Маньяками не рождаются - Анна Маяская

Отец в отчаянии. Весь в поту сидел за столом и держался за грудь, в том месте, где находилось сердце. Павел сразу же вызвал «скорую». Отцу понравилась забота сына.

— И как я мог допустить хоть на секунду мысль о причастности сына к этому происшествию? — подумал с раскаянием Игнат Терентьевич.

У Павла было обостренное чувство понимания настроя людей. Он иногда предугадывал ход мыслей человека и теперь был абсолютно уверен в том, что мысли отца в отношении его, Павла, были сомнительны. Но именно сейчас все разрешилось в его пользу.

— Прости, сынок, что побеспокоил.

— Вас нужно немедленно госпитализировать, — сказала врач, просмотрев ленту кардиограммы.

— Нет, — запротестовал отец.

— Да, — сказал сын. — Может быть ты хоть раз посмотришь на меня как на взрослого образованного человека?

— Ладно, — испытывая слабость и головокружение, — ответил отец. — Когда-то надо начинать быть самостоятельным.

— Не беспокойся, папа, я не допущу ни одного промаха. И без твоего совета не приму ни одного серьёзного решения.

«Скорая» увезла отца в больницу.

— Мама, — срочно поезжай к отцу и не оставляй там его одного, а я на фирме постараюсь справиться с делами, с помощниками отца, разумеется.

Мать запричитала, расстроилась, но Павел положил трубку. Подумав, пригласил к себе главного бухгалтера. Тот вошёл и присел на краешек стула по приглашению жеста Павла.

— Я знаю вас с детства, — начал Павел и прошу вас помочь в работе пока болен отец, он вам доверяет, а я боюсь наломать дров, Петр Петрович.

— Молодец, правильно поступаешь, — ответил верный доверенный, проверенный друг отца. Здесь работает заместителем, да ты его знаешь, Александр Владимирович, положись на него, он тебя не подведёт. Пригласить?

— Конечно, — ответил довольный Павел.

Сейчас он свалит работу на зама и спокойно сможет поговорить с Ханом. Вызванный заместитель, человек средних лет, сухощавый с серьёзными глазами стального цвета, длинными руками и ногами, производил впечатление абсолютно непроницаемой личности, но стоило ему открыть рот, как поток слов заструился из него и он без остановки, только переводя дыхание, начал рассказывать Павлу о делах.

— Несомненно, что мы с вами справимся, Павел Игнатович. Спасибо вам за доверие. И если у вас сейчас имеются неотложные дела, можете спокойно заниматься ими. Я полностью владею ситуацией, вам будет нужно возить на подпись необходимые бумаги Игнату Терентьевичу.

— Спасибо, — обрадовался Павел. — У меня действительно имеются неотложные дела. Но личная просьба, если позвонит отец, скажите, что вызвали куда там у вас вызывают, пусть он не волнуется, а я потом заеду к нему.

И Павел ретировался с поспешностью скорбного животом человека.

— Привет, — с улыбкой сказал он, входя к себе в дом, где Хан ожидал его.

— Что так долго, мне здесь задерживаться нельзя. Как только я появляюсь на глазах ментов, у них появляется огромное желание окольцевать мои руки, как птичку редкой породы, и прописать в книгу зарешеченных окон годков на десять. Как редчайшую породу редкостных тварей, поместить меня в книгу тюремного Гиннеса и охранять, охранять, охранять..

— Деньги целы? — поинтересовался Павел.

— А куда им деваться? Вот она, толстопузая радость, — показал Хан на портфельчик. — Давай дели, что куда, мне пора. Переправишь меня через пункт ГИБДД в соседнюю область. Там я спокойнее себя чувствую. Да и пора деньжат подкинуть воспитателям твоего протеже. И на кой ляд он тебе нужен этот выродок?

— Не скажи, — ответил Павел — это дело всей моей жизни. — Я хочу заняться его усыновлением. Будет жить с нами, открыто. Фамилию, имя мы с тобой ему сохранили, справка из роддома имеется. А если когда Вера взбрыкнет, есть и то, что сразу же ее успокоит. Сама написала собственноручный отказ от сына в роддоме.

И они, довольные друг другом, захохотали грубо, цинично. — Буду его воспитывать сам.

— Убивать научишь, грабить с малолетства, — в тон ему продолжил Хан. Павел взбесился. Он налетел на Хана и поднял руку, чтобы ударить его. Но Хан перехватил ее в кисти, грубо крутанул, так, что тот взвыл от боли, и бросил Павла на диван.

