Северный цветок - Hephaestia

В этот миг преграда, возведенная в его душе воспитанием и традициями предков, окончательно рухнула — если сам суровый бог его родины услышал голос приговоренного и внял его мольбе, значит, Темногривый не был виновен! И он, Эйрих, зря терзался сомнениями и стыдом из-за испытанного в объятиях ярла жара! Ибо чего не запрещают боги, того не запретить смертному, а его отец, сломленный и покоренный мечом ланмаркского принца, был смертным!

Управляющий суетился рядом с осевшим на пол в полуобморочном состоянии юношей, предлагая свою помощь, но Эйрих поднялся на ноги.

— Нет, благодарю, Альберий, к себе я дойду самостоятельно. Возвращайся к гостям.

Уютно свернувшись калачиком на своем ложе и закрыв глаза, Эйрих мысленно возблагодарил всех богов этого мира, позволивших ему увидеть свои чувства в истинном свете, и с улыбкой прошептал, обнимая подушку: «И завтра же я все скажу ему»…

Он проснулся гораздо позже обычного, когда солнце уже сияло высоко в лазурном небе, очистившемся от густых зимних облаков. Наскоро умывшись холодной водой и одевшись в новую, сверкающую снежной белизной мантию с изящными серебряными отворотами и галунами по краям, хранитель бодрой походкой направился к месту службы.

Миновав последнюю галерею, Эйрих распахнул дверь, ведущую на площадку перед мостом, и замер на пороге, вцепившись в кованую ручку. Сквозь оседающий туман из каменной пыли, пронизанный яркими косыми лучами света, юноша видел белый силуэт Гробницы и обломанные края моста, нависающие над пропастью — но самого каменного перехода, по которому привык проходить дважды в день, больше не было…

— Выходит, это все же катапульта?.. — он обращался к самому себе, и не сразу заметил стоящего рядом графа де Вера.

— Да, ты угадал правильно…

Что-то в голосе императорского друга заставило юношу внутренне сжаться, подобно пружине. Он медленно обернулся и заглянул в лицо графу — в осунувшееся и почерневшее от горя лицо человека, за один день пережившего тысячу смертей.

— Монсеньор… что это значит?.. Где государь?.. Он знает?..

— Он там, мой друг… — де Вер указал вытянутой рукой в направлении Гробницы. — Это его решение…

Эйрих смотрел сквозь водопад струящихся по воздуху частиц пыли расширенными от ужаса глазами, не в силах сформулировать мысли и чувства, накатившие мощным валом и окончательно разрушившие защитную плотину. Наконец, он судорожно вздохнул и бросился к краю пропасти:

— Конрад, нееет!!! Вернись!!! Я… — сильная рука зажала ему рот, другая обхватила за плечи. Граф с трудом оттащил извивающегося юношу от страшного обрыва, быстро шепча на ухо: «Тише, малыш, тише, он все знал… но его больше нет… понимаешь? Он ушел к Динео… Ушел навсегда!»

— Не верю! — Эйрих все же вырвался. — Он жив! И будет жить, если мы спасем его! Если успеем собрать лестницы или навести новый мост! Что ты стоишь, граф? Зови людей, каждое мгновение дорого!

— Ты забыл о второй порции яда, умелый лекарь… — Бертран де Вер смотрел на развороченные ударами снарядов плиты под ногами, извлекая из складок своего плаща знакомую Эйриху склянку из темного стекла. — Он выпил перед тем, как вступить на мост…

Юноша выхватил из рук графа сосуд, перевернул его, словно надеясь на чудо, и со страшной силой запустил в пропасть:

— Проклятье! Чтобы я еще хоть раз в жизни откликнулся на подобную просьбу!..

— Это не твоя вина, Эйвинд… — ладонь графа опустилась на его плечо. — Он просил передать тебе письмо.

«Не вини ни себя, ни меня, мой юный прекрасный друг, настоящего имени которого я так и не узнал. Да хранят тебя милостивые боги. Будь счастлив!» — изорванный и смятый трясущимися руками листок также полетел в пропасть, а Эйрих, пошатываясь от горя, побрел прочь от места, которое показалось ему еще более жутким, чем эшафот палача из его воспоминаний.

Время перемен

— Монсеньор граф, к вам граф де Вер, — доложил мажордом и скрылся за дверью, пока в него не полетела очередная ваза, или пара сандалий.

— Никого не желаю видеть!

— Ну-ну, так ты друзей принимаешь в своих новых покоях, мой драгоценный Эйвинд? — Бертран де Вер, который не видел бывшего хранителя Гробницы около пяти дней, которые юный дан провел в полном одиночестве, подошел к ложу, на котором скорчился заплаканный Эйрих, с давно нечесаными, спутавшимися волосами, одетый в измятую и залитую вином мантию. Расправил край покрывала и присел на край ложа, положив тяжелую теплую ладонь на спину Эйриха.

— Довольно скорби, пора браться за дела, мой дорогой. Конраду было бы приятнее видеть тебя в зале совета, нежели в этой неубранной комнате!

— Конраду было наплевать на меня, и на тебя, и на всех, — Эйрих уткнулся носом в подушку, еще не просохшую от пролитых слез.

— Если бы это было так, он бы не стал в последнее утро заниматься твоим будущим, превращая тебя в графа и владетельного сеньора, — возразил Бертран де Вер, — так что, монсеньор граф, поднимайся.

— И не подумаю, — Эйрих крепче вцепился руками во влажную ткань, — вернее, я поднимусь, но только для того, чтобы навсегда покинуть этот прекрасный край, обреченный жить под властью тупоголового Манфреда…

— Вот уж этому не бывать!

— Что ты говоришь, граф?.. — Эйрих приподнялся на локтях и обернулся, изумленно глядя на де Вера через плечо.

— То, что слышишь, мой друг… — граф поднялся с постели, прошелся до окна и обратно. — Сегодня на совете я оглашу завещание покойного императора касательно престолонаследования. Нашим новым повелителем станет его высочество Теодор, герцог де Бриз, единственный кузен Конрада и Манфреда.

— Час от часу не легче — сын де Борнейля на престоле! Яблочко от гнилой яблоньки, — Эйрих скривился от отвращения при одном воспоминании о последним минутах высшего жреца. «И весь этот ужас, все это глумление над собственной честью — напрасны!»

— У монсеньора Борнейля не было детей, а Теодор — сын давно погибшего на войне герцога Сезари, также приходившегося нашему императору родным дядей, — терпеливо и с улыбкой пояснил Бертран де Вер.

Эйрих вскочил с ложа, запахивая мантию.

— Впервые слышу об этом принце! Где вы его прятали, этого тайного наследника?!

— Он сам себя упрятал, этот неугомонный странник морей, — граф указал рукой в перстнях на синюю гладь за окном. — Принц проводит на море больше времени, чем на суше. Незадолго до того, как уйти, Конрад вызвал Теодора в столицу, объяснив ему в письме, какое будущее его ждет, и принц обещал вскоре вернуться.

Эйрих закусил губу, вспомнив сцену в галерее.