По ту сторону черты (СИ) - Шевченко Юлия

Зачем? Почему он так поступил? Эти вопросы покоя мне не дают. Они волнуют очень сильно, ответы знать так хочется. Ведь папа не мог так поступить с нами, не мог уйти таким образом. Быть может его кто-то довел до такого состояния? Прижимаю руку к груди, так как сердце бешено бьется. Голова начинает кружиться. В глазах резко темнеет, а к горлу подступает тошнота. Словно я нахожусь в полностью закрытом помещении, где стены давят, нет выхода. Только лишь воспоминания, ставшие реальностью. А потом обернувшиеся кошмаром.

— Мы приехали, сеньорита Керкленд. — Тяжело вздыхаю, пару раз моргаю, чтобы все же в себя придти. Даже не заметила, сколько времени прошло. Не видела всех этих улиц, по которым мы так с отцом любили ходить. Ресторанчика, где часто обедали чисто вдвоем. Иногда конечно мама к нам приезжала. Но это были редкие случаи. Остался позади и маленький магазинчик с сувенирами. Там Гектор Керкленд всегда покупал какую-нибудь безделушку. Просто чтобы дочь порадовать, вызвать улыбку на ее лице. Которая сейчас непроизвольно появляется, стоит лишь вспомнить об этом.

— Спасибо. — просто отвечаю на его слова и, не став ждать помощи, дотрагиваюсь до ручки и резко открываю дверцу.

На пороге особняка стоит дворецкий, что с грустью в глазах смотрит, как я выхожу из машины. Доминик несколько лет служит в этом доме, знает меня чуть ли не с пеленок, но никогда особо не разговаривал. Словно родители запретили всей прислуге подходить близко к их дочери. Папа еще позволял им некоторую вольность в общении, мама же категорически против этого была.

— Мама дома? — обращаюсь к нему. В ответ получаю лишь утвердительный кивок. Несколько шагов к приоткрытой двери, и захожу в холл. Здесь нет никого. Даже мама не вышла встречать. Должно быть справляется с горем в одиночку, как всегда это делает, когда происходят болезненные для нее события. Никого к себе в таком случае не подпускает. Предпочитает побыть совсем одна. Но сейчас у нас с ней общее горе. Мы поддержка и опора друг друга. Так как роднее людей нет рядом. Нужно проводить как можно больше времени вместе.

— Блэр. — Резко разворачиваюсь от звука своего имени. Передо мной стоит Кика. Наша домработница целых восемь лет. Добрейшей души женщина, терпящая все приказы хозяйки и выполняющая их беспрекословно. Никогда на нее не было жалоб или претензий. Одно сплошное восхищение от выполненной работы. Казалось даже, что ей все-таки удалось найти общий язык с моими родителями. К каждому из них у нее особый подход.

— Кика. — Не могу сдержать эмоций, тут же бросаюсь в ее объятья. Как можно крепче обнимаю за спину, вдыхая такой знакомый запах ванили. Она всегда с выпечкой ассоциируется, с чем-то сладким, что готовится на кухне. И чем потом идет угощать в комнату дочери своих нанимателей. — Я так по тебе скучала. — Гладит по плечам, а потом резко отстраняет от себя. Ведь не дай Бог мама нас увидит. Ей это очень не понравится.

— Милая моя девочка. — Вижу, как ей тяжело справиться. Как слезы в любой момент могут потечь из глаз. Ее даже слегка потрясывает. — Жаль, что именно в такое время ты вернулась домой. На похороны своего отца. — Плакать так сильно хочется, но слез уже правда не осталось. Только боль внутри, которая порой на куски разрывает, что дышать становится трудно. Словно бьешься в агонии. — Твоя мама…

— Как она? — задаю так интересующий вопрос. Ведь по телефону у нее была самая настоящая истерика. Кричала на меня, захлебывалась в слезах. Должно быть и всех от себя отталкивала, если кто-то решался ей помочь. Прижимаю к себе сумочку, словно боюсь ее воровства. Хотя Кика этого не сделает. Да и красть там особо нечего.

