Мир в движении - Сергей Сергей

Современная Россия и ее влияние на окружающий мир

Разумеется, по первому впечатлению, нынешняя Россия являет собой безнадежное зрелище. Технологическая отсталость не оставляет ей иного места в современном мире, кроме места поставщика сырья. Нет у России и каких-либо шансов на преодоление этой отсталости. Как явствует из сказанного ранее, приток в любую страну инвестиций и новых технологий возможен только при наличии твердых гарантий неприкосновенности частной собственности. Практика выдачи такого рода гарантий отдельным лицам или фирмам, не на основе повсеместно установившихся в обществе отношений, а лишь "под честное слово", данное существующей в этот период властью, довольно широко распространена в условиях доиндустриальных формаций, но способна, в лучшем случае, обеспечить только первоначальный ручеек инвестиций. А чтобы за первыми шагами на пути к переходу в индустриальную формацию последовала широкомасштабная модернизация, необходимы уже структурные правовые реформы, затрагивающие все общество, и выводящие его в индустриальное правовое поле.

Но такие реформы неприемлемы в современной России. Причем, не только для нынешней российской власти, но и для российских элит, и для абсолютного большинства российского населения в целом. Все, без исключения, российские элиты являются продуктом доиндустриальных отношений, и в ином правовом поле существовать просто не могут. Никакой альтернативной силы, сопоставимой с ними по влиянию, и заинтересованной в индустриальном развитии общества, в России, по причинам, изложенным выше, так и не сложилось. Большая часть рядовых российских граждан, порядка 85% избирателей, также выступают против индустриальных реформ, поскольку являются юнитами доиндустриальной формации, и не готовы существовать в индустриальном правовом поле, ровно в той же степени, что и их сеньоры. Как следствие, политика российских властей, направленная на сохранение и упрочение внутри России доиндустриальных порядков, встречает поддержку со стороны большинства населения. Ну, а случаи недовольства, возникающие по частным поводам - это типичная, уже рассмотренная ранее, ситуация, когда борьба за сохранение своей формации, в нашем случае, доиндустриальной, совпадают по месту и времени с борьбой, которую ведут различные классы, принадлежащие к этой формации за свои привилегии внутри неё.

Итак, российские элиты прилагают максимум усилий для сохранения и упрочения внутри России доиндустриальных порядков. Именно в этом направлении - вспять, к доиндустриальным социальным формам, и развивалась Россия на протяжении последних двух десятилетий. Впрочем, слово "вспять" употребимо здесь лишь с известными оговорками. Анализ предыдущего, советского периода неизбежно приведет нас к выводу о том, что и о каком "крушении" и "распаде" СССР не было и речи, а демонтаж Союза был естественным итогом его развития. Дальнейшее развитие России, если и не во всем, то в основных его чертах, также стало естественным продолжением всё той же эволюционной линии. Основной перелом, решающая победа доиндустриальных сил над робкими ростками индустриального мира произошла раньше, в период 1917-33 годов.

В экономике побочным эффектом такого развития стала утрата практически всех высокотехнологичных производств, построенных ранее в Советском Союзе за счет технологий, закупленных на Западе по классической для Московии-России схеме обмена технологий на сырье. В плане социальном оно привело к падению уровня образования и бытовой культуры, росту преступности и клерикализации страны. Однако российские элиты сочли всё это приемлемой платой за укрепление своей власти.

В целом же, российская экономика построена сегодня по схеме, типичной для доиндустриальной формации, существующей в относительно изолированном анклаве, окруженном территориями, где, в основном, уже утвердились, или боле-менее успешно утверждаются индустриальные отношения. Внутри России, для управления государством, а также большей частью производств, применяются доиндустриальные методы вассалитета. В общении с внешним миром Россия пытается выстраивать рыночные, то есть индустриальные механизмы. Однако, как это всегда бывает в подобных случаях, рыночное управление, осуществляемое кадрами, воспитанными в доиндустриальных условиях и включенными в систему вассалитета внутри страны, оказывается крайне неэффективным. Как следствие, даже сырьевое производство в России деградирует. Кроме того, старая схема балансирования между технологически продвинутым Западом и технологически отсталым Востоком подошла к пределу своих возможностей. Российское доиндустриальное общество достигло такой степени экономической и культурной отсталости от уровня индустриальных стран, что уже не в состоянии даже сколь-нибудь эффективно использовать покупную технику и технологические циклы, разработанные в условиях индустриальной формации.

