По ту сторону черты (СИ) - Шевченко Юлия

— Твоя мама немного не в себе. — Отходит от меня на приличное расстояние, берет со стола свой пиджак и направляется к двери. Оказавшись в коридоре, кидает через плечо. — Не забудь о нашем уговоре, донья Керкленд. Я знаю, что ты уже согласилась. — Провожаю его взглядом, вдохнув тот запах, что витает в комнате. Дорогой парфюм с нотками бергамота, герани и даже лаванды. Необычный запах для мужчины, но такой восхитительный. Боже мой! Блэр, ты с ума сошла. Размышляешь про мужчину, который все же напугал тебя. А ведь в Америке жених ждет.

— Блэр, сядь. — Мама указывает мне на диван, стоящий около стола. Тут же сажусь в него, зная, что разговор предстоит долгий и очень болезненный. Похороны же отца скоро состоятся. И как только я смогу там присутствовать? Как смогу все вынести? — Мне нужно кое-что тебе сказать.

Покачиваясь, подходит ко мне и опускается рядом на мягкую подушку. От нее буквально несет алкоголем. Глаза немного пьяные, а язык слегка заплетается. Она редко алкоголь употребляла. Но похоже со смертью отца что-то в ней надломилось. И этот напиток вызвал особый интерес. Тут я осуждать ее не могла. Верила же, что это скоро прекратиться. Что она успокоиться и перестанет тянуться к бару, что здесь находится. Просто сейчас ей очень тяжело.

— Ты просто должна понять меня, малышка. — В уголках глаз слезы появляются. — Я сделала все, что смогла. Но выхода другого не существует. Нужно поступить именно так, иначе все… Все будет потеряно навсегда. — Глаза расширяются словно от увиденного ужаса. Руки дрожат. Откидывается на спинку диван и закрывает ладонями глаза. — Ты же все сделаешь ради меня, да, милая? — Резко дергается, сжимает одну мою руку в своей. Боже, какая она холодная, просто ледяная.

— Мама. — Сглатываю ком в горле. — Конечно я сделаю все от меня зависящее. Мы же с тобой одни остались. Теперь…

— Тебе надо будет выйти замуж за Родриго Морейра.

Всего одна фраза, всего несколько букв. Одно предложение из уст моей мамы, а я словно падаю куда-то вниз. Как будто подошла как можно ближе к обрыву, а земля из-под ушла. И вот я пытаюсь за что-то ухватиться, продлить себе жизнь. Да только все быстрее вниз лечу, продолжаю цепляться пальцами за выступающие камни. Ломая ногти, разбивая руки в кровь. Лишая себя возможности на дальнейшее существование. Просто раз, и снова мир рушится у меня на глазах, а я исчезаю. Нет меня больше. Разбилась об землю при падении, испытав самый настоящий ужас. Именно так я себя ощущаю после маминой фразы.

— Это шутка такая, мам? — Должно быть она разыгрывает, просто смеется, проверяет. Это не может быть правдой. — О чем ты вообще говоришь? Какая еще свадьба? Почему?

— Тебе нужно это сделать, Блэр. — Встает на ноги, берет в руки бутылку с алкогольным напитком и делает глоток прямо из горлышка. От такого зрелища у меня глаза на лоб полезли. Вытирает рот тыльной стороной ладони и ехидно улыбается. — В противном случаи. — Разводит руки в стороны. Напиток чуть-чуть проливается на ковер. Там образуется коричневое пятно. Еще одно, прямо по-соседству с предыдущим. — это дом, квартира… Да вся собственность твоего отца отойдет этому ублюдку. Мы нищими станем. Нищими! — Переходит на повышенный тон в голосе. — Он вышвырнет нас отсюда, ни цента не оставив. Прямо на улицу, в какую-нибудь подворотню.

Выкидывает куда-то недопитую бутылку, которая разбивается где-то рядом с ней. В два шага оказывается около меня, хватает со всей силы за запястья и поднимает на ноги. Оказываюсь к ней лицом к лицу. В нос ударяет резкий запах виски. Теперь я поняла, что она там пила. Морщусь, что вызывает громкий смех у мамы.

— Он заберет дом, где ты появилась на свет, городскую квартиру, домик в Ангре. ВСЕ! — Встряхивает меня, от чего голова резко дергается назад. Шейные позвонки хрустят, в глазах темнеет, а к горлу спазмы тошноты подступают. Становится больно, очень плохо. И так что-то не так с моим здоровьем. — И если я хочу все это сохранить, должна отдать ему свою дочь. Просто взять. — Смотрит мне прямо в глаза. Они как будто пустые и безжизненные. В них словно весь свет потух. Только лишь тьма заволокла, забрала в свой плен. — и отдать в его мерзкие руки. Пожертвовать ей ради спасения того, что мы имеем.

