Кость для Пойнтера (СИ) - Мартыненко Всеволод Юрьевич

По всем приметам скоро уже гостоннель. А там, по идее, можно разделиться и бежать в разные стороны -- авось землезмей разорвется пополам от невозможности выбрать, за кем гнаться, как дракон из анекдота про двух кабанов на одной полянке… Увы, все равно за одним из нас переклятая зверюга последует по-любому. А даже если и отвяжется в путанице пещер -- как потом искать друг друга?

Все-таки в этом бреду промелькнуло что-то разумное. А именно -- что неплохо бы муфтообразной твари разорваться пополам… или хотя бы просто нарушить целостность кольца. Если рассечь этого землезмея вдоль оси бублика, он явно потеряет интерес ко всему прочему. Может, даже совсем сдохнет, хотя на это я бы не надеялся.

Вот только как распороть толстенный рукав тела зверюги, приспособленной обтекать острые выступы пещерных стен? Тут нужен либо огрский джунглеруб с лезвием в шесть футов и рукоятью еще в три, причем в комплекте с самим огром, желательно одетым в комбинезон алхимзащиты, либо…

Дальше я действовал чуть ли не быстрее, чем думал, чуть не обогнав инсургента уже в зоне прямой видимости гостоннеля. Расселина в стене, пригодная для того, чтобы заклинить рукоять тесака, отыскалась в дюжине ярдов от выхода из пещеры. А землезмея, победно накатывающего на это жалкое стальное перышко всего-то в полтора фута длиной, встретил уже знакомый ему вихрь в форме пончика.

Реакция твари на него тоже оказалась знакомой -- хищник растекся по стенкам пещеры до толщины в десяток дюймов… и со всего маху накатился на клинок. Последние ярды до устья пещеры он тек уже не кольцом, а полосой со все ширящейся прорехой, ну а наружу вылетел просто раздувшейся, бешено извивающейся сарделькой с распотрошенными концами.

Дожидаться этого мы с инсургентом не стали, сразу же отпрыгнув в стороны. Землезмей с разгону врезался в срединную перегородку тоннеля, тяжело перевалился через нее наполовину, застрял и забился, разбрызгивая внутренности и какую-то жижу. Мы едва успели прикрыться полами одежек -- я брезентом, а мой спутник кожаной полостью пончо. Однако, несмотря на жуткую вонь, едкостью особо не несло, да и дыр в тряпье не прибавилось…

Если бы последствия столь удачной расправы с преследователем исчерпывались только этим! Сразу с двух концов гостоннеля замелькали знакомые световые пятна. Патрули Гебирсвахе, будь они неладны! Исключительно вовремя…

Не сговариваясь, мы с гномом рванулись обратно в пещеру землезмея и так же синхронно затормозили друг перед другом. Похоже, инсургент опасался приближаться ко мне больше, чем на три с половиной ярда, как во время возни с фонарником или тестером. На долгую пару секунд мы застыли перед спасительным лазом, отчаянно корча рожи и размахивая руками, пока конец нашим препирательствам не положила свинцовая пуля из торцового метателя, смачно брякнувшая о свод пещеры. Я инстинктивно сдал назад, гном втянулся в дыру, и следующая пара снарядов патруля глухо чавкнула о тушу землезмея.

Дав фору инсургенту и его странностям, я запрыгнул в пещеру следом и рванул вверх. Даже на бегу успел выдернуть из расселины тесак, чудом не вывозившись в землезмейских потрохах. Снаружи гномы, судя по крикам и лязгу метателей, вовсю воевали с носителем этой требухи и немного между собой, чисто от неразберихи.

Еще одна пуля, на сей раз стальная, влетела в устье пещеры и заметалась от стенки к стенке, звонко цокая и выбивая снопы искр. Наконец, прикончив особо крупного паучину и срубив целый полог лишайника, она нашла свой покой где-то в шели меж камней у самого моего лица. Предупреждение, что задерживаться не стоит, получилось на редкость основательное, но уже излишнее -- я и без того почти нагнал своего горе-проводника.

Оглянувшись через плечо, тот наддал еще сильнее, стараясь держать дистанцию. Точно так же, как во время бегства от муфточного гада, только теперь нам приходилось удирать в обратном направлении. Причем, во-первых, вверх, а во-вторых, уже порядком набегавшись до того!

