Аракчеев. Реформатор-реакционер - Майкл Дженкинс

Именно эта непоследовательная внешняя политика, по всей видимости, убедила Панина, бывшего дипломата, который в 1800 г. занимал должность вице-канцлера иностранных дел, в том, что Павел должен отказаться от престола в пользу своего сына. Возможно, он имел в виду прецедент с королем Британии Георгом III. В нездоровой атмосфере Санкт-Петербурга, кишащего полицейскими осведомителями, он поделился своими мыслями с графом фон Паленом – человеком, союз с которым был бы весьма ценным, если бы у плана оказались шансы на успех. Пален был вместе с Александром военным комендантом столицы, и оба согласились, что с великим князем необходимо поговорить, прежде чем будут предприняты какие-либо шаги; они решили, что разговаривать с Александром будет Панин.

Александр пришел в ужас от мысли, что может быть втянут в тайный заговор, целью которого являлось бы свержение его императора и отца, и в течение шести месяцев после разговора с Паниным отказывался в нем участвовать. Но события неумолимо побуждали его принять решение. В ноябре 1800 г., когда Павел вдруг обнаружил, насколько неодобрительно его вице-канцлер относится к проводимой им антибританской внешней политике, Панина немедленно сослали в его имение. Отношение Павла к самому близкому окружению, включая императрицу и великих князей, становилось все более враждебным; в начале 1801 г. положение членов царской семьи стало, в сущности, невыносимым. Они часто находились под домашним арестом, император публично оскорблял их, и зашел разговор даже о лишении Александра наследства и заточении его в Шлиссельбургскую крепость.

В таких обстоятельствах Александр наконец согласился с идеей установления регентства, хотя стал с жаром убеждать Палена, что его отцу не должен быть причинен вред. Он даже полагал, что после отречения от престола Павел мог бы по-прежнему жить в Зимнем дворце и пользоваться императорскими резиденциями за пределами Санкт-Петербурга. Пален не питал подобных иллюзий. С самого начала он считал, что Павел ни при каких обстоятельствах не согласится отречься от престола, но участие в заговоре Александра было необходимо, поэтому он пообещал великому князю выполнить его условия.

Так как действия Павла с каждым днем становились все более опасными и непредсказуемыми, Пален сразу же начал плести нити своего заговора. Ему это удалось, так как он пользовался полным доверием императора в основном благодаря дружбе с Кутайсовым и эффективному управлению столицей. Он наполнил Санкт-Петербург офицерами, на поддержку которых мог рассчитывать в случае сопротивления сторонников Павла, и воспользовался своим положением, чтобы добиться прощения для последнего фаворита Екатерины Платона Зубова и его брата Николая, которых император отправил в ссылку.

В феврале 1801 г. Павел, все меньше чувствуя себя в безопасности в Зимнем дворце, переехал вместе с семьей в Михайловский замок – мрачную крепость с множеством оборонительных сооружений и приспособлений, который он построил для собственной защиты. По мере формирования заговора подозрения Павла возрастали. Однажды в начале марта Павел внезапно с подозрением посмотрел на Палена во время одного их разговора и спросил, помнит ли тот события 1762 г., когда был убит Петр III, и не считает ли он, что вскоре они могут повториться. Пален не смутился и холодно ответил, что заговор против императора, несомненно, существует и что он лично его возглавил, чтобы знать все о действиях заговорщиков.

Павел был напуган окончательно. Он вдруг почувствовал, что в столице нет никого, кому он мог бы доверять, и попытался вернуть единственного человека, в безоговорочной преданности которого не сомневался. 9 марта, ничего не сообщив Палену, он послал Аракчееву в Грузино записку, прося срочно приехать в Санкт-Петербург. Но к этому времени Пален уже получал информацию о каждом его шаге; и комендант был достаточно самоуверен, чтобы перехватить записку, показать ее Павлу и предположить, что если император не сообщил ему о своих намерениях, то записка, должно быть, фальшивая. Император настоял, чтобы записку отправили, и наспех написал еще одну записку, но уже Ростопчину, который жил в своем подмосковном поместье: «Вы мне нужны. Немедленно приезжайте».

Пален был обеспокоен попытками императора собрать своих старых сторонников и понял, что должен успеть нанести удар до их прибытия. Он решил действовать 11 марта, когда гвардейцы Семеновского полка, находившегося в распоряжении Александра, должны были нести караул в Михайловском замке. В течение всего этого дня в замке, казалось, наэлектризовалась атмосфера. Павел словно чувствовал измену: он запер дверь, ведущую из его спальни в спальню императрицы, Александра и Константина заставили дать клятву верности императору и затем поместили под домашний арест. Что касается Палена, то он убедил Павла, что полк кавалергардов, охраняющий апартаменты императора под командованием преданного генерала Саблукова, ненадежен, так как кишит якобинцами. Этот маневр оказался успешным; к вечеру Павел отослал стражу, и его единственной охраной были два камердинера, одетые в гусарскую форму, но не вооруженные, стоявшие у дверей его спальни, пока новый полк не успел прибыть.

Для участия в деле Пален выбрал около шестидесяти молодых офицеров, многие из которых потерпели от Павла унизительные наказания. Тем же вечером он собрал их и, изрядно накачав вином, объяснил, что для спасения России император должен немедленно отречься от престола в пользу Александра. Один из офицеров спросил, что делать, если император попытается сопротивляться. «Господа, нельзя приготовить яичницу, не разбив яиц», – сухо ответил Пален.

Конец ознакомительного фрагмента.