Практически нормальная жизнь (ЛП) - Триш Доллер

– Ты не должна спускать ему с рук подобное, мам. Просто потому…

– Давай поговорим о чем-нибудь другом. – Она слишком сильно сжимает руль руками, кажется, еще чуть-чуть, и совсем оторвет его от приборной панели. Тема закрыта. Полагаю, это справедливо. Мама довольно искусно избегала разговоров об Афганистане, подозреваю, потому что прочитала какую-то статью в Интернете, утверждавшую, что я сам все расскажу, когда буду готов. Вряд ли я буду когда-либо готов, однако должен с равноценным уважением отнестись к ее просьбе, наверно.

– Вся моя старая одежда больше не подходит, и мне нужна новая обувь.

Мамина улыбка становится шире.

– А вот это уже по моей части.

На улице Сан-Карлос мы проезжаем мимо Клуба ветеранов – сомнительной забегаловки, никак не связанной с другими клубами в стране, но на их стоянке всегда полно машин. Дед, бывший морпехом 3 батальона 7 полка морской пехоты во времена Корейской войны, как-то раз водил меня сюда, когда приезжал в гости из Грин-Бэй.

– Эй, эмм… ты не хочешь перекусить?

Вообще-то, я не из тех, кто присоединяется к ветеранским организациям – особенно учитывая то, что до сих пор нахожусь на службе – но от пива бы сейчас не отказался, и… не знаю. Может, хотя бы там не буду чувствовать себя не в своей тарелке.

– Здесь? – Мама скептически окидывает взглядом клуб. – Эээ… конечно.

Внутри место выглядит еще хуже, чем у меня в памяти. На стенах нарисованы эмблемы всех видов вооруженных сил, только выполнены они неумело и непропорционально. Столы шатаются, стулья не сочетаются, но бармен протягивает мне заявку на членство, которую называет формальностью.

– Ирак? – спрашивает он.

– Афганистан.

– Морпех?

– Так точно, сэр.

– Semper Fi, сынок. – Мужчина пожимает мне руку, и я вижу его татуировку в виде надписи "Смерть превыше бесчестия". Кевлар сделал себе такую же на спине после лагеря для новобранцев. Бывалые морпехи из нашего взвода беспощадно его изводили из-за нее. – Если хотите остаться на ланч – располагайтесь, – говорит бармен. – Блюдо дня на сегодня: рыбные сэндвичи с картофелем-фри и капустным салатом.

Я заказываю два сэндвича и графин пива. Он наполняет его без колебаний.

– Трэвис. – Мама хмурится, когда я разливаю пиво по пластиковым стаканам. Наклонившись вперед, она шепчет, словно мы делаем что-то запрещенное. – Тебе еще нет двадцати одного.

– Я ветеран зарубежной войны. – Протягиваю ей один стакан. – Что еще важнее – меня замучила жажда. 

Поначалу мы не говорим об отце. Вообще ни о чем не говорим. Просто пьем пиво, соглашаемся, что сэндвичи получились довольно вкусные, гадаем, из какой именно рыбы они сделаны.

– Я подумываю встретиться с адвокатом. – Мама пополняет наши стаканы. Я вытираю рот тыльной стороной ладони. Она протягивает мне салфетку. Застольный этикет атрофируется, если не имеешь стола как такового. Чаще всего мы ели, сидя на земле. Места было вдоволь, поэтому фраза "Эй, придержи мне местечко" стала нашей с Чарли дежурной шуткой.

– Да?

Мама кивает.

– Я… я немного напугана.

– Почему?

– Мы прожили вместе столько лет, – отвечает она. – Я не знаю, как существовать одной. Или чем заняться.

– Ты могла бы вернуться в школу.

Мама неуверенно улыбается.

– Мы оба могли бы.

Мне еще три года служить, но она думает, я использую свои военные льготы на получение образования. Решаю не говорить ей, что меня по-прежнему не интересует колледж. Не представляю себя учителем, или экономистом, или адвокатом. Или даже женатым, с детьми. 

Чарли всегда знал, чего хочет. Порой в Афганистане, пока мы лежали на полу, уперев ноги в разрушенную стену, и передавали друг другу сигарету, он рассказывал, как хочет пойти в кулинарную школу после армии.

– Я хочу стать шеф-поваром, Соло. Но не каким-то пафосным, который готовит микроскопические блюда с непроизносимыми названиями, знаешь? Хочу открыть ресторан, где обычные люди смогут заказать изысканную кухню, не чувствуя себя глупо или гадая, какую вилку использовать.

Я ни разу не акцентировал, что обычных людей еда такого рода мало интересует, потому что это была его мечта. Кто я такой, чтобы ее рушить?

– Что насчет тебя, Трэв? – спросил Чарли.

– Не знаю, чувак, –  ответил я. – Может, подамся в разведку.

Он посмеялся, ведь мы очень быстро выяснили, что над энтузиастами, собиравшимися продлить контракт или перейти в разведку, всегда шутят. 

Морпехи-разведчики – специально подготовленные скауты. Элита. Многие парни идут в морскую пехоту в надежде стать разведчиками; они думают, это круто, только им приходится выдержать невероятно жесткие тренировки. Я всего год назад окончил школу, и понятия не имел, чем заняться в будущем. Тогда с Чарли я лишь шутил, но сейчас… не знаю. Думаю, я бы смог.

А теперь Чарли мертв, и мне с трудом представляется моя дальнейшая жизнь. Тем не менее, говорю в угоду маме:

– Может быть. В любом случае, ты должна встретиться с адвокатом. Я пойду с тобой, если захочешь.

Улыбка сходит с ее лица. Судя по всему, легкий хмель взворошил некие сомнения. Мама смотрит на часы.

– Трэвис. – Она икает. – Нам пора. Мы еще не купили продукты.

– Дай мне ключи. – Оплатив счет и отдав свою заявку, следую за мамой к машине. Уже в салоне она никак не попадет ремнем безопасности в застежку, поэтому мне приходится ей помочь. – Нам лучше вернуться домой. В магазин заедем потом.

– Твой папа рассердится. – Мама зевает. – Я хочу вздремнуть.

Я смеюсь. Никогда не видел ее в таком состоянии.

– Ладно, вздремнуть, так вздремнуть.

Отец смотрит гольф по телевизору с бутылкой пива в руке, когда мы входим в дом.

– О, отлично, вы уже вернулись, – говорит он. – Линда, ты не забыла купить пиво?

Она кивает, подняв три пальца, затем второй рукой загибает один, чтобы осталось два.

– Два графина.

Моя мама пьяна. Это в своем роде… забавно.

Глаза отца сужаются.

– Ты пила? – Он поворачивается, недовольно глядя на меня. Хороший папочка исчез. Настоящий папочка вернулся. – Трэвис, ты напоил свою мать?

Пожимаю плечами.

– Можешь винить меня, если хочешь.

– Почему ты ее не остановил? – Он поднимается на ноги, его глаза горят, тон голоса повышается на октаву. – К нам вечером придут гости, а еще ничего не готово. – Отец вновь обращается к маме. – Не знаю, почему я удивлен. У тебя всегда найдется время купить Трэвису носки или всю ночь переписываться с незнакомцами о пребывании своего сына в Афганистане, но когда я прошу тебя о маленьком одолжении…