Звезда Любви - Юлия Леонова

— Благодарю Вас, Ваше превосходительство, — расцвела улыбкой Юля. — Я сделаю все возможное…

— Полно, — махнул рукой Гедеонов. — Аристарх Павлович, проводите барышню к Елизавете Андреевне, пусть подберет ей что-нибудь более подходящее, — скривился он при виде довольно поношенного плаща и мятого платья под ним.

Елизавета Андреевна, помощник главного костюмера, оказалась довольно приятной пухленькой женщиной лет тридцати пяти. Оглядев девушку с ног до головы, она принесла из гардероба яркое красное платье с довольно смелым декольте.

— Если уж Ваш голос не покорит их, — рассмеялась она, глянув на совершенно растерявшуюся девушку, — тогда это платье, несомненно, отвлечет.

Через полчаса Юля, глянув на свое отражение в зеркале, залилась смущенным румянцем. Особа, смотревшая на нее из зеркала, менее всего походила на невинную девушку — она скорее напоминала весьма искушенную кокотку. Фальшивые бриллианты в ушах и на шее выглядели чересчур вызывающе. Темные локоны Юли костюмерша зачесала высоко наверх и, закрепив гребнями, оставила спадать струящимся водопадом на изящную спину.

— А Вам не кажется, что мне это платье как-то не по возрасту? — робко спросила она, поправляяя чуть великоватые, а потому постоянно сползающие перчатки.

— Но, право, не в платье же дебютантки Вас обрядить?! Не сутультесь, сударыня! Расправьте плечи и помните: от Вашего сегодняшнего выступления зависит Ваше будущее! — ласково напутствовала она девушку, подталкивая к двери и накидывая ей на плечи алый бархатный плащ с подкладкой из белого шелка.

Александр Михайлович ожидал свою новую протеже уже сидя в экипаже. Аристарх Павлович, увидев Юлю, как-то странно посмотрел на нее, но проводил на улицу и помог подняться на подножку. Карета тронулась, унося Юленьку в неведомую ночную жизнь великосветского Петербурга. Сердце сжималось от страха. Ей казалось, что она не сможет взять ни единой ноты, и непременно провалится. Но ей не пришлось терзаться этими страхами слишком долго — вскоре экипаж остановился, и, выйдя из него, Гедеонов подал руку своей спутнице.

Никогда еще в своей жизни она не видела столь блестящего собрания. Наряды дам пленяли многоцветьем, от блеска настоящих драгоценностей слепило глаза. Бальный зал поражал своим великолепием и роскошью отделки. Отдав свой и ее плащ подбежавшему лакею, Александр Михайлович взял ее под руку и ободряюще похлопал по затянутому в шелковую перчатку тонкому запястью.

— Смелее, милочка! Я вижу, Вы совсем оробели. Не волнуйтесь, петь сходу Вас никто не заставит! Осмотритесь пока, но от меня не отходите, — тихо произнес он ей на ухо.

Юля нашла в себе силы, только кивнуть головой. Навстречу им спешил хозяин дома.

— Ну, наконец-то, Александр Михайлович! Мы уж заждались, — обратился он к Гедеонову — А где же mademoiselle Ла Фонтейн? Я обещал гостям приятный музыкальный вечер…

— Илья Сергеевич, разрешите Вам первому представить юное дарование, — улыбнулся Гедеонов, — mademoiselle Анну Быстрицкую. Уверяю Вас, от ее пения все Ваши гости будут в полном восторге.

— Ну, что же, — повернулся к ней Радзинский, — если Вы готовы, mademoiselle, то прошу Вас, — указал он рукой в сторону рояля.

— А кто будет аккомпанировать, Ваше сиятельство? — растерялась Юленька.

— Об этом не беспокойтесь, сударыня. Все музыканты давно на своих местах, — ответил граф.

Сглотнув ком в горле, Юля направилась к роялю. Приглашенные расступались перед ней, поглядывая на нее с нескрываемым интересом и без стеснения комментируя ее появление.

— Comme c'est intИressant! Quelque chose de nouveau. (Как интересно! Что-то новое), — услышала она слева от себя женский голос.

— Tu crois qu'elle peut surpassent mademoiselle La Fontaine? (Думаете, она сможет затмить mademoiselle Ла Фонтейн?)

— Mais de toute faГon, trХs attrayant. (Но, во всяком случае, весьма недурна собой), — заметил мужской баритон.

На подгибающихся ногах Юля подошла к роялю и застыла, повернувшись к гостям Радзинских. Гедеонов выступил вперед и поднял руку, прося тишины.

— Господа, разрешите мне представить Вашему вниманию открытие этого театрального сезона mademoiselle Анну Быстрицкую!

Пожилой мужчина в черном фраке сел за рояль и обратился к ней.

— Что будете петь, mademoiselle?

— "Соловей" Алябьева, — прошептала Юля и увидела, как лицо аккомпаниатора вытягивается от удивления.

— Смелый выбор! — покачал он головой и замер в ожидании знака от Юли.

Вздохнув поглубже, чтобы успокоиться, она чуть кивнула ему, и зазвучало вступление.

Юля знала, что в концертном исполнении, в отличие от домашнего, поют обычно слова только одного куплета, демонстрируя во втором куплете вариации и колоратуру, но сейчас она почему-то вспомнила, как слушала соловья у себя в Кузьминках и вздыхала о Павле Шеховском, и решилась петь второй куплет со словами, искренне надеясь, что аккомпаниатор ее поймет и поддержит. Перенесясь душой домой, она запела:

Соловей мой, соловей,Голосистый соловей!

Чистый звонкий голос пронесся над залом, заставляя смолкнуть разговоры вокруг. Гедеонов замер, не в силах поверить в свою удачу. Боже! Он чуть не проглядел такое сокровище! Увидев, что приглашенные затаив дыхание слушают его протеже, и провал ему сегодня, похоже, не грозит, он забыл на время свои восторги и стал слушать девушку так, как слушал бы ее на прослушивании, оценивая ее возможности и подготовку, и очень удивился, услышав второй куплет:

Кто-то бедная, как я,Ночь прослушает тебяНе смыкаючи очей,Утопаючи в слезах.

Решив поначалу, что юная певица решила упростить себе задачу, опустив колоратуру, он через мгновение замер в восхищении: эта девочка пела так, как и не снилось Элен!

Павел Николаевич Шеховской в обществе своей предполагаемой невесты Александры Ильиничны Радзинской и лучшего друга юности Михаила Алексеевича Горчакова, остановившись немного поодаль от всех гостей, собирался рассказать Мишелю и Сашеньке забавный случай, произошедший с ним накануне.

Павел знал, что на вечере у Радзинских должна была петь Элен, но данный факт оставил его совершенно равнодушным. Mademoiselle Ла Фонтейн еще месяц назад получила отставку. Прощание вышло весьма бурным и запомнилось ему надолго.

Шеховской устал от ее капризов и совершенно необъяснимых вспышек ревности. С каждым днем он все чаще ловил себя на мысли, что Элен стала забывать, кто она в его жизни, и ее поведение все больше напоминало ему поведение вздорной ревнивой супруги. Он не собирался порывать с ней, но узнав от кого-то, что он намерен сделать предложение Радзинской, Элен закатила ему жуткий скандал с битьем хрусталя и посуды.