Переводчик с инского - Владимир Михайлов

В анатомии было дело, ни в чем другом. В инской анатомии, а точнее – в том, что совсем недавно я сам перестроил свое лицо именно по ее канонам. Так что теперь мой речевой аппарат полностью или почти полностью соответствовал инскому, а значит, я мог издавать лишь те звуки, какими пользуются ины и которые составляют лишь треть из того набора, что используется нами. Не случайно ведь ины не владеют большинством языков, существующих в населенной Галактике. Не из-за своего высокомерия, как считают люди, не понимающие сути дела; не потому, что не хотят, но по той причине, что не могут!

Вот и я теперь не мог. Родной язык, как и еще дюжина известных мне – все они никуда не девались, они сидели во мне, но теперь уже сидели как в тюрьме: не имели возможности выйти. Идиот, как можно было не подумать об этом перед тем, как преобразовывать свое лицо?

Веселая ситуация: мне, переводчику с инского, отныне был необходим переводчик с инского: без него я не то что не мог бы вести переговоры, мне не под силу стало даже попросить глоток воды. Вот так бывает, когда принимаешь поспешные решения, не взвесив всех возможных последствий.

Впрочем, объясняться я еще мог. Но только в письменном виде. Похоже, так и придется поступать.

Казалось, ветерану уже надоело лежать на жестком и сыроватом бетоне, он начал шевелиться все более решительно. Возможно, не получая от меня никаких объяснений или предложений, готовился к контратаке. Мне это совершенно не было нужно. Да и ему я не хотел никакого зла.

Ладно, говорить я не могу, но способность действовать никакого ущерба не претерпела. Я вскочил на ноги, не забывая, что во весь рост тут распрямляться нельзя, схватил лежащего за руки и рывком поднял. Завладел наконец и фонарем. И осветил свое лицо, чтобы мой пленник сообразил, в чем дело – если ему вообще когда-нибудь приходилось встречаться с инами. Похоже, что такой опыт у ветерана был, потому что он негромко, самому себе, пробормотал:

– Я так и подумал сразу, что это ты явился… Ребята, это он и есть, чучело, так что все в порядке. Только что-то нервничает. Успокойте его.

После чего мне сзади хорошо, плотно приложили по шее. Не так, чтобы свалить с ног, но достаточно для приведения в сознание. И сказали:

– Дай-ка ствол сюда – тебе же спокойнее станет.

И, не ограничившись оружием ветерана, быстро и умело обшарили меня. Из трех предметов вооружения, взятых мною в убежище, два перешли к противникам. Впрочем, может, они и не были противниками? Странная возникла ситуация.

Стоявший за моей спиной осветил люк, из которого за минуту до этого вылез ветеран, указал на него и слегка подтолкнул меня, пояснив при этом:

– Я пойду первым, ты – за мной, остальные – сзади.

На что я смог ответить только:

– У! О! О!..

Он понял. Кивнул и сказал:

– Ты же вроде обещал с переводчиком прийти, верно? Сорвалось? Ладно… Как-нибудь и на этот раз договоримся. Давай ныряй.

Он подошел к люку, посветил фонариком, нашарил открывающую кнопку (замок здесь был электрическим, не просто рычагом, как в моем убежище), крышка медленно отворилась. Я уже приготовился нырнуть в люк, но не тут-то было: мастер шейных воздаяний держал меня достаточно крепко, левую мою руку прижимая своим правым предплечьем к своим же ребрам, левой же рукой держал меня за кисть, сгибая ее под прямым углом, так что ему достаточно было лишь немного нажать – и я ощутил бы острую боль; старый прием, используемый при задержании. Я понял намек и послушно остановился. Он обнял меня, из кармана или еще откуда-то извлек наручники, один браслет надел на мою кисть, другой – на свою. Интересно, какого черта они тут сделали такие узкие люки, что вдвоем могут протиснуться разве что малолетние детишки? Явное упущение.

Он медленно полез, я не отставал. Вообще-то я мог, конечно, сделать попытку освободиться. Но не сомневался, что он применит оружие: мало ли чего можно ожидать от таких типов! Так что узкое место мы миновали без приключений и оказались в том помещении, где не так давно происходил подслушанный мною разговор, из-за которого (губительное любопытство!) я и попал в идиотскую ситуацию. Хотя, возможно, и не совсем бессмысленную, во всяком случае, так мне представлялось.

