Выбери себе Sucht - Нина Беттгер

Ян. Ну, не может он с ним просиживать перед компьютером, жалко время. Зарабатывать надо, клиентов потерять никак нельзя, а тут какие-то глупости и теряй из-за них драгоценные часы. Ведь не маленький уже, понимать должен. Уроки - это тоже его дело, ответственность пора чувствовать. Если посидеть подольше за ними - то и помощь не нужна будет. Ну а потом, иногда ж все-таки подхожу к Яну, разговариваю, порой и за столом в выходной сидим все вместе, едим...

В полвторого Дана открыла дверь спальни, тихонько добралась до кровати. Приготовилась осторожно нырнуть под свое одеяло с правой стороны, но вдруг обнаружила, что ее законное место занято. Такого еще никогда не было, подвинуть надо. Дана рассмотрела в полутьме - Алекс был без пижамы, одеяло прикрывало лишь живот и немного ноги. Мускулистые руки и грудь, ровное, без храпа, дыхание... Дана обошла кровать и устроилась на нелюбимой левой половине.

_____________________________

Она потянула руку к голове, запустила ее в волосы. Средний и указательный пальцы автоматически отыскали болячку, сковырнули, присоединился безымянный и вот они все вместе отправились на дальнейшие поиски. Стали безжалостно отковыриваться, отдраиваться, отцарапываться местами затвердевшие и увеличившиеся в размере, местами еще мягкие и кровоточащие болячки. Уже месяц как Дана пристрастилась к этому варварскому занятию.

А началось все с покраски волос. По инструкции разрешалось обходиться без предварительного мытья волос, в этот раз она и решила так сделать. Когда, наконец, вся процедура была закончена, Дана, не просушив как следует волосы, направилась из ванной к Яну посмотреть компьютерную игру, которую он занял у друга.

Зашла не вовремя - сын, дожидаясь ее, торчал в интернете, посылал электронные письма. Приказом "еще две минуты, потом тебя позову" он выставил мать из комнаты - незачем знать об устанавливаемых им мировых контактах.

Она вернулась в ванную, досушила феном волосы. Голова почему-то вдруг стала чесаться, появилась потребность царапать или хотя бы просто водить по ней пальцами. С этого момента кожа на голове заявила о себе неким самостоятельным чувствительным существом. Дана злилась на дурных производителей - понаписали тут, что перед покраской можно не мыть... сами бы на себе такое сначала испробовали... и что теперь делать?

На следующее утро она помыла волосы новым шампунем - купила, потому что обещал осчастливить сухие-жирные-безрадостные-всякие волосы. После мытья потребность в чесании не исчезла. Правая рука отправилась в загул по бунтующей голове, пытаясь навести порядок и вернуть привычное ощущение, ничегонезамечания.

Ситуация злила Дану и одновременно смешила. Она представила себя на минутку со своими посетителями. Вот рвутся к ней владельцы Streitsucht38 'а и Rachsucht39 'а.

Первый уверенно расталкивает соперников, плюхается в оранжевое кресло. Напротив, на своем вертящемся стуле, сидит она. Вьется обезьянкой, обчесывает себя, трет головой то об одно, то о другое плечо, чтоб избавиться от тягостного ощущения. Посетитель вдруг перестает говорить и переходит от теоретических разъяснений функционирования своего зухта к практическим действиям. Выпрыгивает из нелепого и совсем не смешного кресла, орет все громче, наконец, хватает почти полную бутылку слена...

Юмор всегда спасал Дану в критических фазах. Вот и теперь... жизнь продолжалась, нужно было как-то справляться с неприятной ситуацией. Пришлось напрячь силу воли, вооружиться юмором и все же пойти на работу. С полдня удалось отговориться и уйти к кожному врачу. Оказалось - развилась аллергия не на краску, а на широко разрекламированный шампунь.

Когда голова, наконец, совсем перестала чесаться, Дана почувствовала себя счастливой - проблема исчезла, новый шампунь, который врач посоветовал, подошел, виться обезьянкой и дрожать в предчувствии непредсказуемой реакции посетителя не требуется. Самостоятельная роль кожи больше не выпиралась, но... странное дело - руки по-прежнему тянулись к голове, чтоб повторить знакомые движения. Образовавшиеся со временем корки стали обеспечивать пальцы постоянной работой.

Дана пыталась утихомирить свою новую потребность, но, видимо, не очень настойчиво и убедительно - руки привыкли блуждать по голове. После того, как Алекс между разметавшимися волосами разглядел кровоточащую ранку, Дана каждый раз, когда они валялись на софе при полном свете, стягивала волосы в спасательный хвостик.

