Прощай, Питер! - Николай Викторович Камелин

– Прости, что втянул тебя в это.

– Не извиняйся. Какая разница, сидеть здесь или в глухом лесу у огня? Вдвоем даже лучше. Если честно, меня пугает этот мир.

– А тебе удалось что-нибудь про себя вспомнить?

– Нет.

– Вот и я как будто начинаю забывать.

Дождь барабанил в небольшое оконце, ветер громыхал жестью на крыше, до которой оставался один пролет. Двое сидели на лестнице возле закрытой двери и не знали, что делать дальше.

***

Ветер бушует в Петербурге. Гроза носится над городом! Дождь заглядывает в каждую щель и выплескивает ее содержимое наружу! Безумные массы воздуха, гонимые со скоростью выше разумных пределов, кружат адовы хороводы, дребезжат стеклом окон и металлом крыш, завывают в трубах.

Будто кто-то умрет этой ночью. Посмотрит последний раз из под полуприкрытых век на этот мир, захочет набрать воздуха, но силы оставят его. И легкий холодок смерти поползет по ногам, приближаясь к горящему сердцу, остужая все на своем пути, принося покой и тишину.

Не будет уже детского смеха и солнечного света по утрам. Время растворится в липком небытии. Темнота сожмет своими лапами того, кто еще минуту назад так отчаянно цеплялся за жизнь. Чего боялся, кого любил, о ком плакал – где это все теперь? Иллюзия, миг. Маленький отрезок затерянный в вечности.

И хлопнет дверь, и раздадутся шаги, и острая игла пронзит остывающее сердце. И адреналин разбудит тело и толкнет душную кровь по венам рук, а чьи то сухие губы на лице покрытом щетиной вонзятся в бледный рот остывающего мертвеца.

И услышит он, возвращаясь назад, в полубреду: «Твой век скор! Ты никуда не уйдешь, конец твой известен. Так дрожи, трясись и плачь по ночам в свои последние минуты рассудочной жизни. Скоро ты снова и окончательно, навсегда окажешься здесь!».

И губы оживающего тела начнут шептать. Сначала тихо, потом все громче и громче, до спазмов, до колик и судорог, царапая ногтями пол, только одно слово: «Жить!».

Лишь спустя несколько дней человек этот сможет забыться. Теперь можно просто жить, дышать и радоваться. Радоваться снегу, который белым ковром покрывает землю, красивым фонарям, которые освещают город, кружке горячего чая, Коту и пока сохранившейся жизни.

***

Никита колотил в свои двери до тех пор, пока не стало окончательно ясно: никто не откроет и не придет на эти звуки. Наташа сидела на ступеньках и молча смотрела на капли дождя, которые становились более редкими, а затем и вовсе перестали падать на стекло. Ветер высушил маленькое окно. Время текло.

– Знаешь, – сказал немного запыхавшийся Никита, садясь с нею рядом, – Мне кажется, что здесь делать нечего. Ключа у меня нет, там тоже никого нет. Это совершенно точно. Если бы там кто-то был, я бы услышал из-за двери хоть что-нибудь. А значит и оставаться здесь нет никаких причин. Можно идти дальше. Вот только куда и зачем?

– Ты можешь показать мне город. А если повезет, мы что-нибудь найдем или кого-нибудь встретим.

– Согласен. Тогда пойдем? Тем более, что дождь и ветер перестали?

Все в той же кромешной темноте они спустились вниз и вышли на улицу, дошли до угла и повернули на Шевченко. В этот раз Наташа уже не держала Никиту за руку, а держалась за перила сама. Перед тем как выйти из двора Никита остановился и некоторое время пристально вглядывался в свои окна, чернеющие в сумерках также, как и любые другие окна в городе.

Двинулись в сторону набережных. Шли проулками и дворами, направляясь к Большому проспекту. Никита шел на автопилоте и думал. Наташа молча шла рядом. Получается, что они застряли в этом непонятном мире абсолютно без понимания, куда двигаться дальше. Во дворе справа промелькнула рыжая тень. Стоп! Что?

Никита повернул во двор дома, стоявшего одним углом на Большом проспекте, а вторым на улице Шевченко. Дождь уже прошел, ветер подсушил асфальт и затих. Потеплело. Облака теперь закрывали небо ровной плотной серой светящейся сумрачным светом коркой, создавая ощущение потолка, висящего низко над головой.

Кот! Это был его кот! Никита знал наверняка, что это он. Кот потерялся еще до переезда, когда к дому были приставлены строительные леса. Он убежал в форточку и не вернулся. Тогда Никита сильно переживал по этому поводу. Потом забыл. А сейчас он встретил здесь того самого Кота! Это казалось невероятным. Особенно радовало то, что это была хоть какая-то живая душа кроме них двоих. Причем такая, которая знала Никиту, а Никита знал ее.

Осторожно дойдя до угла флигеля, за которым скрылся Кот, Никита заглянул за него. Кот сидел неподалеку и смотрел на него.

– Кеша? – спросил Никита.

– Пррривет! – ответил кот.

***

Суббота. 23 июля 2016

Никому и ничего не хочется писать. Звонить, встречаться, заводить новые знакомства. За последние пару лет я превратился в интроверта. Хотя раньше это казалось невозможным. Я больше не слушаю любимых когда-то песен, не задумываюсь над своей судьбой, не ищу понимания и поддержки. Не пишу стихов. Я потерялся для мира и нашелся для себя.

Поэтому я почти не пишу в дневник. Честно говоря, особо и некогда. Говорить о своих проектах? Обычно они все забываются через какое-то время либо откладываются по разным причинам. Говорить о чувствах? Мне есть, с кем это делать. Делиться мнениями тоже нет необходимости, как и вступать в бессмысленные разговоры. Может быть потому, что у меня наконец все в порядке?

Старые люди уходят из моей жизни, новые не приходят на их место. Я сам заботливо расчищаю пространство вокруг себя от старых знакомых. А кто-то из них расчищает свое пространство от меня.

Егор не звонил с апреля, с того самого, когда я перестал звонить ему сам. Саша звонит иногда. Но чаще не звонит или не берет трубку. Лис почти перестал писать. И это естественный порядок вещей. Я превратился в одного из тех самых взрослых, которые живут невидимой миру жизнью – занимаются личными делами и придерживаются политики невмешательства. Мне это вполне нравится.

Гея все еще движется по своей орбите, на семь тысяч каком-то году от сотворения Мира. На данный момент это безусловно самый древний и точный механизм, не считая циркониевых часов, установленных в РАНе. Древние звезды согревают нас своим светом, а человек, проникший в тайну атома, пытается расщепить теперь элементарные частицы, попутно изобретая электронные сигареты. Казалось бы, что еще можно желать?

***

– Устал?

– Немножко.

– Приляг, отдохни с дороги, – Кот смотрел на Никиту желтыми как огонь глазами.

– А где мы?

– Ты что,