Оказавшись внутри, я прежде всего внимательно осмотрелся. Комната была изнутри обшита деревом (во многих других мирах такая отделка обошлась бы в очень круглую сумму, но на Сальте древесина пока что стоит дешево), три стола, на одном из них – компьютер, на другом – аппаратура связи, на третьем – кофеварка. Может, и мне перепадет чашечка? Вот куда я попал: в конце концов все-таки на переговоры – хотя и не те, к которым готовился. Но, может быть, и тут удастся почерпнуть какую-то информацию, какая сможет пригодиться? С этими мужиками можно разговаривать на равных; только вот возможности такой я лишился по собственной глупости. Однако же…

Пока я соображал это, в помещение влезли и все остальные (ветеран, морщась, потирал живот), так что сейчас нас тут оказалось четверо. Тот, что приложил меня по затылку, освободил меня – и себя самого – от браслетов. Потер кисть, одновременно разглядывая меня, пытаясь, наверное, понять, как со мною держаться: как с врагом или общаться, как со старым знакомым? Похоже, так и не решил окончательно и лишь заметил:

– Что-то ты с лица спал за один день. Туго пришлось?

Я кивнул.

– Ладно, считай, что самое тяжелое позади. Раз ты пришел сюда, значит, человек серьезный, и можно договариваться окончательно, не станем тянуть резину.

Я снова кивком подтвердил согласие.

– Тогда так: ты доставляешь товар сегодня – к двадцати шести часам. В такой упаковке, чтобы не понять было – что там внутри. Скажем, в пивной картонке, ее возьмешь в любой забегаловке. И в ней же унесешь листву. Устраивает?

Сказать я не мог, но не зря же люди изобрели письменность. Я подошел к столу: компьютер дремал, управление им – видно было сразу – устарелое, не сенсорное и, к счастью, не голосовое, иначе я не смог бы им воспользоваться. Здесь же наличествовала старая добрая клавиатура – ну, не совсем древняя, конечно, не кнопочная, а такая, на какой обучают детишек в школе: разграфленная пластина с обозначенными литерами, в отличие от сенсорной, когда достаточно посмотреть на литеру, тут надо было еще и приблизить к ней палец. Ладно, обойдемся. Я пробудил машину и набрал:

«Никакой скидки не будет. Платите столько, как уговаривались. Иначе нет базара».

Он внимательно прочитал. И поднес руки к клавиатуре. Я оттеснил его в сторонку и показал пальцем на рот. Он понял и сказал:

– Это я не решаю. Там станешь договариваться с главным. Случай, сам понимаешь, необычный: такого товара на рынке не бывало, сколько он стоит – никто сказать не может: может, в разы меньше, а может, и больше, дело темное. Сейчас решим вот что: может, тебе охрану дать? Вдруг ты где-то засветился, может, тебя поведут, и стоит тебе показаться с товаром – кранты? Я понимаю, ты свою нору не хочешь засветить, но все-таки?

«Я не мальчик, приду не один. Вам же не удалось меня провести?»

Это было выстрелом почти наугад, по звуку. Но оказалось – в цель.

– Да это не я, – проговорил он, как бы оправдываясь. – Это мы так – для твоей же безопасности. Больше не станем. Ну а насчет денег – не знаю, как договоришься.

Но мне уже пришла в голову другая мысль:

«Скидку могу сделать, если поделитесь другой информацией».

Он пожал плечами:

– Да что мы такого знаем? Какая тебе еще нужна информация?

«Что вам известно о Бемоле? Где он, что с ним?»

– Никогда о таком не слышал. Ребята, а вы?

Они лишь покрутили головами. Потом ветеран сказал:

– Ага, вспомнил: однажды слышал краем уха. Вроде бы прибыло такое имя откуда-то, но сразу накрылось. Если тебе надо, ищи у «Могучих».

Уточнять я не стал: это была еще одна из местных группировок, о которых на Терре было известно. Как и о «Многих». Интересно, а эти мужики кого представляли?

Но спрашивать об этом было нельзя: раз уж меня приняли за кого-то, уже встречавшегося с ними, то я был просто обязан знать, кто они такие. Придется разбираться без их помощи. Я хотел было спросить и об Орро. Но внезапно возникшее соображение заставило меня спросить совсем о другом:

«Ладно. Значит, куда я везу товар?»

– А то ты не знаешь. Торчок на углу «Д» и Семнадцатой.

Я вывесил в воздухе городской план. Нашел. Мужик кивнул:

– Верно. То самое.

«Выведи меня наверх. И – до встречи».

– Кофе выпьешь? – предложил он.

Я бы выпил. Но и так уже была потеряна бездна времени. Я ткнул пальцем в мерцавшие на стене часы и покачал головой. Он пожал плечами, мол, хозяин – барин, и указал на дверку в углу. За нею оказалась лестница, и уже на ней был слышен обычный неизбежный тут гул, состоящий из слов, звуков шагов, громкой музыки и шелеста работающих моторов. Провожатый махнул мне рукой, повернулся и стал спускаться.