Озеро - Банана Ёсимото

— Вот как?.. — ответила я, не зная, что сказать.

— Когда Тии хочет поговорить, она смотрит в мои глаза и мысленно обращается ко мне. Иногда это какая-либо особенная информация, и к нам приходят люди, которым важно ее услышать. Тогда мы даем детальное толкование, но случается, что Тии нечего поведать, и, следовательно, далеко не любому пришедшему к нам гостю мы можем помочь. По большому счету все это — наша тайна. Постарайся, пожалуйста, никому не рассказывать об этом.

— Так это получается что-то вроде гадания? — спросила я.

— Можно воспринимать и так. Однако нередко к ней приходят, просто чтобы пообщаться. Похоже, что многим людям разговор с Тии помогает разобраться в себе и прояснить некоторые вещи. Она всегда лежит, но в мире своих снов и видений свободно перемещается туда-сюда, — пояснил Мино-кун. — Таким образом, по сравнению с обычными бодрствующими людьми у нее куда больший доступ к разного рода информации.

— Мне кажется, я понимаю, о чем вы говорите, — ответила я, — но никому не скажу.

— Ну, ты ведь не просто так сюда попала. Тебя привели к нам определенные отношения, — сказал Мино-кун и улыбнулся, отчего его заблестели ясным светом, словно звезды. — Знай, что всегда, начиная с этого дня, когда бы ни посчитала нужным, ты можешь приехать сюда. Ну а если тебе не суждено здесь оказаться, то ты ни за что не вспомнишь это место.

Слова эти прозвучали как загадочный намек.

— Хорошо, я все поняла, — ответила я с улыбкой.

Мне нечего было подарить этому замечательному человеку, кроме своей улыбки.

— Хочешь повидаться с моей сестрой? Вместе с Нобу... — предложил Мино-кун.

— Пожалуй, нет. У Накадзима-кун есть своя тайны, да и мне как-то неудобно встречаться с человеком впервые, когда он спит... Если мне представится возможность снова побывать у вас, то я бы встретилась с вашей сестрой в другой раз, — ответила я.

Я понимала, насколько важно было для Накадзимы встретиться с этими людьми, и не хотела ему мешать. Моим делом было настойчиво и осторожно привести его сюда. По-моему, с этим делом я справилась, и мне просто хотелось быть рядом.

— Ты можешь пойти со мной. Она ведь всегда спит, — сказал Накадзима.

— Думаю, у тебя немало вопросов накопилось. А обо мне не беспокойся, — убеждала я.

— Но я хотел бы представить тебя Тии-сан, — настаивал Накадзима.

— Возможно, у нее есть какая-нибудь информация, касающаяся тебя... — шаловливо интригуя, сказал Мино-кун.

Mое скупое на эмоции сердце внезапно заколотилось, но я знала, что при мысли о прошлом этих людей меня непременно охватывало ощущение какой-то будоражащей важности и что это сразу пройдет.

— Ну хорошо, я только поздороваюсь и с пущусь. Буду ждать тебя внизу, — согласилась я.

— Тогда пойдемте, — пригласил Мино-кун.

Ми поднялись наверх по скрипучей крутой лестнице. Солнечный свет из маленького коридорного окна освещал пространство второго этажа .Там находились две комнаты, и двери обеих были закрыты.

Мино-кун молча открыл дверь в одну из них. Я была несколько напряжена, что стесняло мои движения. Из комнаты донесся приятный розовый аромат. Это были не розы, а про сто какие-то сладковатые нотки в запахе.

— Ну надо же! Ты все та же, Тии, — со слезами в голосе произнес Накадзима.

Кивком Мино-кун пригласил его внутрь, и я тоже вошла.

На недорогой деревянной кровати лежало дешевое одеяло из розового флиса, а под ним спала женщина — худенькая, миниатюрная словно погребенная под неподъемным слоем ткани.

Она была похожа на маленькую девочку, но как и в случае с ее братом, при внимательном рассмотрении оказалось, что это взрослый человек. У нее было хрупкое телосложение, острый подбородок, тоненькие, словно веточки, руки. И только ресницы были живыми и длинными.

— Кажется, что она и впрямь спит, — произнес Накадзима.

— Нет, это она в полном бодрствовании, — заметил Мино-кун.

— Ну, раз так, значит, она меня слышит. Сколько лет, сколько зим. Это я, Нобу. Прости, так долго не навещал тебя. Сегодня я пришел вместе со своей девушкой Тихиро-сан. Хотел вас познакомить. У меня все хорошо. Поступил и университет, сейчас учусь в аспирантуре. Только и делаю, что учусь, — сказал Накадзима.

Мино-кун легонько сдавил свою голову и после некоторой паузы произнес:

— Да, ты как следует постарался.

