Две пьесы для чтения о новых русских. Из сборника пьес (СИ) - Кабаков Владимир Дмитриевич

Обложили меня. Обложили!

Гонят весело на номера!

Из - за елей хлопочут двустволки-

Там охотники прячутся в тень.

На снегу кувыркаются волки,

Превратившись в живую мишень.

Припев - Идёт охота на волков. Идёт охота!

На серых хищников - матёрых и щенков.

Кричат загонщики и лают псы до рвоты.

Кровь на снегу и пятна красные флажков.

Не на равных играют с волками

Егеря, но не дрогнет рука!

Оградив нам свободу флажками,

Бьют уверенно, наверняка.

Волк не может нарушить традиций.

Видно в детстве, слепые щенки,

Мы, волчата, сосали волчицу

И всосали - "Нельзя за флажки!"

...Во время песни, пьяный Попов начинает хрипло подпевать...

Симон умолк и какое - то время все молчали...

Симон - Я помню, как мы с Серёгой, на Байкале жили. Приехали на неделю, а прожили почти месяц...

С ним хорошо. Он молчит, но когда надо, говорит по делу...

(Выпивает рюмку водки не закусывая.) Продолжает - Времена были хорошие. Да и туристы - народ душевный...

Сергей подхватывает тему - Там Симон был в качестве солиста и главного нашего снабженца продуктами. Вечером его приглашают на концерт, попеть, а я в качестве администратора и грузчика. Во время ночных концертов у костра, Симону от души и чарочку подносили, а иногда и мне с "барского плеча" перепадало.

Ночью, мы в нашу палатку возвращались с "добычей" - Гонорар за выступление мы съестными припасами брали. Симон, как глава компании и солист, несёт гитару, а я - излишки продуктов, подаренные нам добросердечными туристочками.

Симон - Да... Тогда я отъелся и отдохнул на целый год вперёд. А Серёга загорел как негр. На нём, как на вороном жеребце, чернота отливала синеватым блеском...

Симон наливает рюмку выпивает и берёт гитару - Ну а теперь - все негромко вместе: (Играет и все поют)

То взлёт то посадка, то зной, то дожди.

Сырая палатка, и лучше не жди.

Идёт молчаливо в распадок рассвет.

У ходишь - счастливо. Приходишь- привет...

Все поют вполголоса... Сергей встаёт.

Обращаясь к Симону - Я чай поставлю. (Выходит на кухню. За ним Ефимов...

Ефимов - Слушай Серёга! Я о таких вечерах мечтал в армии. Здесь, у тебя все какие-то добренькие. А в армии я привык, чтобы не унижаться, самому надо унижать, чтобы тебя боялись...

Сергей - Я был в армии, и требовал от своих сослуживцев, чтобы они молодых не смели трогать. Один раз даже поддал, своим годкам за то, что они обкурились анаши у соседей "флотов" и в казарме после отбоя, когда молодые спят без задних ног, попробовали устроить вечеринку.

Назавтра, когда оба проспались, прощения у меня просили...

Но когда я уходил на гражданку, наша "смена" за моей спиной говорила молодым: "Вот Попов уйдёт, мы с вами будем разбираться".

Но, думаю это они просто пугали молодых. Ведь всем лучше, когда люди живут как друзья или хорошие знакомые...

А уж на гражданке, жить можно припеваючи, потому что ты здесь на свободе...

А в армии меня несвобода, на всю жизнь достала. Я думал, приду домой, лягу на кровать и буду трое суток лежать не вставая, и в потолок плевать...

Ефимов - Ну и как?

Сергей - Да куда там. Только появился на пороге, прибежали все друзья. По дороге кто - то меня узнал. Я же в армейском был. Всю ночь сидели разговаривали...

Оказывается меня здесь ждали. Я только сейчас понимаю, что для меня армия, как монастырь для монаха... (Вздыхает)

Это было время испытаний... иногда очень полезных. Я сегодняшних молодых не понимаю. Они от армии увиливают, а это ведь как высшая школа жизни... Недаром в Англии аристократы своих детей до сих пор в интернаты, учиться отправляют.

- Ну пойдём чай пить, да будем укладываться, кто - где. Уже утро...