Сейчас она была одна и рука без страха разгуливала по голове, игнорируя мольбу кожи оставить ее в покое. Дана сидела перед телевизором и пробовала отвлечься. Но веселость популярного шоу не захватывала ее, перебивали грустные мысли и комик, пародировавший знаменитого артиста, начинал все больше раздражать.

За последний месяц атмосфера в коллективе ухудшилась. Пошел двенадцатый месяц работы, в верхах решался вопрос о дальнейшем финансировании проекта. Возможным могло быть как увеличение штата, так и его сокращение. Независимая комиссия должна была через две недели вынести решение, его ждали все. Обоснованная нервозность инфекцией распространялась среди сотрудников никто не хотел потерять высокооплачиваемую работу. Шеф разбрасывал на всех свои эмоции, которые раньше призывал подавлять.

Объяснялась ли нервозность лишь новым страхом или еще чем-то другим было неясно. Дана стала внимательно приглядываться к сотрудникам. Заметно похудела Дуня - придававшие женственность килограммы улетучились, попа потеряла округлость, спрятались груди. Кати, пухленькая коллега в вечных джинсах, стала открыто демонстрировать свою стервозность, до этого запрятанную в подсознание. Бросилась в глаза недостаточная ухоженность, даже помятость бывшего партийного активиста. Отдельные детали в поведении некоторых сотрудников показались ей тоже странными.

Ветеран же, в отличие от большинства, излучал спокойствие и довольство. Не отражалась всеобщая озабоченность и на Тиме. Его зеленые глаза в придачу с другими достоинствами по прежнему производили на Дуню неотразимое впечатление и почему он до сих пор не сказал ей о своем гомосексуализме, Дана не понимала. Видимо, не хотел разочаровывать. Но в то же время расстраивал уже тем, что реагировал отказами на ее предложения вместе поесть-погулять, мотивируя сверхзанятостью. Может, была и другая причина.

Дана стала переключать одну за другой телевизионные программы хотелось отвлечься чем-то абсолютно чужим, чему не было места в ее собственной жизни. На экране появились гордые хищники, они сладострастно, с завидным аппетитом пожирали своих недолго сопротивлявшихся жертв.

Их сменили гости из многочисленных ток-шоу. Толстые кричали кто о своей счастливой, кто о невыносимой жизни. Худые светились подогревающей их самолюбие гордостью. Пубертетные подростки хвастались многочисленными зухтами, на которые они, свободные жители свободной страны, имеют полное право и никто им не указ - хотят жить интересно, все испытать на своей пубертетной шкуре и это нормально.

Дана продолжала мучить телевизор. Наконец, наткнулась на трансляцию литературного вечера известного писателя. Она уважала его за интеллект, независимость мышления и за неудобность - на это нужно мужество. Автор чувствовал себя превосходно, излучал не затасканную харизматическую ауру, наслаждался вниманием и не только им. Разговаривая с журналистами, непрерывно курил трубку. Так, зухт номер один, - зарегистрировала Дана.

Во время чтения отрывков из новой книги известный попивал красное вино - зухт номер два. И хотя Дана представляла для себя как средство отвлечения совсем другую передачу, все же задержалась на этой. Читал знаменитый хорошо. Произнесенное входило в нее, многое, правда, тут же отскакивало, но это было совсем неважно. Главное - атмосфера вечера увлекла ее, расслабила, увела от тревожных мыслей. Угомонились и руки, ненасытные в своей жестокости к коже.

Как только рюмка опустошалась, внимательный организатор сразу же подскакивал с бутылкой и подливал еще. Автор, не нарушая привычного ритма, продолжал увлекать слушателей в мир, где все смешалось: реальность с фантазией, интеллект с инстинктами, алкоголь с никотином, любовь с доверием и масса других, понятных и не совсем составных.

При раздаче автографов писатель подпитывал себя уже энергией, даримой одновременно двумя зухтами. Он дымил - наверняка, дорогой и действительно соблазнительной - сигарой и попивал красное, расширявшее сосуды во всем его еще не старом крепком теле, вино.

Счастливый, подумала Дана. Жить в мире и согласии со своими зухтами дано не каждому. Одним нужно бесконечно утаивать их от чужих глаз, потому что осуждаемы в обществе, другие разрушают своего владельца, норовя ущипнуть то психику, то тело или то и другое в комплексе. Нет, ему просто повезло налицо пример удачного коктейля из зухтов и других компонентов в одном отдельно взятом индивидууме. Да и не юный его возраст - дополнительное тому доказательство.