Дикая степь - Лев Пучков

Да, дорогие мои, — мысль о том, что сотрудник может не быть хорошим спортсменом и трудоголиком и не обязан люто фанатеть от своей работы, не допускалась. Если вы, товарищ, не такой, значит, мы с вами ошиблись. Значит, нам не по пути — поищите себе местечко где-нибудь в другом учреждении…

Тимофей Христофорович спортсменом отъявленным сроду не был — слава богу, Природа-мать силушкой не обидела, не было нужды напрягаться. На прежней работе физкультурой занимался только в рамках положенного сотрудникам его квалификации курса — не более того. В Администрации вообще пренебрегал — некогда было.

Отдыхал Шепелев дома. Точнее — не выходя из дома. Новое жилище в Серебряном Бору, которым Тимофей Христофорович обзавелся, благодаря своему теперешнему статусу, вполне к тому располагало.

Свой единственный в неделю выходной Шепелев начинал с подъема в половине десятого, долгого, вдумчивого потребления кофе и прочтения свежих газет в просторном зимнем саду с великолепным видом на речку. Затем принимал душ и шел в бар на первом этаже своего дома, пить пиво с раками в компании трех пенсионеров — высокопоставленных ветеранов органов.

Часиков в пять пополудни возвращался в квартиру, принимал ванну, обстоятельно и долго кушал вкусный обед — он же ужин, приготовленный мастерицей-женой. За обедом, как правило, присутствовали отделенные молодые: несмотря на самостоятельность, по воскресеньям у них почему-то пробуждалась патологическая тяга к родителям. А вернее, к маминой искусной стряпне — отъедались за неделю, восстанавливались от одноразовых супов и разнообразных минутных вермишелей.

После обеда Тимофей Христофорович, желая уединиться от всех, опять шел в зимний сад и до вечера валялся там на широченной тахте, читая книги, лениво просматривая свой персональный малогабаритный “Samsung” и попивая чаек с плюшками.

Вот. этот, пожалуй, самый приятный отрезок выходного дня и был прерван неурочным звонком. Звонком, который резко изменил спокойное течение жизни нашего положительного во всех отношениях председателя комиссии…

— Тебя. — Отделенный сын, дежурно гостивший насчет вкусного обеда и плюшек маменькиных, притащил в зимний сад трубу радиотелефона и легкомысленно сообщил: — Этот уже дня три названивает по старому адресу. Надоел — я ему твой телефон дал. Ничего?

— Чего? — Тимофей Христофорович, недовольно нахмурившись, взял трубку и произвел несколько резковатую отмашку от ширинки в сторону двери: сын имел приказ никому не сообщать нового номера телефона родителей. Приказ, увы, систематически не выполнялся — за полгода все старые “связи”, с которыми Шепелев был бы рад разбежаться насовсем, номер узнали и регулярно досаждали напоминанием о былой дружбе. Человек из Администрации — это знакомство особого статуса, сами понимаете…

На канале висел однокашник по МГУ — заведующий Калмыцким краеведческим музеем Сергей Дорджиевич Сангаджиев.

Сие чудесное явление отдыхающего Шепелева изрядно озадачило. После окончания университета однокашники виделись единожды: было это в девяносто третьем, когда майор Шепелев в составе группы идеологического обеспечения был в Калмыкии на мероприятиях по подготовке к выборам нового хана.

Сангаджиев принимал однокашника с душой, широко и радостно: шашлык трое суток напролет в загадочной апрельской степи, катание на конях, много водки, стрельба из карабинов по чему-то движущемуся и какие-то разбитные любвеобильные девицы.

Шашлык был высший класс — впоследствии Тимофею Христофоровичу такого едать не доводилось. Водки оказалось слишком много, потом голова гудела, костер двоился и кони вверх ногами ездили. Карабины вследствие преступно-халатного обращения были утрачены.

С девицами получилось как-то невнятно. И получилось ли вообще — сейчас сказать трудно. Однако особых последствий не было — по прибытии Тимофей Христофорович экстренно проверился на концевую сноску, в результате чего обнаружился лишь вульгарный хламидиоз. Ну и слава богу. И на том спасибо.

— Здорово, пропащий! — жизнерадостно завопил на том конце провода однокашник. — Звоню целую неделю — нету тебя. Ну, думаю, все. Эмигрировал! А ты — вот. Ну как ты там?

— Здорово. Спасибо, ничего, — вяло сымитировал радость Тимофей Христофорович.