— Мама, отпусти меня, — хриплю, пытаясь с тошнотой справиться. Подавить в себе приступы рвоты. — Мне больно. — Обнимает за плечи, прижав как можно ближе к себе. Не могу даже вздохнуть полной грудью, оттолкнуть ее от себя. Упираюсь ладошками ей в талию и слегка толкаю назад. Она отшатывается и еле на ногах удерживается. — Ни о какой свадьбе и речи быть не может. — Качаю отрицательно головой. — У меня в Америке есть жених. Я люблю его. — Сглатываю слюну, провожу согнутыми пальцами под глазами. Слезы все-таки появились. — К тому же я уже совершеннолетняя. Сама могу принимать решение.

— Только это тебе не может, Блэр. — Ее так сильно шатает, что весь путь до двери она держится за подвернувшуюся мебель. Сколько же она выпила сегодня? Пару стаканов, пол-бутылки или целую? — Родриго Морейра — самый богатый человек в Сан-Пауло, — произносит заплетающимся языком, от чего я еле разбираю ее речь. Мама стоит около открытой двери в коридор, прислонившись спиной к стене. — Он жесток и беспощаден. То, что хочет этот мерзавец, всегда получает. И неважно каким именно способом. Его черная душа настолько погрязла во тьме, пороках, грехе, что причинить боль людям, отнять что-то у них или уничтожить их, для него привычное дело. «Нет» ему не говорят. Отказ может плохо кончится. Если же он выбрал кого-то, то стоит лишь подчиниться его воле. Выполнить его приказ. Иначе вся твоя жизнь в ад превратится. И сбежать от него невозможно. Даже если уедешь в совершенно другую страну. Он и там тебя найдет, силой домой вернет. Никогда от себя не отпустит. Так что. — Грустно улыбается, отталкиваясь от стены. — Забывай о своем мальчишке, что ждет в Лос-Анджелесе. Туда ты больше не вернешься. Путь для тебя в Америку закрыт. А если ты так хочешь уехать, то можешь делать это прямо сейчас. — Выходит в коридор. Слышу вдалеке ее громкие слова. — Только твоя мама умрет где-нибудь на улице, сразу же после твоего отъезда.

Вот оно то самое предчувствие, что не покидало меня с тех пор, как поднялась на борт самолета. Вот тот ужас, о чем я думала уже несколько часов. Катастрофа, Апокалипсис, удар от судьбы. Передо мной стоит выбор — уехать в Америку к своему любимому парню, оставив маму одну без средств к существованию, или же согласится с предложением этого мужчины и связать с ним свою жизнь. Пожертвовать собой ради близкого и родного человека. Ради той, что моей матерью является. Сделать самый верный шаг, ожидая немедленных последствий своего решения.

Глава 4

Родриго

Чего больше всего боятся люди? Что может вызвать у них настоящий, сильнейший страх? О чем они даже говорить не будут, так как не хотят неприятности к себе притянуть? Чтобы их опасения сбылись. Это может быть потеря чего-то, пропажа, смена мест, встреча новых людей, перемены в будущем. Все то, от чего дрожь по телу побежит и колени затрясутся. Ведь все люди слабаки по своей натуре, не могут с эмоциями справится, от страха избавиться.

Лишь только единицы на это способны. Те, что ни при каких обстоятельствах не прогнутся под ситуацию. Будут пробираться к своей цели, разбивая руки в кровь, утопаю в грязи, из которой тут же выбираются. Не станут идти у других на поводу, подчиняясь их правилам и приказам. Сами себя создадут с нуля. С самых низов поднимутся на вершину, где уже будут прочими управлять. Страх их распознавать, который можно со временем использовать в своих целях.

Но вот в частых случаях бывает такое, что больше всего все бояться потерять самое дорогое, что в жизни имеют. Свою красивую, богатую жизнь. Деньги, что всегда под рукой находятся. Ведь как они могут существовать без всего того, что им радость приносит? Дорогие рестораны, модные машины, лучшая одежда, прекрасные курорты, огромные дома, несколько разновидностей собственности, драгоценности, подарки. А уж как всем им плохо будет, когда их так называемые друзья от них отвернутся. Когда перестанут с ними разговаривать, даже внимание обращать. Так как они-то на самом верху находятся, а ты в грязи жизнь свою проводишь. Смотришь оттуда на тех, с кем еще совсем недавно за одним столом сидел, а они даже не подходят к тебе.