Пастухи на костылях - Вадим Еловенко

Добро пожаловать в политику! Кричал он, про себя занося стальную арматурину над аккуратной стрижкой молодого парня смазливо улыбающегося соседке девчонке.

Удар обрушился не на голову. В последний момент Владимир чуть подправил руку и железо проламывая ключицу упало на плечо парня. Не тормозя, проворачиваясь и резко высматривая новую цель, Владимир словно продолжил первый удар, и железо с оттяжкой ударило по ногам девчонке соседки первой жертвы. Шаг вперед и коротким замахом он проломил руку знаменосца. Флаг еще падал на мостовую, еще только звучал первый вой-крик боли, а Владимир, высмотрев своего бойца, указал на здоровенного бугая прятавшегося за спинами детей. И боец, подсекая стальной полосой какого-то урода в стильном костюмчике с места прыгнул на новую цель. О! Это было красиво! Боец вложил в этот прыжок больше сил, чем нужно было. Он, видать, и сам хотел, чтобы это действительно было КРАСИВО. Он не просто наотмашь рубанул здоровенного детину в шею, но и своей массой повалил его. Этот уже не встанет. Такие шкафы, после того как их повалят до конца уже не встают.

Боец перевернулся, словно кошка вскочил на ноги и коротким ударом окованного сталью «гада» в бедро отбросил от себя изумленного мужчину явно из депутатской группы прикрытия. Будешь знать, где тварь стоять и как детей впереди себя пускать!

А Владимир не жалел сверстников. Ни на грамм. Здесь не было ни женщин больше, ни детей. Решил поиграть в политику — Играем! Только по ОБЩИМ правилам. А не прикрываясь дядями и тетями из компетентных органов. Есть у вас боевики? Вперед! Что же они не прикрыли вас? Что же эти лохи, там чаек в автобусе небось распивают?

Не давая жару пройти, Владимир все больше и больше накручивал себя. Он не такой как другие. Его бойцы не такие. Они не тратят времени на жертву, избивая ее по пять минут ногами и подручными средствами. Он не зря натаскивал их вырубать любого с одного удара. Второго может и не быть. Потому с одного! С одного! С одного!! — сквозь сжатые зубы цедил Владимир, нанося удар за ударом. Словно через поле кукурузы шли его бойцы за ним. Короткие удары, перетекающие в следующие. Короткие пинки обутыми в сталь ногами. Удары головой если цель близко, а рука еще занята. Вперед. Вперед! Вперед!!! Нельзя останавливаться! Увязнем!!! Их больше. Нас сомнут. Вперед!

— Вперед! Форвартс! — Заорал Владимир, вклиниваясь между двух мужчин в штатском.

— Форвартс! — услышал он сзади рев своих волчат.

Одному локтем в подбородок, другому коленом в живот, а рука в это время с арматурной тянется к женщине в очках, что уже напугано, смотрит на него.

— НА! СУКА!!! — заорал Владимир, нанося беспощадный удар в голову женщине.

Перескочив через тело Владимир просто плечом вбился в спину крупного мужчины прикрывавшего двух молодых девушек. Все трое повалились на мостовую, а Владимир, перекатившись через них, на мгновение огляделся.

Да… Да. Да, черт побери! И что бы потом не было, это стоило того!

Его бойцы, лавиной прокатившись по демонстрантам, теперь добивали ногами тех, кто пытался подняться и дать отпор.

Переведя взгляд на бегущих от автобуса здоровенных парней, заметив краем глаза отделившихся от посольской проходной милиционеров, почувствовав, как федералы в штатском синхронно со всей улицы двинулись к ним Владимир крикнул:

— ВСЕ! Уходим!

Зря остальные не захотели пойти на акцию с ними. Туристы на улице, и просто прохожие, дали уйти отряду Владимира без потерь. Они словно шарики ртути растеклись по улицам города и растворились в нем.

Сам же бригадир, спрятавшись на чердаке дома в нескольких кварталах от посольства и переведя дух, достал телефон и, позвонив по номеру в памяти, сообщил:

— Да! У нас все получилось. Смотрите новости…

С этими словами он выключил телефон и, блаженствуя, откинул голову на бетон. Слезы напряжения потекли у него из глаз. Слезы счастья и непонятной радости заливали его щеки. Это был неравный бой. И он сделал его. Его надолго запомнят другие. Он лучший! Его стая лучше других. ТАКОГО никто еще не делал…

Криво ухмыляясь, Владимир блаженно прикрыл глаза. Он представлял, как сейчас менты судорожно просматривают пленки, на которых был запечатлен налет. Как журналисты, снимавшие со стороны митинг уже скидывают информацию в свои редакции. Как федералы вновь извлекают оперативное дело на него, Владимира, и скрежеща зубами ищут, ищут, ищут хоть одну зацепку. Кто он, где он, откуда он. Как поднимается на уши продажная агентура в рядах его собственной партии и как те только руками разводят. Командир Владимира никогда не афишировал своего ставленника. Найдя волчонка среди подростков в одном из нацклубов, командир сам обучал его от и до. От конспирации до тактики акций. От умения говорить до минного дела. От подборки кадров до избавления от них подставами.

