флэшбэк - flashback - Александр Лонс

Тут собеседник Алекса замолчал. Сам же Алекс тоже помалкивал, хорошо понимая, что разговор еще не закончен и паузу нельзя нарушать ни в коем случае.

— Ты хочешь спросить, почему я тебе все это рассказываю, да еще и книжку задарма выпросил? Ты тоже не так прост, если тебя к начальнику «ЮниКода» доставили. И сегодня, смотрю, снова туда ходил. Это просто так не бывает. Я же знаю, чем эти ребята там занимаются, мне все необходимо знать, что на моей земле происходит. Хорошее дело, кстати, нужное. Я бы и сам не отказался, но нельзя мне, да и не смогу — я к своему месту прикован, к своему миру. Вот и живу с тех пор здесь. Уходить с места своего не могу, не положено, запрет. Сначала я при кабаке том поселился, а как хозяин помер, то стал я вместо него, на чем и крест целовал. А место мое постепенно сжалось, как город тут строить начали. А когда канал выкопали, то и другие хранители потеснили. Но ничего — с соседями я всегда ладил, да и какие у нас с ними могут быть трудности? А я завсегда при своем деле — сейчас-то дома-то, вон какие! Новый вот еще построили, — он показал на банк, из которого Алекс не так давно вышел. — А я то дворником выгляжу, то охранником, то сторожем, то вообще никак не выгляжу. Квартира у меня здесь служебная — всегда кров над головой, и всегда я при службе. Без меня тут все в запустение придет, как все время случается у плохих хранителей. Видел же такие места? Как ступишь туда — так сразу мерзко, противно, тошно делается. Поэтому я тебе вот что посоветую, — продолжал хранитель, — если попадешь в хорошее место, а у тебя там какие-то серьезные проблемы или трудности возникнут, то сразу к местному хранителю адресуйся. Или к хранительнице, смотря кто там хозяйствует. Если правильно обратишься, то всегда поможет. А как обращаться — я тебя сейчас научу. Должен же я чем-то заплатить за Стивена Кинга…

И научил!

8. Пол Жданов

Как-то давно был период, когда я, вместе со своим тогдашним другом — психиатром Стивом Дэвидсоном, тренировался в технике нейролингвистического программирования чужого сознания. Просто так, чтобы испытать себя, ну, и для дела естественно. Надавив на нужные точки разума можно заставить всякого человека лить слезы, смеяться, уйти в депрессию; а в надлежащее мгновение принудить кричать от восторга, ненавидеть что угодно, а потом признать то, что он всю свою жизнь активно отрицал. И, что меня особенно тогда поразило, можно заставить выполнять любую чужую волю. Таким образом, я тогда подготовил ряд личных агентов, которые контактировали только со мной и ни с кем другим. Плата поступала сообразно отчетам — в зависимости от их объема, информативности и полезности.

Своих протеже я распихал в самые разные структуры в зависимости от занятий и профессий, но всегда туда, где проходят мощные информационные потоки. Техника — техникой, но старыми добрыми приемами, известными с глубокой древности, пренебрегать тоже не стоило.

Часть агентов постепенно куда-то пропала — кто погиб, кто умер по «естественным» причинам, а кто превратился в «овощи» и пополнил контингент психиатрических отделений для хроников. Но несколько человек осталось, что называется «в строю». Их я тщательно охранял и опекал, причем все они понятия не имели на кого работают — знали только, что на кого-то важного и влиятельного, а щедрая оплата их занятий спасала меня от излишней любознательности с их стороны.