— Ты, хозяин, не сучься. Твоя нервная система расшатана, но я не виноват, что ты потерял способность по-настоящему обороняться и мыслить. Эта баба выжгла из тебя всю твою силу и разум. Ты бежишь за ней, как мотыль за огнём, сгоришь — не заметишь. Отдай ей ребёнка и займись делом. Пока твой пахан жив, научись у него уму — разуму. Такую фирму упускать нельзя. Обороты миллионные, а ты за портфелем гоняешься, воруешь сам у себя.

— Прекрати, — закричал Павел и обхватил руками голову.

Тупая боль разливалась в висках, давила на глаза. Вскоре она могла перейти в нестерпимую, так что выть начнешь. И никакие средства не помогают. Все чаще и чаще настигала его эта подлая боль и тогда он становился беспомощным. Нужно что-то предпринимать, к врачам обратиться, что ли. Пока боль сверлила его до изнеможения, он давал себе слово, что обратится к медикам. А потом, когда становилось легче, он не вспоминал о ней до следующего приступа. Одно он точно знал, приход приступа провоцировался нервным срывом и бессонными ночами. Он потерял над собой контроль и как охотник устремился в погоню за Верой, разрушая всё на своем пути, и ничто не могло бы остановить его, отступиться от задуманной мести, одержать полную, хотя и преступную победу над ними, насмешниками, разрушившими его счастье. Сколько раз в порыве нежности к Вере, совершенно опустошенной от жалости к потерянному сыну, он хотел поехать за мальчишкой, привезти его к матери и посмотреть на счастливую изменницу, но тогда задуманная месть не принесла бы ожидаемого эффекта. Да и Василий, отверженный женой, продолжал молча существовать с ней рядом и мешал Павлу целиком завладеть любимой. Но ничего. Три года уже прошло. Отношения между супругами разладились окончательно. Там осталась только видимость семьи. Именно сейчас, в данный момент, он должен решить как поступать дальше.

— Сколько тебе нужно денег?

— Пятьсот кусков.

— А не жирно будет? — съязвил Павел.

— Тогда занимайся сам. Мне мою заработанную копеечку с Гейшей выдай и, — «мы пошли по сторонам,»- пропел Хан своим прокуренным голосом.

— А как же выйдем из положения с кражей? Если найдут машину, все шишки падут на мою голову.

— Не дрейфь, мы запрыгнули в машину раньше их. Сгорбленные как старухи. Свет погас. Они тоже не включали в салоне, кинули портфель на заднее сиденье. Своего сообщника кореша я знаю давно, он говнюк, передо мной провинился, увёл у меня из под носа бабу. Дело забытое, но ко времени оно вспоминается. Я его должен чикнуть, а портфель возле него оставить. Пусть думают, что грабители поработали.

— И как ты его?

— Не твоя забота, ты свою голову лечи, а то чего доброго в психушку попадешь. Вот твоя половина, сам положи куда хочешь, а я поеду к своему дружбану. Подъедешь сюда вечерком попозже. Меня перевезешь через пост.

— Жаль, что двести не меньше кусков уйдет на твоего засранца. Продай ты его на органы, или бездетным на воспитание. Такие деньги огребёшь. Не менее ста тысяч баксов.

— Я тебе сказал, он мне пока нужен, понятно? Сам разберусь с ним.

— Как хочешь. Столько бабок ввалить на этого подкидыша. Целое состояние.

— Мне нужна полная победа. Я пока раздавил всех морально, но это не всё. Я еще отыграюсь на Верке, когда она попадёт в мои руки. А деньги? Мне на них наплевать.

— Пока они имеются, — съязвил Хан.

Павел уехал, чтобы вернуться вечером.

— Алло, милиция. Здесь труп парня валяется, с портфелем.

— Назовите адрес, — попросил дежурный и машина следственной группы помчалась по указанному адресу. Василий Иванов был в числе оперов, примчавшихся на «труп». Парень лежал вверх лицом, в руке его находился нож. Сам он в крови на одежде и луже смотрел в небо незакрытыми глазами. Недалеко от тела убитого валялся портфель, чёрный с застежками, старого образца. Пустой.

— Да это же «Герпес», — высказался пожилой опер. Я его голубчика несколько раз брал. Подельник Хана. Только сейчас что-то Хана не слышно и не видно. Видимо переменил дислокацию.

— А может сдох? — предположил кто-то.

— Все возможно. Подружка у него на Кармен похожа. Красавица. Такая могла бы свою жизнь устроить, так нет связалась с Ханом. Он в наших местах три года назад еще ошивался. Разбои, грабеж, убийства.

— Воровство людей, выкупы.

— Нашли украденных?

— Двоих — да, одного мёртвым. Выкуп не заплатили. Он у нас ушел из-под носа.

С места происшествия отправились в милицию. Василий поехал в фирму Крутых для опознания портфеля с утерянными деньгами.

— Наш шеф в больнице, — отрапортовала секретарша. Но есть заместитель.