Малая психиатрия большого города (пособие для начинающего психиатра) - Самуил Бронин

В данном случае на первом плане — брутально-эпилептоидные черты с властностью, деспотизмом, педантизмом и пр., существующие едва ли не с детства и с возрастом лишь усиливающиеся. Характерна рано проявившаяся склонность к доминированию — почти физиологическая потребность эпилептоидов. сужающая круг их возможных брачных партнеров: они ищут уступчивых, податливых исполнителей их воли и потом «коварно» жалуются на безволие и отсутствие «мужского» начала в своих избранниках. Отношения этой женщины с мужем носят сугубо эпилептоидный характер «сожительства-изгнания», «изживания-терзания жертвы», «войны до победного конца и морального уничтожения противника». При этом предусмотрительно соблюдаются приличия и «правила игры», позволяющие представить «перед лицом общественности» во всем виноватым мужа. Мать говорит, что она «ест мужа поедом», и, если тот уйдет, ее потребность «грызть» окружающих обратится на кого-нибудь другого.

Астенические расстройства и здесь идут рука в руку с вегетативными, но выражены они в меньшей степени. В детстве они едва намечены: она не любила выходить к доске, где у нее возникали неприятные симптомы напряжения. Очевидными эти жалобы делаются в 26–27 лет, на фоне производственной интоксикации и вызванной ею анемии: резкие мигренозные головные боли с гиперакузией, «дрожь и тряска» при ссорах с соседями (этот последний феномен, описываемый как: «всю трясет», «бьет как в лихорадке» и т. д. — особенно част среди лиц этой категории). Перемена места работы улучшила на время состояние, но в последние годы та же симптоматика возникает уже без видимых внешних причин, усиливаясь в период месячных. Теперь она тесно связана с эпилептоидной характеропатией и ее конституирует: огневая возбудимость, взрывчатость, дисфории естественным образом вплетаются в ткань психопатии и становятся «постоянными чертами личности».

(Отметим и здесь крупное сложение и гипертрихоз верхней губы: эти телесные «черточки» привязывают се личностную патологию к некоему «соматоэнцефалозу», который, не лишая ее ответственности за свои поступки, в какой-то мере снимает с нее вину, реабилитирует ее — если не перед близкими, то перед «психиатрическим Судом вечности».)

Набл.69. Мужчина 28 лет, брат описанной выше. Родился в срок, развивался правильно, был, со слов матери, «очень озорной и общительный». В 6 лет — кератит с угрожающим прободением роговицы. Болезнь считали следствием недоедания и в течение трех лет лечили в общеукрепляющих санаториях — воспалительные явления стихли, но осталась непереносимость яркого света. В армии был рецидив с резью в глазах — лежал в госпитале, был освобожден от стрельб. В школе учился средне, ленился. После 7 классов пошел учиться на токаря, но после армии, в связи с глазной болезнью, переменил профессию, стал геодезистом. Регулярно выпивает. Пьяный (со слов соседки) «необуздан», «не дает пройти», «станет в коридоре и с ухарским видом ждет», когда пожилой сосед-художник пройдет мимо: чтоб толкнуть его — хотя утверждает всякий раз, что тот задел его первый. Дважды задерживался милицией и осуждался на 15 суток (?) за хулиганство на улице. Предельно эгоистичен: «все для себя», любит красивые вещи, обставил за счет матери свою комнату новой мебелью, в то время как остальная семья довольствуется старой. Женился 2 года назад, жена миловидная, но отличается детскостью, «бездельница», внешне во всем ему подчиняется, но ничего по дому не делает: ссылается на головные боли, «не может» рано вставать, убирать места общего пользования; он попустительствует этому и поддерживает ее, несмотря на недовольство сестры; имеет особое влияние на мать и через нее добивается в семье преимуществ.

Рослый, мускулистый, с большой головой, относительно короткими ногами. Врача встретил неловко и нехотя, ходил взад-вперед по комнате, брался за одно, другое, раздражался, ответы давал принужденные, демонстративно односложные, безразличные и часто явно не соответствующие действительности. Сказал, что характер у него «сносный», а у жены «если и есть нервность, то самую малость» — беседа быстро закончилась из-за его явной неоткровенности и нарастающей враждебности. Когда добился своего и врач от него отступился, «сменил гнев на милость», заулыбался, оживленно обсуждал у себя в комнате с женой комическую сторону обследования, приветливо ухмыльнулся врачу на прощанье (С).