На следующий день я развил бурную деятельность. В полиции ни друзей, ни хороших знакомых у меня уже не осталось, были только плохие знакомые. Всех хороших под разными предлогами уволили, или они ушли сами, а кое-кого вынесли «ногами вперед». Ну, так уж получилось — совпало так, что все мои друзья в ту пору были умными и порядочными людьми. Но один патрульный до сих пор мне был сильно благодарен за то, что я вытащил его из мутной и безобразной истории, в которую он попал по собственной глупости. Меня лично он не знал, имени моего никогда не слыхал, но понимал, что есть некто, кому он обязан всем, и периодически я мог получать от него ту информацию, что не проходила по каналам связи. Сплетни, байки и слухи, но временами — закрытые данные. Очень часто даже простой треп содержал бесценные зерна истины, что при всей нашей мощи никак не получалось добыть обычными путями. Однако этим информационным каналом я не злоупотреблял — берег его.

Подготовить сообщение для «Гаспара», как я шифровал своего человека в полиции, нужно было так, чтобы никто посторонний ничего бы не понял. «Гаспар» славился своими внебрачными детьми и никогда не принадлежал к обществу трезвенников. Кроме того, он был страшный обормот и мог по безалаберности оставить мою записку где угодно.

«Слушай, ты! Когда мне долги вернешь? Меня интересуют алименты за ТРИ последних месяца, а чека от тебя что-то не видно. Напоминаю, если ты забыл.

Паула.»

«Паулой» был я. Получив это сообщение, «Гаспар» поймет, что к чему, соберет все необычное, что слышал за последние три месяца и переправит мне. Или сообщит, кто ведет наиболее интересные дела. Это уж он сумеет сделать.

Письмо от «Гаспара» пришло через двадцать четыре часа. Это было короткая записка, содержание которой ничем не отличалась от любого такого же письма затюканного жизнью мужика давно уже не тоскующего по своей бывшей любви.

«Паула, дорогая, буэнос диас!

Рад слышать твой голосок. Как ты? Все поправляешься? Как наша малышка? А твой мачо? Все еще пьет? Привет ему от меня. Я не смог вовремя перевести деньги, уж извини. Занят был по самое это самое. То лейтенант Гибсон припашет, то сержант Димовски что-то для меня придумает. И все за два последних месяца! Извини, дорогая, но пока только часть суммы. Остаток — через две недели.

Ну, пока, моя Пышечка. Твой Птенчик.»

Ага. Значит лейтенант Крис Гибсон и сержант Грегори Димовски занимаются чем-то для меня интересным. Причем времени у первого два месяца, а у второго — всего две недели. Забавно!

Другие мои информаторы действовали кто в СМИ, кто в службе досуга, кто еще где. На тот момент интерес для меня представляли пятеро. Кроме «Гаспара» еще оставались: «Сильва», «Уллис», «Гарри», «Пейдж» и «Санх». Им всем я разослал одинаковые шифровки, в переводе выглядящие так:

«Узнай, что криминального сейчас происходит в твоей среде. Интересуют только особо скандальные дела, исключительно те, что зацеплены полицией, но еще не дошли до суда.»

«Сильва» или, как называли ее подчиненные «Мадам», заведовала крупной сетью частных предприятий службы интимных услуг, и ее авторитет в этой деликатной сфере бизнеса был непререкаем и исключительно высок. Свою репутацию, как основу личного благосостояния, мадам сама выстроила по кирпичику собственными руками и ценила необыкновенно. Ее красивые, большие, удобные и элегантные (хоть и публичные) дома всегда были полны гостей. Особенную популярность они снискали тем, что по желанию клиентов предоставляли сертификаты безопасности и качества обслуживания, а также письменную гарантию отсутствия всяких средств наблюдения и прослушивания с печатью и собственноручной подписью «Мадам». Людям это нравилось. Но никто не давал никаких обязательств, что уже потом, после посещения этого райского уголка, клиенты не станут объектом чьего-то пристального внимания и наблюдения. Посетителями дома мадам «Сильвы» были как одиночные скучающие мужчины и богатые респектабельные дамы, так и пресыщенные долгим браком супружеские пары, суетливые старички и нервные прыщавые юнцы с немытыми волосами и жадными глазами.