джек.

Оба ответили одновременно:

– Похоже, так, – отозвался Мигель.

– Это не ваше дело, – отрезал Джерри.

– Попробую угадать, Джерри, – продолжал Джек. – Вы адвокат Мигеля.

Джерри промолчал.

– Это Джеральдо Коллетти, – подсказала журналистка. – Адвокат, занимающийся делами о разводе. Уверена, вы слышали о нем. Он сделал себе имя в судах по семейным делам, загоняя в угол адвокатов противоположной стороны. Первое, что он советует своему клиенту, – это потратить определенную сумму денег на переговоры с пятью лучшими адвокатами в городе. Таким образом соответствующие супруг или супруга лишаются возможности прибегнуть к услугам этих адвокатов, поскольку клиент Джерри уже сообщил им конфиденциальную информацию о себе, что делает для них технически невозможным представлять в суде противоположную сторону.

– Пустая болтовня, – возразил Джерри.

– А я слышал о вас, – вступил в разговор Джек. – Я не занимаюсь разводами, но не тот ли вы Джерри, который поместил объявление, назвав себя Джерри-гений, что доставило вам много неприятностей?

– Джентльмен Джерри, – раздраженно поправил тот. – И никаких неприятностей мне это объявление не доставило. Просто оно оказалось неэффективным. Как видно, никому не хочется, чтобы в бракоразводном деле их интересы представлял джентльмен.

– Понимаю. А скажите мне, Джентльмен Джерри, какова цель вашего участия в предстоящем деле?

– Скоро выясним.

На лице Мигеля появилась недовольная мина.

– Чего мы так стесняемся? Я Мигель Риос, первый муж Салли.

Джек одним выстрелом убил двух зайцев.

– А что вы делаете здесь?

– Меня пригласили, как и всех остальных.

– Я не подозревал, чтобы вы и Салли оставались… друзьями.

– Я бы не назвал это «оставаться друзьями». Поймите меня правильно. Не то чтобы я ожидал, что она оставит мне кучу дерьма высотой в милю и очень большую ложку. Но когда ты стоишь сорок четыре миллиона долларов, может быть, этого достаточно, чтобы выделить кое-что всем. Даже своему бывшему супругу. Вот я и очутился здесь.

– Пришли за деньгами? – осведомился Джек.

Адвокат вскочил так, словно слова Мигеля ужалили его.

– Хватит болтать, мистер Риос. Мы пришли сюда, чтобы сидеть и слушать. Помните?

– О, заткнись, Джерри. Ты меня здесь не представляешь, поэтому не указывай, что мне следует делать.

– Постойте-ка, – вмешался Джек. – Вы хотите сказать, что Джерри-гений явился на эту встречу не как ваш адвокат, а по каким-то иным причинам?

– Извините, – прервал Джека адвокат. – Джентльмен Джерри.

– Этот гений получил такое же письмо, как и я, – пояснил Мигель. – Он тоже упомянут в завещании Салли.

Джек откинулся на спинку стула и задумался.

– Интересно. Мы намерены разбираться с завещанием в сорок шесть миллионов долларов, но пока из тех, кто претендует на какую-то часть наследства, кажется, здесь находятся лишь газетный репортер, бывший муж, адвокат бывшего мужа по делу о разводе и мой клиент.

Все посмотрели на мужчину, сидевшего на противоположном конце стола.

– А кто вы такой, сэр?

– Я адвокат.

– Еще один, – прокомментировал Джек.

– Я представляю интересы Мейсона Радски.

Кроме Татума, имя Радски, похоже, было знакомо всем.

– Мейсона Радски, помощника прокурора штата? – спросил Джек.

– Да, это так.

– Того, кто вел расследование по делу об убийстве ребенка Феннинг?

– Да.

Мигель пристально посмотрел на Джека и добавил:

– Тот самый Мейсон Радски, который за пять трахнутых лет так и не предъявил никому обвинения в убийстве моей дочери.

Говорил Мигель с такой злостью, от которой невольно похолодели все присутствующие.

Дверь открылась, и все встали, когда в зал для совещаний вошла Вивиен Грассо.

– Садитесь, – сказала она, заняв свое место во главе стола. – Спасибо, что пришли. Извините, что задержала начало совещания, но мне хотелось, чтобы собрались все. Начну с того, что был еще один приглашенный, но я до сих пор не могу найти его адрес. Думаю, он так и не появится.

– Кто это? – спросил Джек.

– Сейчас это несущественно. Вы убедитесь в этом, когда завещание будет передано в суд. Он не потеряет ни одного из своих прав, хоть не явился на слушание завещания.

– Означает ли это, что все присутствующие являются претендентами? – осведомился Джек.

– Пусть завещание говорит само за себя, как вы на это смотрите? – Вивиен открыла кожаную папку и вынула завещание Салли Феннинг.

Когда она начала читать этот документ, Джек почувствовал, что сердце его учащенно забилось. Он подумал о том, что чувствуют сейчас другие. Возможно, все они через несколько минут обретут хорошую долю наследства в сорок шесть миллионов долларов или по крайней мере один из них.

Но почему?

«Я, Салли Феннинг, будучи в здравом уме и твердой памяти…»

Вивиен читала медленно, и Джек старался не пропустить ни одного слова. Все-таки он адвокат. Слова были его делом, а слова – это единственное, чем ты располагаешь, когда речь идет о волеизъявлении умершего человека. Но у него сложилось впечатление, что тому, кто писал это завещание, платили за каждое слово. Все было изложено на нескольких страницах, сухим языком и с множеством повторений. Это испытание было так же трудно вынести, не пользуясь при этом транквилизаторами, как встречи всего семейства Свайтек.

– Когда мы дойдем до приятного места? – спросил Татум.

Джек посмотрел на своего клиента. Казалось, у Татума вот-вот вылезут из орбит глаза.

– Сейчас я перейду к этому вопросу, – ответила Вивиен, вынимая из папки очередной документ. – Это инструмент управления имуществом на правах доверительной собственности.

– Доверительной собственности? – повторил Джек.

– Потерпите, – сказала Вивиен. – Ведь речь идет о многомиллионном состоянии, а это несколько больше, чем завещать кому-либо кастрюли для готовки риса дядюшки Ральфа и пару старых ботинок для игры в кегли.

– Понимаю, – согласно произнес Джек.

Вивиен читала еще минут пятнадцать. Хотя язык документа был таким же сухим и юридически точным, ей удалось овладеть вниманием всех присутствовавших. Особенно в конце, когда она перечислила по именам всех облагодетельствованных.

Джек записал имена пятерых по мере того, как она их зачитывала.

– Шестой?

– Я говорила вам, что вы узнаете имя шестого после того, как я встречусь с ним. – Вивиен вернулась к документу, зачитав его полностью, вплоть до даты и места составления. Закончив, она положила бумаги на стол перед собой и умолкла.

Собравшиеся посмотрели на нее, потом друг на друга, словно не были уверены в том, что расслышали все правильно. Возможно, они онемели от удивления.

Первым заговорил бывший муж Салли:

– Так вы говорите, что она фактически оставила нам все свои деньги?

– Сорок шесть миллионов долларов? – поддержал его Джерри-гений. Ошеломленный, он явно запаниковал и почти шепотом добавил: – Не могу поверить, что все это она оставила нам.