Конг: Остров Черепа - Леббон Тим

Глава шестая

Ранда чувствовал, как нарастает с каждой минутой радостное волнение. Столько времени, столько сил потрачено – и вот экспедиция началась! Сколько всего пришлось организовывать и утрясать – и легальными путями, и подковерными способами, – и вот наконец-то он плывет!

Плывет к своему таинственному острову…

Его пробрало дрожью, и он окинул взглядом помещение, полное потных, усталых людей. Дрожь не имела никакой связи с температурой. Как же не задрожать, когда прямо здесь и сейчас, на твоих глазах, твоими руками творится История?

Те, кто знал его, сказали бы, что он положил на это лет пять. На самом деле он стремился к этому всю жизнь. Ему всегда страстно хотелось раздвинуть границы возможного, приподнять вуаль общепризнанной реальности и официальной науки и заглянуть за нее. Там, за этой вуалью, скрывались невиданные чудеса. Он всегда был уверен в этом, и поиск этих чудес был главной движущей силой всей его сознательной жизни. Детство он провел, уткнувшись носом в книгу. Пока друзья гоняли на велосипедах или лазали по старым рудникам в холмах Аризоны, он дни напролет торчал дома или в библиотеке, читая Жюля Верна и Джека Лондона и придумывая собственные, еще более невероятные истории.

Билл никогда не записывал этих историй. Еще в юности дал себе слово, что его выдумки попадут на бумагу не раньше, чем станут реальностью. Он наслаждался полетами своей фантазии, которые пробуждали в нем тягу к путешествиям и открытиям. Но его песочницей для игр неизменно оставался реальный мир, а нянькой – наука.

Началась Вторая мировая война, и Ранду отправили в Северную Африку, а затем – в Италию. Он оказался отнюдь не самым старшим в своем подразделении, однако к нему быстро приклеилось прозвище «Проф» – «Профессор». Пока его сослуживцы находили радость в местном вине и женщинах, Ранда охотился за книгами о выжженных землях, через которые они шли, и жадно поглощал их историю, словно стараясь понять и запомнить, какими были эти земли, прежде чем пули, бомбы и кровь не изменили их ландшафт навсегда. Точнее говоря, он, точно губка, впитывал местные легенды и мифы и постоянно старался разглядеть зерно истины, которое – Билл знал это – кроется в любой сказке. Порой, наткнувшись на это зерно, он пытался взрастить его, но их постоянно бросали в новое сражение прежде, чем из семян древних сказаний прорастало нечто осязаемое.

Потом Ранду перебросили на Тихоокеанский театр военных действий, и перед ним открылся целый мир. Перемещаясь от острова к острову, он пытался спастись от окружающих ужасов, занимая мысли неведомыми, невероятными чудесами, и чувствовал, какое неохватное, несчетное множество нерассказанных сказок таит в себе этот безбрежный океан.

Цель его поисков мало-помалу определилась. По окончании войны он остался в этих краях, используя любую возможность для путешествий и нигде не задерживаясь дольше двух-трех месяцев. Случались в его жизни и женщины. Раз или два даже угораздило влюбиться. Но первая любовь неизменно одерживала верх, и, думая о неизбежных слезах разлуки, он смотрел вперед и предвкушал новые захватывающие открытия.

Круг поисков медленно, но верно сужался.

И вот теперь его жизнь обрела реальный смысл. Эту экспедицию он собирался задокументировать, а по возвращении – наконец-то изложить свои приключения на бумаге. Все его невероятные грезы вот-вот станут несомненной истиной, и космический масштаб его помыслов будет явлен миру в виде серии научных статей, которые перетряхнут историю человечества до самых корней.

Оглядывая помещение, Ранда улыбнулся. Еще немного – и его амбиции оправдаются, сколь бы они ни были высоки.

В кают-компании собралось человек тридцать. Воздух гудел от множества негромких голосов. Чувствовалось общее волнение, смешанное с любопытством. Многие уже почуяли неординарность предстоящей экспедиции. У одной из стен стояли несколько демонстрационных стендов, укрытых простынями. Это еще сильнее возбуждало общий интерес.