Это момент надо рассмотреть более внимательно, поскольку он принципиально важен. Все, без исключения, формации - и доиндустриальная, и, как мы увидим позднее, индустриальная, и, вероятно, также и постиндустриальная, поскольку и она вовсе не конец истории, а лишь горизонт, до которого возможно прогнозирование на уровне знаний нашей эпохи, словом, все, без исключения формации имеют технологический предел: максимальный уровень развития технологий и культуры, который позволяет управлять как экономикой, так и обществом в целом, в рамках данной модели общественных отношений. Если этот предел превышен, то управление становится невозможно. Тогда есть два выхода: либо смена принципа управления - то есть переход к новой формации, либо технологический откат назад, до уровня, когда старая формация ещё сохраняет способность контроля над ситуацией. Назовем этот барьер, существующий для доиндустриальной формации, барьером 1.

Но существует также барьер, определяемый общим состоянием мировой экономики и общемировым уровнем технологического прогресса: минимально допустимый уровень общего культурного и технологического развития в отдельно взятой стране, который все ещё позволяет этой стране поддерживать современное производство, пусть даже и построенное на импортных технологиях и оборудовании. Назовем его барьером 2.

Так вот, примерно на рубеже 2000-2010 годов барьер 2 превысил уровень барьера 1, и продолжает быстро уходить от него в отрыв. Это означает, что все страны доиндустриальной формации оказались перед выбором: либо технологическая деградация - либо формационный переход. Никакого третьего пути уже нет. Жесткая изоляция от остального мира и ведение натурального хозяйства по принципу чучхе не срабатывают. Хотя власти КНДР не любят говорить об этом, но без гуманитарных поставок продовольствия из обличаемой ими Южной Кореи в стране немедленно начался бы голод. Впрочем, самоизоляция всё-таки может ненадолго продлить существование старых элит, дав им время для реализации планов сохранения собственного благополучия. Разумеется, в этом случае речь идет не о стране в целом и даже не о её населении, пусть и в рамках другого проекта - а лишь об очень узкой группе лиц. И только в том, разумеется, случае, если такие планы вообще есть.

Так вот, у российских элит такие планы есть, и они весьма энергично реализуются. Ничего другого, кроме катапультирования из гибнущей страны, им не остается. Старая ниша, в которой Московия-Россия существовала несколько веков, схлопнулась не только за счет превышения барьера 2 над барьером 1, а сразу по всем направлениям. Два технологических полюса, между которыми России удавалось балансировать, оказались размыты: не только Запад вырвался далеко вперед, но и "отсталый Восток" уже не является таковым. Китай и Юго-Восточная Азия, Индия и Ближний Восток - все они стремительно модернизуются, и уже обогнали Россию по всем показателям. Страны Среднего Востока либо догоняют, либо также уже обошли Россию. Сравнимы с Россией по технологическому развитию только бывшие республики СССР - и то не все, а уступают ей лишь наиболее отсталые африканские страны. Таким образом, Россия прочно встроена в ряды мировых аутсайдеров. Выход же из этих рядов путем перехода в индустриальную формацию и привлечения инвестиций - что мало-помалу осуществляют бывшие советские республики, для России, как уже было показано, неприемлем.

Однако у российских элит все ещё остается в запасе два козыря, которые заставляют мир воспринимать "российский фактор" всерьез. Рассмотрим их по очереди.

Первый козырь очевиден. Это оружие массового поражения, причем, не только ядерное, но также и химическое, и бактериологическое. Разумеется, российские элиты не хотят доводить дело до его применения, сознавая как отсутствие шансов победить, так и перспективы жестокого возмездия. Тем не менее, ситуация, когда какая-либо группа в российских верхах, наделенная достаточной властью, решится на применение ОМП, все-таки возможна. На этот шаг её может толкнуть безвыходность собственного положения, прямая угроза утраты власти и потери большей части активов, причем, причины такого кризиса могут быть как внешними, по отношению к России, так и сугубо внутриполитическими. Особенно вероятным применение Россией ОМП представляется в локальных конфликтах с высокими внешне и внутриполитическими ставками - в расчете на то, что западные оппоненты не решатся на симметричный ответ под угрозой уже глобального применения такого оружия Москвой. Иными словами, российское ОМП играет роль гранаты с выдернутой чекой, которую более слабая и уязвимая сторона использует как средство для удержания сильнейшего противника от решительных действий.