Владимир только изредка задавался вопросом, зачем его старший так много времени уделяет ему и его практическому образованию. Зачем приносит новые книги и требует, потом рассказать о чем они были. И лишь недавно Владимир смутно уловил, что командир возлагает на него какие-то особые надежды. Не просто как на тупую «торпеду» умеющую выполнять приказы, а как на сильного в будущем соратника. Потому-то, наверное, командир никогда не давил на него. Всегда он действовал с Владимиром только убеждением. Конечно, если вопрос не касался принципиальных моментов, где уже отрабатывала дисциплина. Но Владимир умел, как выполнять приказы, так и уворачиваться от них. И этому тоже его обучил старший.

— Иногда лучше поберечь себя и бригаду, чем по глупости одного партайгеноссе подставиться и подставить других. И главное не верь никому. Пока ты ничего не добился, тебя будут обманывать из идеологических соображений. Когда ты чуть поднимешься, тебя будут обманывать из опасения твоей конкуренции в будущем. А когда ты может, доберешься до вершины, тебя будут обманывать, чтобы польстить. Никому не верь. И когда тебе отдают приказ, обдумай его. Какие и кому выгоды его выполнение несет. Не все что тебе говорят делать для партии, делается для нее. У нас тоже в рядах куча сброда. Партии не выгодна потеря бойцов. Нас мало. Нас очень мало. Думай о партии. Думай о Деле. Ты ведь не бык на заклании. Я на тебя очень рассчитываю.

И Владимир ходя по краю не забывал о Деле. Риск тогда хорош, когда он просчитан. И даже в этом безумном налете он не забывал о словах командира. Но этот «наезд» на демонстрантов был вынужденным. Он был просто обязательным. От него уже было не отвертеться. Командиру приказал один из вождей партии. И старший скрепя сердцем передал приказ дальше. И ведя бойцов на эту акцию, Владимир думал о том, что он просто платит свой долг благодарности наставнику и другу. Это надо было сделать чтобы впавший в немилость его старший не был отстранен… Ведь тогда от Дела будет отстранен и сам Владимир.

Но все прошло успешно. Все позади и можно отвлечься, думал Владимир, набирая на телефоне номер своей подруги. Нужно отвлечься.

Радостно улыбаясь, он сказал в трубку:

— Привет. — Сказал и, выслушав короткий такой же радостный «привет» смущенно замолчал. Ему так хотелось слышать голос своей любимой, но он действительно не знал что сказать. Наконец он, улыбаясь, вытянул из себя: — Я соскучился по тебе. Приедешь сегодня ко мне?

Они, наверное, больше чувствовали друг друга, мысли, желания, состояние, чем выражали это словами. Сидя на чердаке, Владимир мечтательно улыбался, а девушка делала ему шуточный разнос за то, что он вчера не приехал к ней. Но объяснять, что вчера он с другими за городом отрабатывал налет, Владимир конечно не стал. Он отшутился, что накануне было большое собрание партийное, которое он не мог пропустить. Девушка недовольно хмыкнула. Увлечение своего друга национальными идеями она нисколько не разделяла. А узнай, что он вытворяет так, в ужасе сбежала бы от него куда глаза глядят. Но он благоразумно молчал и утверждал, что он рядовой член партии. Что, в общем-то, было верно, по сути. Командир нигде и никогда не упоминал Владимира как старшего отдельной стаи. Даже своим верить нельзя. А лучше и не общаться со своими до нужного часа, когда понадобятся все силы. А болтологию и собрания надо оставить идеологам и новичкам. Он-то далеко не новичок.

Договорившись, что через час они встречаются в условном месте, молодые люди нежно попрощались и разорвали связь. Владимир снова откинулся на спину и подумал, что это, наверное, и есть счастье. Знать, что ты действительно нужен своему народу, своей женщине, своим товарищам. И главное верить… верить, что все впереди. И что победа станет достойной наградой тому, кто себя не жалеет ради своего народа.

Не к месту вспомнилась женщина в очках, которую свалил, уже не успевая отвести удар, Владимир. Интересно, выжила или нет? — со странным спокойствием думал он. Ведь убивать он точно никого не хотел. Акция задумывалась как устрашающего характера, а не карательного. Смерть демонстранта это конечно не плохо для устрашения, но Владимиру от мысли о возможной гибели женщины было немного не по себе. Он не боялся, что его осудят за это. Первое что ему сказал командир еще в самом начале: «Морально будь готов, что тебя обязательно посадят. Не за дело так просто так. Так что лучше уж за дело». И тюрьмы Владимир не боялся. И Гитлер, и Сталин прошли тюрьмы. Тюрьма лишь повод заняться идеологией. Отвлечься от действия и разносторонне работать с теорией. Не больше. Это место, где тоже можно действовать на благо Дела и своего народа. А уж если получится и «работать» с зеками, то по выходу партия еще и повысит за преодоленные трудности и несломленный характер. Не запугать Владимира было тюрьмой, и свое странное беспокойство насчет женщины в очках, на чью голову он опустил арматурину, парень списал на простую человеческую жалость. А с этим надо бороться. Жалость, как и трусость, разложат любую организацию. Ни себя жалеть нельзя, ни других.