Он говорил совершенно другим голосом. Я подумала, что это, должно быть, голос его сестры, который выходит изнутри него. А что, если это все Мино-кун просто себе внушил? Что, если его сестра просто больна, слаба и находится при смерти, а Мино-кун не желает это признать и по своей воле использует якобы ее внутренний голос?

Подобные размышления на основе здравого смысл не выдержали волшебного действия уникальной и возвышенной атмосферы, царящей в комнате, и начисто улетучились.

— А еще с тобой пришла довольно сложная девушка. — продолжил Мино-кун. — Не даешь выхода и половине того, что таится в твоей душе... разве это не мучительно? Свою ненависть к родителям ты нейтрализуешь врожденной беспечной любовью. Ты очень много размышляла об этом и потому стала такой тихой и спокойной. Однако на самом деле ты дерзкая, свободная, заискивающая перед родителями в надежде получить их любовь и ласку. И в сексе ты неисчерпаема. Но ты человек, который способен действительно уважать других. В скором будущем ты снова придешь сюда одна. Тогда еще раз поговорим.

Осознав, что речь идет обо мне, я испытала шок.

Нельзя сказать, что эти слова не попали в точку, но я не думала, что это настолько важная и решающая информация.

Мино-кун обратился ко мне:

— Прости. Сестра чересчур строга и резка. Она не привыкла скрывать свои мысли и чувства, что всегда оборачивалось для нее неприятностями, где бы она ни оказалась. Кому бы и что она ни говорила, люди оставались недовольны и возражали. Я даже думаю, может, именно поэтому она и прикована к постели. Прошу, не обижайся и не сердись.

— Да уж, ваша сестра — довольно прямой и откровенный человек, — ответила я. — Однако у меня ее прямота не вызвала неприязни. Более того, ее слова пришлись мне по душе.

Безусловно, подобные фразы казались возмутительными из уст собеседника, которого видишь впервые, но в них совершенно не чувствовалось злого умысла.

— Спасибо за такие слова. И уж, пожалуйста, ни в коем случае не подумай, что то, что ты услышала, на самом деле думаю и говорю — улыбнулся Мино-кун.

Опустив голову, я спустилась по лестнице. Вот уж увольте: мне совсем не хотелось снова приезжать сюда и слушать еще более откровенные описания самой себя. Однако все это нисколько не портило моего настроения. Не понимаю почему, но необычное благородство жителей этого дома произвело на меня глубокое впечатление.

Я не знала, о чем там наверху Накадзима спрашивал Тии-сан.

Но, когда он спустился по лестнице, по выражению его лица я сразу поняла, что это касалось не наших с ним отношений и не его жизни, а чего-то более светлого и возвышенного.

Он сказал:

— Я не так давно уже немного намекал об этом... Если я закончу докторантуру, я мечтаю когда-нибудь поехать в Париж и устроиться на работу в известный НИИ. Я спросил, насколько это возможно.

Вот оно что. Париж. Что касается Накадзимы, то он непременно будет усердно заниматься и напишет диссертацию, внесет тем самым вклад в науку и сразу получит необходимую квалификацию. И на этом, пожалуй, наши хрупкие отношения завершатся. Я удивилась, что меня печалит что-то еще помимо этой мысли. На душе словно кошки скребли.

Мне не хотелось чувствовать себя окончательно привязанной к этому человеку, и я старалась думать, что у нас все только началось и мы не успели зайти далеко.

— Но ведь для тебя этот вопрос вполне решенный, разве нет? Откуда эти сомнения? — спросила я. — По мне, так ответ очевиден: у тебя обязательно все получится.

— Мне казалось, если я не отпущу сам себя, это будет мешать, — объяснил Накадзима. — Однако Тии сказала, что в следующем году примерно в это же время я, возможно, буду уже Париже.

Говоря это, Накадзима выглядел очень радостным. Я подумала, что хотя бы ради этого нам стоило сюда приехать.

Выпив еще по чашке вкусного чая и немного поговорив, мы с Накадзимой покинули этот милый дом

Мино-кун стоял в просвете дверного проема и долго махал нам рукой. Его силуэт напоминал тень на фоне освещенной прихожей, в полной темноте расплывчато сияющей подобно драгоценному камню.

Озеро поглотила тьма, словно глубокая дыра. По сравнению с рощей оно было чуть менее черным, так что можно было убедиться, что есть что-то еще кроме этой темноты.

— Накадзима-кун, не терпится, да? Поскорее хочется в Париж? — спросила я.

— Да я бы не сказал, что мне не терпится. Но как-то я не чувствовал, что это реально. Не могу объяснить толком, но меня порой преследует какое-то чувство вины, и тем самым я как бы сам на себе ставлю крест. Однако стоит мне хоть разочек поверить, что вес получится, как у меня появляется соответствующий настрой и все идет ровно. А уехать я могу хоть когда. Это уже не так важно, — ответил Накадзима.