Свет гаснет. Занавес...

Наступает рассвет. Спальня в квартире Попова

Лялька спит. Сергей поднимается, проходит к закрытому шкафу, достаёт наган, Берёт патрон из стола, вставляет в барабан и прокручивает его.

Лялька ворочается в постели. Сергей выходит в смежную комнату.

Сергей говорит вслух - Ну, наконец - то я один... Все разошлись по домам, а Лялька спит. (Подходит к окну)

- Двадцать пять лет - это существенный возраст... Жизнь даёт мне много больше чем другим: любовь женщин, здоровье, свободу, которая конечно внутри нас.

Поэтому, лучше умереть сейчас, чем длить это, постепенно утрачивая всё, чем я обладаю сегодня. Как сказал, один из эсеров - террористов, когда его приговорили к смерти: "Какая разница когда умирать. Две тысячи несъеденных обеденных котлет - небольшая потеря для мира".

Однако, просто покончить с собой было бы проявлением трусости перед жизнью и сентиментальностью. Но попробовать хочется...

Как там, в "Пиковой даме": "Сама судьба нам мечет банк..." (Прокручивает обойму, поднимает пистолет к виску и нажимает на курок. Звучит сухой щелчок и Сергей пошатываясь опускает наган)

- Значит сегодня не судьба!

Он вновь прокручивает барабан и прицелившись в угол, нажимает на курок... Звучит выстрел и Сергей прячет пистолет в шкаф. Вбегает растрёпанная, испуганная Лялька.

- Серёжа! Что случилось?!.

Сергей - Ничего страшного. Я уронил утюг на кастрюлю. Оттого такой гром...

Я думал ты крепко спишь... (Обнимает её за плечи) Пойдём спать лапонька... Сегодня уже воскресенье.

(Уходят) Свет на сцене гаснет. Занавес...

Конец первого акта.

Свадьба... Зал столовой, которую сняли родители Симона для его свадьбы с Таней. Попов был свидетелем со стороны Симона и готовит зал к приезду жениха и невесты. Он поправляет букет цветов во главе стола.

Сергей - Сейчас должны подъехать... Декламирует: "Уж тройки звенят бубенцами..."

(Шум за сценой.)

Сергей - Идут. (Подходит к магнитофону и включает марш. Появляется Симон и Таня в праздничных одеждах. За ними родители, гости... Рассаживаются за столы. Отец подзывает Сергея.)

Отец Симона - Сергей! Ты за музыку отвечаешь?

Сергей - Я...

Отец - Неужели трудно было найти свадебный марш Мендельсона? Это ведь событие на всю жизнь!

Сергей - Я старался, но... И потом это тоже марш хороший. И вы же знаете Александр Александрович - чтобы событие запомнилось, надо чтобы что то было не так...

Отец - Если взялся отвечать за музыку, надо дело доводить до конца...

Сергей - Ну, вы знаете, я ведь не Ди - Джей. Я всё это по частям собирал: Магнитофон у одного друга, записи у второго...И сам всё привёз. На себе...

Я то вообще Шопена предпочитаю. Извините...

Уходит и садится за маленький стол, рядом с Линой.

Лина - А ты что Попов, не с новобрачными за столом сидишь?

Сергей - Так мне удобнее.

Лина, будь другом, принеси с того стола коньяк, а нашу водку взамен поставь. Будем пить приличную выпивку, а музыку пусть другие крутят. Я её принёс, а они пусть крутят, что им нравится...

Лина встаёт и приносит коньяк.

Сергей постепенно веселеет - У советских собственная гордость.

(Наливает себе и Лине) - Им видите ли марш Мендельсона подавай. А где я его возьму, если все кругом вдруг захотели женится? (Поднимает рюмку чокается с Линой и выпивает).

Сергей - Мне Мендельсон иногда противен. Слишком он оптимист. К тому же романтик. А романтики, с их прославлением красоты, рано или поздно к жуткому суперменству скатываются...

А там уже и до газовых камер недалеко. Но скрипичный концерт Мендельсона, если раз в два года, ещё ничего. А так, это какой-то разбавленный Чайковский. (Вдруг громко смеётся)