Жизнь в эпоху перемен. Книга вторая - Станислав Владимирович Далецкий

ему вслед, то бледнея лицом, то заливаясь краской. На выходе из канцелярии Иван Петрович резко обернулся и перехватил пристальный взгляд Анны, отчего она отвернулась и склонилась над бумагами.

– Какая непосредственная девушка, – подумал он, выходя из канцелярии. – Не красавица, но привлекательной наружности с открытым взглядом и девичьей застенчивостью, и главное, что у неё почерк, как у меня, с наклоном букв влево. Надо будет обязательно познакомиться с ней при первой возможности, хотя вряд ли она захочет иметь знакомство с простым солдатом: вон сколько здесь, в училище, офицеров, есть и молодые, а со мной в солдатской форме и пройтись такой девушке по городу будет стыдно – она, видимо, из приличной семьи.

С другой стороны, из документов моих она знает, что я не лапотный солдат, а после курсов и вовсе офицером буду. Надо постараться окончить эти курсы: надоело жить среди солдат малограмотных и нюхать в казарме чужие портянки. Война чёрт знает сколько ещё будет длиться, а я уже два года не держал женщину в своих объятиях: в бордель сам не хочу идти, а с солдатом приличные женщины стесняются гулять, да и времени и денег у солдата нет, чтобы развлечь девушку.

Размышляя о превратностях солдатской службы, Иван Петрович разыскал начстроя – пожилого майора интендантской службы, который определил вновь прибывшего во второй взвод второй учебной роты, занятия в которой начались три дня назад.

– Что же вы задержались с прибытием, – укорил майор Ивана Петровича, обращаясь к нему на «вы», как с будущим офицером. Начинаете обучение с нарушения дисциплины – непорядок, батенька, хотя вы и Георгиевский кавалер.

– Нет моей вины, Ваше благородие – эшелон задержался, а ехать пассажирским поездом нижним чинам не положено.

– Располагайтесь в казарме в своём взводе и командир взвода, поручик Бельский, введёт вас в курс занятий, – закончил майор свои наставления.

Поручик Бельский, оказавшийся в казарме, принял доклад Ивана Петровича о зачислении во вверенный поручику взвод и предложил унтер– офицеру коротко рассказать послужной список. Услышав, что Иван Петрович потомственный дворянин с высшим образованием, он искренне удивился его солдатской службе:

– Я тоже дворянин, окончил Кадетский корпус и направлен сюда преподавать уставы, хотя и просился на фронт. В армии офицеров не хватает, сюда, в училище, принимают всяких мещан и студентов недоучившихся, а вы, дворянин, служили солдатом, когда дворянство исконно означает воинскую службу офицером, даже если нет специальной подготовки. Может проступок за вами какой-то числится, за который вы наказаны солдатской службой? Сознавайтесь, иначе я из личного дела всё узнаю, когда оно придёт почтой в училище.

– Добровольно я пошёл воевать, думал, что недолго война будет длиться, а ей конца и края не видать, потому и согласился вернуться в офицерство, согласно дворянскому сословию, – нехотя признался Иван Петрович в своём ошибочном решении уйти в солдаты от бывшей любимой, но ставшей ненавистной женщины.

Поручик принял объяснение, но предупредил:

– Основное требование в училище – это дисциплина. Научитесь дисциплине, сможете тогда и солдат приучать к порядку. Субординацию соблюдайте неукоснительно, и до производства в офицеры извольте обращаться с командирами по ранжиру.

На этом командирские наказы закончились, и Иван Петрович утром следующего дня приступил к занятиям. Он уже обучался месяц в школе прапорщиков в Пскове, из которой был отчислен за недостаточную строевую подготовку, поэтому здесь, в Омске, начал старательно маршировать на плацу со своим взводом, чтобы не повторилась псковская история.

Кроме строевой подготовки на классных занятиях изучались уставы и тактика, а также практические занятия по оружейной подготовке с изучением всех видов стрелкового оружия, применявшегося в пехотных частях, и был курс артиллерийской подготовки.

Генштаб полагал, что такой подготовки достаточно, и прапорщики с ускоренных курсов далее в чинах повышаться не будут без дополнительного обучения.

VI

Снег, который выпал с приездом Ивана Петровича, так и не растаял, наступили холода, и курсанты старательно маршировали на плацу, держа строй и отрабатывая повороты.

Дни были заняты полностью, и Ивану Петровичу никак не удавалось навестить приглянувшуюся ему девушку Анну из канцелярии: днём отлучиться невозможно – даже на приём пищи курсанты ходили строем, словно новобранцы, а вечером, когда было свободное время, канцелярия закрывалась.

В бессмысленной муштре и зубрёжке уставов прошло два месяца, и отношение к курсантам резко изменилось: до выпуска в офицеры оставалось менее половины срока, и преподаватели дали послабление распорядку – после обеда выделился час свободного времени, а по воскресеньям выдавалась увольнительная в город с полудня и до 18 часов, когда было уже совсем темно на городских улицах.

Иван Петрович немедленно воспользовался свободным часом после обеда и в первый же день зашёл в канцелярию.

Увидев вошедшего унтера с разноцветными глазами, Анна, как и в прошлый раз, вспыхнула лицом и, отведя взгляд, начала перебирать бумажки на своём столе.

Иван Петрович справился у нее пришло ли его личное дело военной почтой, поскольку без него производство в офицеры могло быть отложено.

Анна тотчас нашла его папку, что надписала в тот первый раз и, не раскрывая, сообщила, что личное дело пришло и с документами всё в порядке, можно проверить.

Иван Петрович взял папку, как бы случайно прикоснувшись рукою к руке девушки, и почувствовал словно искра обожгла его руку от этого прикосновения, а Анна, зардевшись, смело взглянула ему в глаза, выдав своё неравнодушие к этому солдату.

Иван Петрович, мужчина за тридцать лет, тоже покраснел и неуверенно предложил:

– Давайте, Аня, сходим в воскресенье в синематограф, я возьму увольнительную, если вас не смутит прогулка с простым солдатом.

– Вы не простой солдат, и я с радостью пройдусь с вами, не стесняясь пересудов, – мгновенно ответила девушка, снова выдав себя, что знакомилась с личным делом Ивана Петровича.

Иван Петрович города не знал и потому уговорился о встрече за воротами училища ровно в полдень воскресного дня.

Через два дня в условленное время он вышел из проходной училища и увидел Анну, одетую в цигейковую шубку, пуховый платок, валенки и переминавшуюся с ноги на ногу: мороз стоял под тридцать градусов, и даже в валенках девушка замерзла, ожидая назначенной встречи.

Иван Петрович в солдатской шинели и сапогах мгновенно продрог и, зябко поеживаясь, быстро приблизился к ожидавшей его девушке. Она смело взяла его под руку и не терпящим возражения тоном сказала:

– Вам, Ваня, холодно будет в солдатской шинельке бродить по городу: ещё обморозитесь, не дай Бог, и я буду виновата. Давайте пойдём ко мне: я здесь неподалёку снимаю комнату, там, в тепле, попьём чаю и поговорим – мне не терпится