Изгой - Дмитрий Шатров

Ага, щас, — насмешливо фыркнул я. — Ты кого развести хочешь? Знаю я эти фокусы: я встану, ты сядешь… Прости, но вынужден тебе отказать.

Вдобавок, как вернуть контроль, я не знал. Да даже бы если и знал, не вернул. Одно дело — прошлый избалованный Мишенька, и совсем другое — избалованный Мишенька с магией… А теперь, внимание, вопрос: что делать со сном? Мелкий говнюк обязательно воспользуется ситуацией.

Тем временем мелкий говнюк с настойчивостью жирной мухи всё пытался пробить головою стекло. Ну, если образно выражаться.

Я оставил его, снова отрешился от суеты, открыл третий глаз и едва не ослеп. Внутри всё кипело и клокотало, облако маны сияло вспышкой сверхновой. Чужая магия завораживала… и манила к себе. Звала: прикоснись, обрети новые силы, получи недоступное доселе могущество.

Грех отказываться от таких предложений. Я ещё сам не осознал, что делаю, а уже потянулся мыслью к золотому свечению.

— Ай!

— Куда⁈ — заорал Мишенька, задохнувшись от гнева, но его предупреждение запоздало.

Голову пронзила мгновенная боль, третий глаз тут же закрылся, но это было только начало.

Словно напалмом запекло в правом виске. Глаз полез из орбиты, задёргалось веко. Потом щека. Подбородок. Обвис угол рта. Я пустил нитку слюны и понял, что у меня онемела кожа на всей половине лица и почти отнялся язык.

«Офигенно. Обрёл новые силы. Дебил».

— Прости господи, какой вы непроходимый тупица! Ну кто же лезет без подготовки в хранилище⁈ — яростно прошипел Мишенька и вышел из чата.

Клянусь, была бы в голове дверь, он бы ей от души шандарахнул.

— Фафол фа фу, фуфел! — прохлопал я онемевшей щекой.

Нет, действительно фуфел, мог бы и раньше сказать.

Сначала я испугался, думал — инсульт. Но обошлось.

Паралич тройничного нерва.

* * *

Об этом рассказал Пётр Петрович, когда его по срочному вызвали в особняк.

— Ну что же вы, Мишенька, куда так торопитесь? Почитай, все труды и насмарку… Ну как же так, Мишенька… — сокрушённо вздыхал он, приступая к осмотру.

«Мишенька! Если бы ваш Мишенька был чуть-чуть посговорчивее, ничего бы этого не случилось», — мысленно проворчал я.

Вокруг кровати, куда меня уложили, собрались знакомые домочадцы в полном составе. Маменька нервически кусала платок. Аглая бросала на меня боязливые взгляды. Фицджеральд ждал, чем всё закончится, как обычно, с флегматичным выражением на лице. И Трифон. Тот просто стоял и смотрел.

Тем временем док начал тыкать в щёку специальной иголкой:

— Здесь что-нибудь чувствуете? Здесь? Здесь? Здесь?

— Ой! — дёрнулся я на последнем уколе.

А вот сейчас было больно.

— Прелестно, прелестно… — неизвестно чему обрадовался Пётр Петрович, спрятал иголку в кармашек жилета и достал из саквояжа приблуду с разноцветными линзами.

— Ну что там, милейший? — кинулась с расспросами маменька.

— Ещё минуточку обождите, пожалуйста, — попросил док, настраивая прибор. — Так-с… ага… ну что же, могло быть и хуже…

— Не томите, Пётр Петрович, рассказывайте, как на духу, — снова не утерпела маменька, — он таким навечно останется⁈

— Не волнуйтесь вы так, Лизавета Владимировна, — успокоил её лекарь, упаковывая магический дефектоскоп. — Всё не так страшно, как попервоначалу казалось…

— Ну как не страшно, как не страшно⁈ Вы посмотрите, как жутко перекосилось его лицо! — запричитала маменька на грани истерики.

— Лицо мы поправим, — пообещал тот. — Через неделю будет как новенькое.

— Фефес фефелю⁈ — возмутился я.

— Именно, — док бросил на меня строгий взгляд и, нахмурившись, погрозил пальцем: — И все семь дней — постельный режим, абсолютный покой и никаких экспериментов с магией. Кстати, это сейчас только во вред.

Он снял с шеи магический кристалл Реконваленсера Дживы.

— Но… — попробовал возразить я.

— Никаких «но», — оборвал меня док и положил ладонь мне на голову. — А теперь спать. Сон сейчас будет лучшим лекарством.

На этот раз я долго сопротивляться не смог — устал, да и перенервничал сильно. Успел только выразительно глянуть на Трифона. Но насколько тот меня понял, не разобрал. Уснул, словно провалился в мазутную яму.

* * *

На утро пришёл в себя, но открывать глаза сразу не стал. Сначала прислушался.

И не услышал ничего необычного. Потянул носом воздух. Пахло так же, как и вчера — лечебными травами. Пошевелил пальцами ног. Те вроде откликнулись. Значит тело моё? Замечательно.

Я откинул одеяло, соскочил с кровати с тем, чтобы посмотреться в зеркало… Прыжок прервался где-то на середине. Запястье пронзила резкая боль, руку дёрнуло до щелчка в локтевом суставе, и я рухнул на пол. Но даже ругаться не стал, так обрадовался.

Трифон сдержал обещание, и Мишенька не смог реализовать преимущество, пока я был в отключке. Хоть и пытался. Это я понял по кровавым натёртостям на запястье под браслетом наручников. Даже удивительно, как этот мажор выдержал боль. Но почему Мишенька не использовал магию, оставался вопрос.

Выяснять причины я решил после прихода Трифона. Сейчас меня больше волновал мочевой пузырь. Переполненный.

— Не спишь, барин? — здоровяк осторожно приоткрыл дверь, появившись бесшумно, как привидение.

— Фафай фыфее! — поторопил я, подпрыгивая возле кровати. — Фефаф офофуффь.

— Эка ты, барин, смешно балаболишь? — хохотнул Трифон в бороду, отмыкая браслет. — Фафафа… фуфуфу…Ничего не понять.

— Фафол фа фу! — рявкнул я и с низкого старта рванул в туалет.

Там оправился, долго и с удовольствием, после чего подошёл к умывальнику и, посмотрев в зеркало, не обрадовался тому, что увидел. Щека висела, угол рта так и оставался опущен, веко наполовину прикрывало правый глаз.

— Фуфа! Тьфу…

Но даже сплюнуть толком не получилось. Лицевые мышцы не слушались, и слюна закапала с подбородка. Дверь санузла приоткрылась, в щель просунулась борода.

— Звал, фуфуфу?

— Ы-ы-ы!!! — вызверился на него я и на пинках погнал вон.

Трифон зареготал, гулко, как в бочку, легко увернувшись, выскочил из покоев и ловко прикрыл за собою дверь. Очередной мой пинок пришёлся пыром в филёнку.

— Фуфа! — взвыл я, подпрыгивая на одной ноге и поджимая другую.

— Вечером приходить? — послышалось осторожное из коридора.

— Фыфофыть!

— Фыфыфы…

Я в бешенстве рванул дверь на себя, но Трифона за ней уже не было. Испарился, зараза. Так же бесшумно, как и пришёл.

* * *

Я умылся, оделся и натянул рукава олимпийки пониже, чтобы скрыть потёртости на запястьях. Успел в аккурат до визита