Наконец, немного выше места засады неудачливого хищника, гном рывком прыгнул в сторону и мгновенно исчез за пологом особо развесистых лишайников. С разгону я чуть не проскочил мимо прикрытого ими хода. Пришлось возвращаться и осторожно, чтобы не срезать, отводить махры концом тесака.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

За недолгим коридором длиной всего в полдюжины шагов обнаружился небольшой овальный грот с ровным, голубовато светящимся ковром мха на потолке и стенах. Вусмерть запыхавшийся инсургент стоял там, упираясь руками в колени, между здоровенных голых булыжников, которые искрились в холодном свете мха. В отличие от гнома, я сразу же плюхнулся на один из булыжников на безопасном для него расстоянии в десяток футов.

-- Ты кончил колдовать? -- поинтересовался этот мелкий паникер на удивление озабоченным тоном.

-- Давно уже… -- еле выдохнул я. Причина опаски инсургента все еще оставалась неясна мне.

Поверив, гном медленно подобрался поближе и, все еще тяжело дыша, плюхнулся на камень напротив.

-- Гейс на мне, -- снизошел он до объяснений, явно прочтя крайнюю степень непонимания на моем лице. – То есть запрет, по-вашему. На любую магию… Пока я в изгнании… -- короткие фразы перемежались натужным пыхтением.

Вот теперь стали понятны и очки вместо заклятия, корректирующего зрение, и многие иные странности моего спутника. Однако полученный ответ повлек за собой новый вопрос:

-- Кто ж за тобой уследит?! Или это на честность?

-- Честность тоже… -- дыхания на долгую речь гному все еще не хватало. Зато хватало этой самой честности, чтобы продолжить: -- Но вообще-то, если я прикоснусь хоть к чему с магией или попаду под заклятие, как тут же мой абшрифтгештальт… -- инсургент тяжело вздохнул, наконец-то переведя дух, и тут же торопливо закончил, -- ну… то есть примерно образ подобия, будет засвечен. А после этого найти меня станет проще простого.

Понятно. Магия подобия позволяет прокрутить и не такое. Правда, неясно, почему преследователи до сих пор не нашли беглеца, если в их распоряжении имеется этот, как его, шрифтгешефт. Или он должен проявиться только после активации?

Нет, все-таки темное дело эти подгорные разборки. Однозначно не стоит встревать в них глубже, чем уже получилось, а то сам не заметишь, как окажешься по ту сторону зеркала, где властен один лишь Безымянный Бог да обманные призраки.

-- Мы сюда шли? -- после всех размышлений меня хватило только на этот вопрос.

-- Не-а… -- утратив опаску, гном совсем размяк и теперь лениво перебирал камни, выбирая по одному из невысокой кучки между нами. -- Здесь только передохнем немного. Мы еще и треть пути доверху не прошли.

Перспектива втрое более продолжительного восхождения по крутым и извилистым подгорным тропкам меня нисколько не вдохновляла. Альтинизм никогда не был моей сильной стороной, а уж в пещерном исполнении -- тем более. На открытом склоне было хоть как-то понятнее, что к чему, видно, куда идешь и сколько прошел. Зато, по крайней мере, в пещерах нет снега, как в Огрогорье…

-- Тогда двинулись, что ли? – нервно бросил я. От беготни по неровным «ступеням» подгорных лестниц я уже отдышался, а откладывать даже неприятные вещи очень не люблю.

-- Погоди, -- инсургент продолжал свою возню. -- Камней еще маловато.

-- Да на что тебе сдались эти камни?! -- я прямо-таки взорвался непониманием. -- Тут же они везде! Целые горы камней! Альтийские!!!

-- Камни везде разные, -- поучающим тоном отозвался житель подгорья, явно обиженный за свою родину. -- Тяжелые, острые, и чтоб хорошо ложились в руку -- здесь.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

В его словах определенно имелся некий резон. Вот только какой? Может, дальше понятно будет?

-- Самое оно, чтобы хавчика добыть, -- все же соизволил пояснить гном.

Увы, на сем его объяснения прекратились. Как применять удобно лежащие в руке камни, мне предстояло узнать уже в процессе добычи съестного.

Сам по себе факт предстоящей добычи еды не мог не радовать -- дали о себе знать почти полные двое суток на голодный желудок, да еще с недавней беготней. До того голод не позволяло ощущать нервное потрясение от нежданного путешествия и прибытия в логово самых что ни на есть ругательных гномов.