(Не)свободные, или Обещанная невеста - Мирослава Адьяр

но несколько кудряшек все равно выбились и закрывали лоб.

Сколько ей лет?

Пять? Может, шесть?

— Я не помню…

Заметив Илларея, маленькая Геро радостно рассмеялась и бросилась к дракону, а он раскрыл объятия и прижал малышку к себе, поднял в воздух и позволил маленьким ручкам обвить его шею.

— Дядя Илларей, ты пришел! — защебетала девочка.

— Конечно, пришел, — с улыбкой ответил ей дракон. — Я же обещал.

А взрослая Геро стояла в стороне и не могла пошевелить ни единым мускулом.

Что происходит?

Это ее воспоминания?

Значит, она видела его, когда была маленькой?

Обхватив голову руками, Геро зажмурилась, пытаясь справиться с накатившей слабостью.

“Ты должна смотреть, Геро. Ты должна увидеть все”.

Открыв глаза, она наблюдала за тем, как дракон занял кресло рядом с мамой и устроил девочку на коленях.

— Пойдешь со мной на крышу сегодня? — деловито спросила маленькая Геро.

“На крышу?”.

— Конечно, милая, — заверил ее Илларей. — Но для начала — чай. Хорошо?

Геро должна увидеть все.

И она будет держаться за это место, пока не соберет все воспоминания, которых отец ее лишил!

Темнота всегда была рядом

Девушке было тяжело смотреть на происходящее. Чувство несправедливости росло, готовое проглотить ее целиком. Так хотелось быть сейчас возле мамы, чувствовать, что она говорит именно с ней, взрослой Геро. Держит ее за руку, гладит по голове, подливает травяной чай, смеется.

Девушка уселась на траву и жадно впитывала каждое слово мамы, все ее жесты: то, как она откидывала волосы со лба, как двигалась, наклоняла голову или улыбалась, глядя на Илларея.

У этой троицы была связь. Она ощущалась в воздухе, можно было попробовать ее на вкус, а сама Геро была лишь сторонним наблюдателем, что никогда не будет так близка ни к маме, ни к дракону.

Она понимала, что все это ее история. Это она, маленькая, сидит и разговаривает с мамой, но взрослая Геро ничего этого не помнила. Воспоминания были туманными, размытыми образами большую часть ее жизни и вкус несправедливости и обманы наполнил рот кислой горечью.

Может, помни она всегда…

Может, тогда и Илларей не вызвал бы у нее того щемящего ужаса. Ему не потребовалось бы говорить ей все те жуткие слова и угрожать, чтобы надломить и войти в разум, что и так был готов принять давнего друга.

Печать отняла у Геро столько всего ценного.

“Зачем, папа? Зачем ты так со мной поступил?”.

— Дядя Илларей, ну пойдем! — проныла маленькая Геро, нетерпеливо ерзая на коленях дракона. Ей явно не терпелось что-то показать ему, но где находилась эта самая “крыша” — загадка.

Геро не могла вспомнить ни одного укромного места во дворце, где проводила бы время в детстве.

Эту часть ее воспоминаний тоже исказила и измочалила печать.

— Хорошо-хорошо, уже идем, — Илларей улыбнулся и, сняв девочку с колен, поднялся сам и виновато посмотрел на маму. — Мы скоро вернемся, обещаю.

Та только отмахнулась, а уголок губ дернулся в насмешливой ухмылке.

— Я не маленькая, могу сама дойти до комнаты и занять себя очень важными делами.

Ухватившись за руку дракона, девочка потащила его за собой.

А Геро не хотела уходить.

Она была не готова.

— Еще хотя бы минуту. Пожалуйста…

Протянув руку к маме, она пыталась ухватиться за нее, удержаться в этом моменте, но тщетно. Геро тянуло прочь, сквозь застывший мир, следом за ее маленьким двойником и Иллареем.

Они прошли через холл, и острая тоска по дому сжала сердце. Каждый коридор, каждая дверь, каждый гобелен — хорошо знакомы.

Геро хотелось вернуться. Ее место было здесь!

А маленькая Геро вела их дальше, по лестнице, в восточное крыло, к одной из самых высоких башен дворца.

“Странно. Отец всегда запрещал мне туда подниматься”. Девушка уже и не помнила почему, но в один прекрасный момент, когда она хотела подняться в башню, прозванную когда-то “Гнездом”, отец не дал ей этого сделать.

И с тех пор Геро и не пыталась пробраться туда тайком.

Она привыкла слушать отца, лишь иногда споря. Но в башне для нее не было ничего ценного, и запрет не стал болезненным.

Нет и нет, пусть так.

Значит, маленькая Геро там бывала?

Все меньше понимая и все больше задаваясь вопросами, Геро не сразу заметила, что парочка перед ней остановилась и высматривала кого-то в дальнем конце коридора.

Девушка сразу же узнала силуэт. Только в ее воспоминаниях отец был куда моложе. Его волосы еще не побила седина, а взгляд пронзал насквозь, не хуже раскаленного гвоздя. Но так он сейчас смотрел только на Илларея. Было что-то такое в выражении лица папы, отчего Геро невольно поежилась.

Маленькая девочка же сразу бросилась к отцу и крепко прижалась к его боку, всем своим видом излучая искреннее детское обожание.

— Папа, а мы в башню идем! — прощебетала она, а Геро стало по-настоящему зябко, когда отец поднял голову и снова уставился на дракона. Девочка, наверное, даже не обратила внимания тогда. Что взять с малышки?

А взрослая Геро только знакомилась с собственной памятью.

Но она не могла не видеть странную темноту в глазах отца. Это не было игрой света и тени. Черный всплеск мелькнул и пропал, будто и не было ничего, а взгляд папы немного смягчился, но не настолько, чтобы назвать его дружелюбным.

— Илларей, — колючий холодок пробежал по спине от его голоса. — Вилария позвала тебя?

— Нет, я сам решил ее навестить.

Дракон напрягся, подобрался, будто ожидал удара. Тьма вокруг него заклубилась, обвилась вокруг ног господина, готовая в любой момент оградить от опасности.

— Тебе стоит предупреждать о своих визитах, дракон. Моя жена не в том состоянии, чтобы развлекать гостей разговорами, — отец шагнул к Илларею, заложил руки за спину и наградил дракона там взглядом, что любой другой бы сквозь землю провалился.

Маленькая Геро притихла и отошла к стене.

— Особенно учитывая, что это ты — причина ее недуга.

— Я никогда не желал Виларии зла, — тихий ответ Илларея не предвещал ничего хорошего.

— Ты и твой народ вошли в ее жизнь, — парировал отец. — Этого достаточно. — И к сожалению это уже не отменить. Время назад даже маги не поворачивают.

Папа посмотрел на Геро, коротко и холодно, а затем, больше не произнеся ни слова, прошагал мимо дракона, стараясь не касаться его даже краешком одежды.

“Эта темнота мне не привиделась. Я не могла ошибиться”.

Но Геро никогда не видела ничего подобного, когда отец был рядом! Никогда.

Или просто не замечала?

Не обращала внимания.

— Пойдем, милая, — Илларей