— Сейчас. — Робкий взгляд куда-то в сторону. — она в кабинете. Отвечает на звонки со словами соболезнования. С самого утра телефон не прекращает звонить. Поэтому она и не смогла тебя встретить. Сказала после твоего приезда проводить в комнату и дать немного отдохнуть. Вскоре вам придется поговорить. — Да, разговор неизбежен. Ведь мы же потеряли дорогого для нас человека. Мужа и отца. Такая потеря невосполнима. Такое очень трудно принять. Я сама до конца не уверена, что не считаю все это лишь страшным сном, который обязательно пройдет. Не наступит больше ничего столь страшного. Не может же судьба столько ударов разом преподнести. Их же невозможно вынести.

— Тогда мне стоит. — Направляюсь в сторону лестницы. — и правда немного отдохнуть. Я несколько часов летела в самолете. Мне даже с друзьями толком не дали попрощаться. — Преодолеваю несколько ступенек, оглядываясь вокруг себя. Особняк никак не изменился с тех пор, как я в университет поступила. Все здесь по-старому. Те же стены, картины на них. Столик в холле, ковер на полу. Ничего здесь не меняли. Хотя это только первое впечатление о нем.

Поднявшись на второй этаж, сворачиваю направо, прохожу мимо спальни родителей и добираюсь наконец до своей комнаты. Толкаю дверь и захожу внутрь. Тут все тоже осталось точно таким же, как и в день моего отъезда. Мебель вся на своих местах, только новые цветы в вазе стоят. Их аромат наполняет всю комнату. Такой сладкий, насыщенный, мой любимый. Красные розы всегда привлекали, немного завораживая своей красотой. И хоть не любила, когда срывали живые цветы в угоду кому-то, ради подарка, все же устоять перед таким букетом не могла. Даже глаза загорались при виде них. Но не сейчас.

В данный период они мне так ярко напоминали о потере. О том, что точно такие же цветы понесу на кладбище, где моего папу будут опускать глубоко в землю. Куда придет очень много народу, чтобы побыть в минуты нашей с мамой грусти. Возможно, и журналисты нагрянут. Не упустят шанса посмотреть на такое событие. В Америке вот так часто происходило. Если умирал какой-то известный человек, тут же все печатные издания давали задание своим сотрудникам сделать статью об этой утрате. Используя как можно больше фактов. Ведь нет же у некоторых людей ничего святого.

Кладу сумку на журнальный столик, прохожу по комнате до большой кровати, стоящей у окна, и сажусь на нее. Взгляд направлен в одну точку. Не отрываюсь от стены, где висит большая фотография нашей семьи. Мы все втроем стоим в парке и мило улыбаемся в камеру. В тот день мне исполнилось шестнадцать лет, и родители решили немного развлечь меня. Позвали покататься на роликах, хотя ни один из них этого делать не умел. В итоге папа заработал синяк на правом плече, а мама разбила в кровь обе коленки.

Я же ни капельки не пострадала, так как несколько лет уже каталась вместе с друзьями по пять часов в день. Знала, как нужно держать равновесие и отталкиваться ногами. Так как сама в первое время приходила домой вся в ссадинах и синяках. Как мама с папой. Которые были хоть и злые от такой поездки по парку, но все очень счастливыми. Мы же все вместе день провели. Развлекались, смеялись, ели мороженое, обедали в небольшом ресторанчике. Не зная, что спустя годы всего этого больше не будет. Судьба решит нас развести. Родителей превратить в совершенно не знакомых друг для друга людей, переставших наедине находиться.

Даже в моем присутствии чувствовалось напряжение между ними. Теперь же таких мгновений больше не будет. Отец не станет устраивать мне сюрпризы не день рождения. Не станет хоть изредка приезжать в Лос-Анджелес. Все воспоминания о нем останутся лишь здесь, в Сан-Пауло. Откуда заберу некоторые его вещи, чтобы частичка его всегда со мной была. Америка же станет моим домом окончательно, когда расскажу об этом маме вечером или через пару дней.

Мелодия мобильного телефона заставляет оторваться от созерцания фотографии. Смартфон вибрирует в сумочке на журнальном столике. Размышляю о том, поднимать ли трубку или нет. И когда прихожу к единственному решению, он перестает кричать на всю комнату, но вскоре снова играет та же музыка. Снова кто-то настойчиво желает со мной поговорить. А мне же так не хочется с кем-то разговаривать. Лучше в тишине побыть наедине со своими мыслями. Предавшись воспоминаниям о тех днях, что уже никогда не повторятся.