Ярче, чем Жар-птица - Диана Анатольевна Будко

обещавший в скором времени превратиться либо в первого красавца, либо в отвратительную змею. Он почтительно поклонился гостям, обдав Ирис волной презрения, от ощущения которого ей стало нервно, так же, как и от всех энергий, что переполняли мальчика. Она чуть было не всхлипнула, в отчаянии подумав, что она не имеет никаких способностей.

– Кудесник Гульри, я окончил тот самый опыт.

– Иди пока к себе, мой мальчик, видишь, у меня важная беседа.

Кудесник Гульри нежно кивнул, и подросток, еще раз поклонившись, быстро вышел из комнаты.

– Это мой ученик Крапсан. Очень талантливый юноша. Так о чем я?

– Вы говорили о мальчике… – подсказала Ирис.

– Да… – Кудесник Гульри положил змейку на ладонь и протянул ее Ирис, чтобы она получше ее рассмотрела. – Видишь? Очень искусная работа. Он сбежал от меня, а ее оставил в подарок. – Одним движением он вновь спрятал поделку в одном из потайных карманов мантии.

На его лице отразилось странное возбуждение. Он прикрыл глаза, пробормотав под нос: «Хорошо, что пришел…» Его ноздри задергались, как у коня, почуявшего теплое стойло и овес. Ирис почувствовала, что он обдумывает тысячи вариантов и борется с каким-то пока ей неведомым искушением. Он мотнул головой, отгоняя таинственных демонов, но потом глубоко вздохнул и строго приказал:

– Закатай рукава и протяни вперед руки ладонями вверх.

Ирис неуклюже смяла по самые подмышки шелк, но он все равно предательски сползал, из-за чего она забавно заерзала.

Кудесник Гульри величественно встал и как лекарь, собирающийся делать кровопускание, приложил пальцы к локтевой ямочке. Потом, не касаясь кожи девочки, пробежал по каждой венке, как по струнам, отчего волоски на руках Ирис приподнялись. Он сделал несколько спиралеобразных движений и покачал головой. Выражение его лица стало непроницаемым, снова стала заметна его борьба с самим собой.

– Можешь оправить одежду, – плюхнулся он обратно, откинулся на спинку дивана и откашлялся. – Я не могу взять тебя в ученицы.

Сердце Ирис сжалось, а слезы поспешили подступить к глазам, но она лишь сморгнула их и расправила плечи.

«Я ни за что здесь не разревусь. Ни за что. Пусть он не думает, что я пытаюсь слезами выпросить себе место».

– Да, я не могу взять тебя в ученицы, – повторил он еще раз. – С этого года я решил больше не брать никого. Пять лет назад на меня наслали одно очень неприятное заклятье, последствие которого доставляет мне большое беспокойство. Это было бы просто нечестно по отношению к тебе, тем более я никогда не обучал девочек. У Кудесницы Оловак сейчас две ученицы, да и, слава Создателю, детки подрастают… Хм… Но я могу предложить тебе обратиться к волшебнику Хабмеру. Он живет как раз неподалеку от вас. У него давно не было учеников, и к тому же он дядя пятерых взрослых девочек и двоюродный дедушка пятнадцати внучек, так что, наверное, знает, как вести себя с подобными упрямицами, – чуть смягчившись, он добавил: – Не расстраивайся, Ирис. Запомни, так должно. Это самая важная и трудная заповедь волшебства. Повторяй за мной…

Тело Ирис тряслось от огорчения, но она как можно тверже постаралась повторить два нехитрых слова:

– Так должно…

В тот же день они отправились к кудеснику Хабмеру.

«По крайней мере он живет совсем недалеко от нас, – приободряла себя девочка, – можно будет больше времени тратить на занятия. Какие красивые яблони…» И внезапно – наверное, в первый раз в жизни Ирис, – все мысли исчезли из головы. Она снова затряслась от страха, что окажется самозванкой и дурочкой, когда заприметила мужчину, склонившегося над грядкой. До дома оставалось еще не меньше сотни метров, но, казалось, хозяин почувствовал, что кто-то идет к нему. Он лениво выпрямился, разгладил седые усы и, отряхивая землю со штанин, подошел к калитке.

– Хочешь стать волшебницей? – усмехаясь, спросил он, вглядываясь в Ирис, и, не дожидаясь ответа, произнес: – Беру тебя в ученицы. Приходи каждый день к семи утра. Заниматься будем до семи вечера. Начинаем сегодня. Детали обсудим позже.

Он взял Ирис за руку и повел в сторону дома. Девочка не решалась что-то сказать или обернуться. Она слышала, как какая-то большая птица вылетела из кроны дерева, как ее родители шумно спорят друг с другом, чего никогда не делали, как вдали на полную громкость звучит колокол, предвосхищающий важную новость, но все это не имело никакого значения, ведь впереди была дверь, за которой скрывалось осуществление всех ее желаний.

Лавка кудесника Хабмера представлял собой большую темную комнату, заставленную множеством книг, котлов, реторт и порядком потертых ларцов. На стенах висели небрежно вырванные из фолиантов изображения различных волшебных животных, а также множество детских рисунков.

– Что ж… Начнем с самого простого и необходимого тебе в первое время. Возьми ту чашу и ту банку с корнем…

Ирис не подозревала, что между веселыми мечтами и настоящим волшебством протекает настолько широкая, глубокая и бурная река. Никакая лодка не поможет – вмиг разлетится на щепки, можно преодолеть лишь вплавь, рискуя захлебнуться, не одолев и метра, и поселиться на дне. Но она никогда не боялась воды.

И вот она уже не возле котла в маленькой лавке, а на Сведоме. Ей семнадцать лет и, если так должно, то через несколько часов на глазах всех уважаемых волшебников и кудесников она пройдет испытание и станет волшебницей Ирис.

Семь лет назад, впервые попав в Сведомские пещеры, она не могла успокоиться и неделю спустя после возвращения.

– Кудесник Хабмер, – робко расспрашивала она, – а почему вход в пещеру не закрыт?

– Потому что мы ни от кого не скрываемся, – неохотно откликался он, раскладывая новые амулеты по полочкам.

– А почему выбрали именно это место? Потому что это остров?

– Как гласит предание, чтобы никто из кудесников не забывал, что и самые простые вещи могут скрывать в себе дивные сокровища.

В самом деле, скучный Сведом состоял из нескольких скал. Одна из них, с пещерой, была отдана пятьсот лет назад странам Архипелага, другая же, самая маленькая из всех, издревле принадлежала кудесникам. Ничем не привлекательная снаружи, скорее даже пугающая – кажется, дунет ветер чуть сильнее, и тотчас обвалится, – она имела узкий вход, ведущий в длинный извилистый каменный коридор, незаметно спускающийся вниз к веревочному мосту, под острым углом перекинутому над импровизированной пропастью, и к другому берегу, теряющемуся в темноте. Одолев это препятствие, только в первый раз казавшееся слишком опасным, а потом представлявшееся не более рискованным, чем дорожка из мелкого гравия, невозможно было не растеряться, ведь, пройдя сквозь темный ход, ты попадал на новый мост, нависающий