Чему радоваться? Человек восемь лет не вспоминал о твоем существовании, а теперь вдруг срочно возжелал пообщаться — неделю на телефоне висит. Только ли чтобы побеспокоиться о здоровье и делах? Держи карман шире! Звонит — значит, экстренно понадобились какие-то услуги.

— Тут у нас проблема небольшая получилась, — после положенных приветствий сообщил Сангаджиев. — Культурно-религиозного плана проблема. Я тут вспомнил, что ты у нас как раз по этой части — большой специалист…Помогать будешь?

— Что за проблема? — слегка взбодрился Шепелев. Оказывается, однокашник не знает об изменении его статуса! Это хорошо, это несколько упрощает ситуацию. Значит, и просить будет меньше!

— Да так, ничего особенного, — поспешил успокоить однокашник. — Справки навести о человеке. Мы сами пробовали — туговато идет. С твоими возможностями это будет полегче. Помогаешь?

— Валяй, — великодушно разрешил Тимофей Христофорович, с какой-то неуместной теплотой вспомнив вдруг те сумасшедшие трое суток в апрельской степи. Такого рода справки — не проблема. Если только человек не числится в закрытом реестре соответствующих служб. А заведующий краеведческим музеем с людьми такого типа по жизни пересекаться не должен. Почему и не помочь в таком случае?

Проблема заключалась в следующем. Есть на Тибете такой замечательный религиозный деятель — преподобный Синкаше. Это духовное имя, а в миру, среди учеников и почитателей, именуют его скромно и просто: Посвященный.

— Во что посвященный? — слегка заинтересовался Тимофей Христофорович. — Кем посвященный? И вообще, кто такой?

Ну разумеется — выходец из Калмыкии. Иначе бы не интересовались. Экстрасенс, маг, мастер духа и так далее. Учеников — море. Тридцать лет прожил на Тибете, ни разу на землю предков не наведывался. А тут откуда-то обрывочная информация поступила, что Посвященный вроде бы собирается приехать на историческую родину. С какой целью — неизвестно, когда — неизвестно. Вообще ничего неизвестно. Связь с Тибетом — никуда! Помогаешь?

— На Тибете звания просто так не дают, — благосклонно вник Шепелев. — Значит, этот ваш Посвященный непростой тип, верно?

Ой не простой, бачка-бачка — совсем не простой! Помимо всего прочего, принадлежит к высшей аристократии по сословно-генеалогическому признаку: предпоследний прямой потомок знаменитого хана Дондук-Омбо. Ветвь его хоть и не от законнорожденного наследника, зато хорошо сохранившаяся в калмыцком исполнении. Законных наследников — Дондуковых-Корсаковых, прижившихся при российском императорском дворе, — мы потеряли: те давно обрусели, растворились в гнилой российской аристократии, начисто утратили корни. А этот — настоящий калмык, предпоследний…

— Значит, есть еще и последний? — из вежливости поинтересовался Тимофей Христофорович — несмотря на глобальные исторические знания, полученные за последний год, калмыцкая тема для председателя комиссии была здоровенным белым пятном. Как-то недосуг было снизойти, масштабы исследований не позволяли. Знал про калмыка Городовикова — знаменитого кавалерийского генерала Гражданской войны. Еще знал, что была такая Калмыцкая Орда — здоровенная банда злющих монголоидных мужиков, гораздых сабелькой махать да с лука стрелять. Да — на лошадях они ездили, точно. И вроде бы успешно союзничали с Россией в каких-то военных походах. И все — на этом знания ограничивались…

Правильно угадал большой человек Тимоха — есть и последний. Племяш, сын ныне покойного родного брата Посвященного. Он уже далеко не юноша, три дочки у него, а будет ли продолжатель рода — неизвестно. Кстати, этот последний как раз сегодня после обеда приехал погостить на родину — он тоже живет где-то в России.

Но дело, разумеется, не в нем, Посвященный нас интересует гораздо больше. А этот последний как раз кстати именно потому, что есть генеральная задумка: по приезде Посвященного подготовить культурное мероприятие — встречу выдающихся деятелей науки и культуры Калмыкии с выдающимся земляком. И заснять телепередачу. И пригласить на эту встречу племянника — того, последнего. Вот это была бы изюминка…

— Ну и чего волну гоните? — снисходительно заметил Тимофей Христофорович. — Раз собирается этот ваш Посвященный — значит, приедет. Ждите себе спокойно — зачем беспокоиться?

Да не все так просто, дорогой ты наш большой человек Тимоха! Если приедет Посвященный — нужно организовать комитет по встрече, спонсоров привлечь, решить вопросы с культурной программой, проживанием и так далее. А ну как не приедет? Вдруг информация неверная?