В данном наблюдении большую роль играет алкоголизм, который (как всегда в таких случаях) выявляет и усиливает симптомы эпилептоидии, и прежде всего— и без того свойственное ей расторможение влечений. Алкоголь производит такое действие как в состояниях острого опьянения (когда этот молодой человек делается особенно агрессивен, «дает волю рукам», попадает в поле зрения милиции), так и в более отдаленной перспективе — вследствие хронической алкогольной интоксикации. Характерно, что и пьяный он сохраняет патогномоничное для эпилептоидии стремление выглядеть всегда правым, выставлять себя в качестве не наступательной, а оборонительной стороны, восстанавливающей поколебленную справедливость: начинает ссоры, инициирует физические столкновения будто бы не он, а нарочно задевающий его старик-сосед. Обман здесь только частичный — лицемерие эпилептоида занимает лишь верхние этажи его сознания, в подвалах же его он и вправду верит в правоту своей карающей миссии: в данном случае в то, что старик провоцирует его своим высокомерием и пренебрежением и что таких людей необходимо при первой возможности учить и наказывать. Этот молодой человек, хотя и попадал в поле зрения правоохранительных органов, действует вовсе не слепо и безоглядно — он неплохой дипломат, что явствует хотя бы из того, что в этой семье, состоящей сплошь из властных и притязательных лиц, он всех обходит и добивается для себя особых выгод и преимуществ. Он использует для этого материнскую слабость и вызывает тем законное недовольство и противодействие сестры, что должно породить (если уже не вызвало) конфликт на семейном уровне. Астенического и пароксизмального ряда расстройств здесь нет. кажется, вовсе, но зато имеется персистирующий воспалительный процесс роговицы: замечено, что эпилепсии свойственно сочетаться с проявлениями иммунной недостаточности, также наследственной (см., например, у О. А. Васильевой); у матери последняя проявилась, возможно, в фурункулезе, у его покойного брата — в неизвестном и быстро прогрессирующем заболевании нервной системы. И здесь отмечена диспластичность телосложения.

Далее внук, сын дочери:

Набл.70. Мальчик 9 лет, мать описана в набл.68, отец — в набл.49. Родился в срок, ходить стал с года, говорить — с двух. Вначале будто бы произносил слова правильно, затем — хуже. В 2 года обнаружили дефект межжелудочковой перегородки сердца — с тех пор дважды предлагали операцию. В первые годы жизни — «нервный», неусидчивый; сейчас стал спокойнее, но по-прежнему чрезмерно впечатлителен, тяжело переносит пьянство отца и связанные с ним семейные отношения. Может обидеться «из-за пустяка»: так, когда тетка «в шутку» назвала его иным именем, без конца повторял: «Я человек, у меня есть имя». С другой стороны, ко многому относится безразлично — к тому, например, что до сих пор почти каждую ночь мочится в постель. В школе в первом классе, подготовленный матерью, учился хорошо, теперь во втором — хуже, «ленится». Стал «хитрить», скрывает положение школьных дел от матери, может соврать. Уроки быстро «надоедают», но может часами играть с соседским мальчиком в солдатики. Неразлучен с ним, с другими детьми общается меньше, неразговорчив, но в дворовых играх участвует: особенно любит футбол и играет в него, несмотря на запрет матери.

Предоставленный себе, молча сидит в углу, продолжает спокойно заниматься своим делом. На вопросы, обращенные к нему, отвечает односложно, оставляя некоторые из них без комментариев, дожидается, когда за него скажет бабка. Дефекты речи: не выговаривает многие сочетания звуков. Физически слаб, вял, медлителен, с ограниченной подвижностью из-за легко возникающей одышки. «Сердечный горб» (С).

В этом случае необходимо, конечно, учитывать тяжелое сердечное заболевание, а в отношении психического предрасположения — то, что отец описан выше как шизоид с хронической субдепрессией и симптоматическим пьянством. От органико-эпилептоидного круга расстройств здесь ночное недержание мочи и дефекты речи; возможно, наследственное отягощение усугублено врожденной патологией сердца (которая, в свою очередь, может быть следствием единого наследственного порока, лежащего в основе всего семенного страдания).

Случай брутальной эпилептоидии.

Набл.71. Женщина 45 лет. Москвичка. Отец — рабочий, в молодости — религиозный сектант, в последующем отошел от секты, был «мягкий, общительный, спокойный»; выпивал. Мать (все в оценке обследуемой) «мягкая».