Здесь были двенадцать человек из группы «Ландсата», щеголявшие в синих штормовках с ландсатовской эмблемой. Ранда видел, что лишь двум-трем из этих парней уже доводилось бывать в поле: остальные просто-таки излучали детский восторг. Для них это было настоящим приключением, и он был рад их энтузиазму. Именно так, наверное, выглядел он сам лет тридцать назад…

Особняком от всех сидели «Небесные Дьяволы» – пилоты, вторые пилоты и техники, а также Паккард, тот самый полковник с не знающим жалости лицом. Ранде полковник не нравился. Возможно, возмущала его манера нагонять страх, или на то были какие-то иные причины. В любом случае, Паккард был кадровым военным, и у Ранды сложилось стойкое впечатление, будто он смотрит свысока на любого человека без погонов.

В дальнем углу, в одиночестве, прислонившись к стене и разглядывая попутчиков, стоял Конрад. Отставной капитан САС тоже действовал на Ранду несколько пугающе – учитывая его прошлое и кое-какие делишки – однако Ранда невольно проникся к нему симпатией. Этот никогда не повышал голоса и, в отличие от Паккарда, не смотрел на штатских с явным превосходством. Хотя, возможно, лишь потому, что ни на миг не сомневался в собственном превосходстве над кем бы то ни было. Сейчас Конрад ненавязчиво, но внимательно изучал всех и вся вокруг, негромко пощелкивая крышкой зажигалки.

Ранда с самого начала решил, что с этим человеком экспедиции повезло.

Сам Ранда и шестеро членов его группы также уселись отдельно от остальных, поближе к первым рядам. Это вселяло ощущение всеобщей замкнутости, отчужденности, однако он надеялся, что за время плавания атмосфера изменится. Девяти дней в море должно хватить, чтобы лед между разобщенными группами растаял.

Особенно радовало то, что с ними Сан Лин. Не только потому, что она была гениальным ученым, автором сногсшибательных теорий – беседы с ней здорово помогали Ранде освежить в памяти китайский. Он никогда не упускал возможности овладеть любыми знаниями, которые могли принести пользу делу всей его жизни.

Увидев приближающегося Брукса, Ранда немедленно понял, что сейчас молодой человек автоматически переключится в режим флирта, – и не ошибся. Тот, подойдя прямо к Сан, подал ей руку.

– Привет. Я – Хьюстон Брукс.

– Вы ведь еще не знакомы, не так ли? – спросил Ранда. – Сан, Брукс – автор той самой йельской диссертации, о которой я рассказывал.

– Ах, тот самый геолог, – улыбнулась Сан, обмениваясь с Бруксом рукопожатиями. – Я – Сан Лин, биолог. Когда вас нанимали и до недавнего времени – работала в полевой экспедиции. Такое ощущение, будто и не прекращала.

– Сан исследовала бразильские джунгли, – пояснил Ранда. – Обязательно взгляни на ее находки. Весьма впечатляюще!

– Ага, я читал отчет, – сказал Брукс. – Занятные допущения.

Сан подняла бровь.

– Вот как? Вы настроены скептично?

– Не принимайте близко к сердцу, – заговорил Брукс, бросив взгляд на Ранду, – но меня все это ни в чем не убедило. Да и над моей диссертацией еще работать и работать.

– Пожалуйста, будьте снисходительны к новичку, – вмешался Ранда, обрадовавшись случаю сбить с Брукса спесь. Да, он был неплохим парнем, но порой относился к делу слишком несерьезно. Сказывался недостаток увлеченности. – У него исключительно острый ум, он еще не научился ценить прелесть неизведанного. Ваша работа, мистер Брукс, не имеет ни единого изъяна, пусть даже вы сами не уверены в этом. И данная экспедиция докажет это раз и навсегда.

Ландсатовцы зашевелились. Оглянувшись, Ранда увидел Виктора Нивса, выступившего вперед. Подойдя к установленному перед собравшимися столу, он скользнул взглядом по укрытым простынями стендам, пошелестел стопкой бумаг и тревожно оглядел помещение. Поначалу Ранда решил, что парень нервничает, – некоторые совершенно не приспособлены к публичным выступлениям. Но тут же до него дошло: Нивс выглядит в точности как молодой и пылкий учитель, несущий ученикам сокровища знаний.