Измена – билет в новую жизнь - Лена Ручей

Глава 7. Один на миллион.

Глава 7. Один на миллион.

Перебирая в голове события этого бесконечного дня, не заметила как дошла. Достала телефон, глянула время – мама уже должна быть дома. Замедлила шаг, вспомнив, что предстоит разговор с ней. По своему опыту я догадывалась, что сопли мне утирать она точно не станет. Посмотрела на множество окошек в доме: во многих уже горел свет и почувствовала невероятную тоску и одиночество бездомной собаки. У всех здесь есть хотя бы свой угол, а я сегодня буду чувствовать себя гостьей.

Дошла до квартиры и… открыла дверь своим ключом, решив хоть так обозначить свои права.

Мама уже была дома и с кем-то оживлённо разговаривала. Из кухни в прихожую падал свет и я не стала включать его в прихожей. Сняла куртку, аккуратно повесила в шкаф на плечики, а сапожки на специальный поддон – мама любила порядок и требовала, чтобы остальные его поддерживали. Зацепила взглядом мужские кроссовки и прошла в кухню, но на пороге застыла: лицом к входу за столом сидел Вадим, собственной персоной. Он вскинул на меня глаза, а мама обернулась. На их лицах ещё сияла улыбка: видимо общение было приятным.

– А вот и Ива! Наконец-то. Мы тебя с Вадимом заждались! – воскликнула мама при моём появлении. – Где ты ходишь?

От неожиданности я растерялась. Муж встретил мой взгляд, убрал с лица улыбку и натянул раскаяние.

– Ива, я пришёл домой – тебя нет, вещей твоих – тоже… Прости меня, зайчонок! – он подскочил и кинулся ко мне, – я не знаю, какое-то затмение на меня нашло! Я виноват перед тобой, понимаю. Но прошу – дай мне шанс, я всё исправлю, – он обхватил меня за плечи, заглядывая в глаза. – Боже! Зая, я не хотел, я нечаянно задел тебя. Ты что, подумала, что специально? Прости меня!

Он крепко прижал меня к груди. Я старалась вырваться, но он не отпускал и я почувствовала себя мухой бьющейся в паутине.

– Ну, же, Ива, хватит упираться, я уже понял, что провинился. Прости, – он обдал меня волной горячего дыхания. От него пахло чем-то приторно противным. Я почувствовала прикосновение его мокрых губ к моему лицу. Он торопливо шлёпал ими по глазам, щекам. Я крутила головой, пытаясь увернуться, недоумевая, зачем он это делает. Его прикосновения были противны. Он всё же поймал мои губы и я почувствовала вкус его языка.

В голове мелькнула картина, как он жарко целует Анюту возле "Плазы". Внутри всё сжалось, подкатила тошнота и я почувствовала, что не могу её сдерживать. Со всей силы оттолкнула его и кинулась в ванную, успев заметить, что он отлетел к столу в объятия мамы.

Едва склонилась над унитазом, как меня вывернуло наизнанку, противно обжигая горло остатками борща. Больше я сегодня ничего не ела, поэтому ещё некоторое время содрогалась пустыми позывами. Лицо покрылось испариной, из глаз текли слёзы. Когда тошнота улеглась, подошла к раковине умываться и ужаснулась – из зеркала на меня смотрела страшненькая молодая бомжиха с жуткой синевой под красными опухшими глазами. Умылась и задумалась, что делать дальше.

Набралась решимости – вышла. Из кухни тут же появились Вадим и мама.

– Ива, ты расстроена своим видом? Кошмар, конечно, – "успокоила" меня мама, – но не делай из этого трагедию. Вадик же объяснил, что случайно задел тебя, извинился… Он сам переживает, ты же видишь.

– Зая, пойдём домой. Пожалуйста, – муж состроил рожицу – так ребёнок просит у мамы запретное лакомство. Мне стало противно, пожалела, что раньше не замечала в нём этого.

– Я никуда с тобой не пойду. Оставь меня в покое, – развернулась и ушла в большую комнату, прикрыв за собой дверь.

Но не тут то было, через минуту вошла мама.

– Иветта, ты понимаешь, что своими фокусами сейчас рушишь семью? Я, как мать, тебе этого делать не позволю! Ты замужем. И должна жить с мужем. Вон у нас одна молодая учительница всё перевоспитывала мужа: чуть что – к маме. Ну и распалась семья. Он нашёл другую, а она теперь с двумя детьми одна мыкается. Слава богу у вас детей нет, но это не повод чуть что уходить. Не делай из конфликта трагедию.

– Мама, да ты ничего не знаешь. Я его видела с другой… – вставила в её монолог я свои возражения.

Но она меня тут же перебила:

– И ты думаешь, что если будете жить отдельно, мужик тебя будет любить сильнее? Нет, Ива, за любовь надо бороться. Иди домой и докажи мужу, что ты лучше той. Или ты позволишь какой-то девице забрать твоего мужа?

Я хотела возразить, что муж не телёнок на верёвочке, чтоб его уводить, но поняла, что маме возражать бесполезно. У неё была своя железная логика, которую она называла мудростью.

Вадим боком протиснулся в комнату и выглядывал из-за мамы, чувствуя её поддержку.

– Ива, я твой чемодан отнесу в машину, ладно, зая? Ты пока одевайся. А то поздно уже. И Луизе Карловне тоже отдыхать пора.

– Да, Вадик, отнеси, пожалуйста. Мы сейчас с дочей пошепчемся и она спустится, – за меня ответила мама.

– Не трогайте мои вещи! – воскликнула я, – соберусь и вынесу их сама, раз, мама, я тебе здесь, мешаю, – в носу защипало, я прошла мимо мужа в ванну сморкаться. Мама подтолкнула его к выходу.

– Вадик, иди пока прогрей машину. Морозит к вечеру, Ива в тонких джинсах – замёрзнет.

Мне стало не по себе от такой её заботы. Когда вышла из ванной, Мужа уже не застала.

– Дочь, не сердись на меня, – мама ждала в прихожей, прислонясь к косяку двери, загораживая собой проход в большую комнату, – пройдёт время, ты ещё спасибо мне скажешь, что помогла сохранить семью. Вадим – не худший вариант для тебя, поверь мне. Это ты пока молодая, всё грезишь о возвышенной любви, а в жизни всё гораздо примитивнее.

– Мама, а как же отец? Он тоже был не худшим вариантом для тебя? – я смотрела на неё сквозь слёзы.

– Папа, девочка моя, был один такой на миллион. Мне повезло прожить с ним четырнадцать счастливых лет, – голос моей непрошибаемой мамы дрогнул, – остались одни воспоминания.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