Магазин потерянной любви - Константин Шеметов

Он поставил чайник, разогрел сковороду и разбил туда два яйца. Тайка убрала постель, умылась и включила «Эхо Москвы». Воскресный эфир «Эха» был хорошо знаком ему, но и здесь Митя находил постепенный упадок человечности. Из года в год независимая радиостанция становилась всё более коммерческой. Одна за другой из эфира уходили любимые Митины передачи: «Книжное казино», затем детские чтения по выходным и наконец «Непрошедшее время» с Майей Пешковой. Они убрали даже «Книжечки», – казалось бы, всего ничего, 2-минутный обзор новых поступлений. Но в этом-то и дело – книжечек теперь не читали. Читали в основном биржевые сводки, святые проповеди и обзоры прессы. Особенной популярностью пользовались спортивные передачи, воспевающие российский спорт, передача «Галопом по Европам» о поездках за рубеж и политические программы.

Митя заварил «Пуэро», нарезал помидоров и сыр. Отдельно от яиц он поджарил бекон с колечками лука и вновь вернулся к своим тревогам. Впрочем, тревожься или нет – всё без толку: бизнес и политика вытесняли всё остальное. В особенности политика с её бесконечными дискуссиями, что лучше: западная демократия или «свой путь». Рейтинги этих передач неуклонно росли, словно русскому человеку и думать больше не о чем. В головах была путаница, а выкинуть этот брак и начать всё с начала никто не решался.

Иными словами, и те и другие были влюблены в свою родину, та не отвечала им взаимностью, и всё равно: для влюблённых это ничего не меняло. Отсутствие взаимности ровным счётом ничего не значило. Совсем как у Джони с Викой Россохиной, подумал Митя и наконец присел.

– Тая, давайте поедим, – сказал он. – Куриные яйца, жареный бекон с луком, помидоры, «Маасдам» и «Пуэро».

На «Эхе» к тому времени закончились «Дифирамбы» – на этот раз писателю Проханову – и пошла библейская притча об Иосифе – евангелие, проповеданное Исааку и Иакову об избранности. И снова ИЗБРАННОСТЬ. Когда же они прекратят эту пустую болтовню? – вопрошал Митя. Да никогда. Даже здесь Россия представлялась Богом избранной страной. Католики, а вкупе с ними и весь западный мир провозглашались неверными. Нет, не подумайте чего дурного. Проповедник делал это не открыто, но всё же достаточно ясно и для Ксении Собчак, и для писателя Проханова, и для Бзденека Козела из чешских Гнидовиц. В общем, придраться было не к чему.

– Будете ещё слушать? – спросил Митя Нефёдову, но та и не слушала. Ей вполне хватало новостей «Римуса», которые она пиарила и днём и ночью, а теперь проголодалась и ела помидоры, поглощённая своими мыслями.

Между тем Митин отпуск подходил к концу.

Завтра ему на работу. «На работу, сука», – припомнил он граффити на въезде в Москву и засмеялся. Как ни странно, приёмщик брака не испытывал ни горечи, ни досады. Не то чтобы он рвался в этот «Прекрасный мир», но и отвращения не было.

– Тая, и всё же – что вы думаете о Vi? – не удержался Митя.

– О чём? – Тайка никак не могла сообразить.

– Что вы думаете про Вику Россохину?

Религиозная передача подходила к концу. Пошла рекламная пауза. Рекламировали не бог весть что, зато с удовольствием. «Съел и порядок!» – услышал Митя. Он ел это уже 25 лет, а казалось, ему всё мало.

– Не знаю, – ответила Тая.

Она много слышала о Vi, когда работала в магазине, но видела её однажды, и ей хватило. Джони как раз познакомил их, но они тут же разругались – из-за чего, Тайка не помнила, – на этом всё и закончилось.

– Он её любил, конечно, но какая она в действительности, навряд ли мы узнаем.

– А в Джониных рассказах? – не отставал Митя. – Как часто и в какой степени Джони и Вика имели не вымышленную, а реальную связь?

– Да кто ж их теперь поймёт.

И в самом деле, если верить Джониным записям, они почти не расставались, что было не совсем так, и Вика косвенно подтвердила это ещё в начале Митиного расследования. По версии Джони они чуть ли не жили вместе. В их планетарии – Митя оглядел планетарий смущённым взглядом, – у неё дома, в их офисах, аэропортах и отелях по всему миру. Они много путешествовали. Ездили поездом, летали самолётом, да как только не летали: на вертолёте, дельтаплане, воздушном шаре и аэростате. Прыгали с парашютом, плавали морем, опускались под воду и вновь поднимались в небо. Всё выглядело довольно живо и правдоподобно.

– Да кто ж их теперь поймёт, – повторила Тайка и принялась мыть посуду.

Для поддержания любви достаточно иллюзии.

Не зря люди с развитым воображением более счастливы. Если разобраться – им и реальность-то ни к чему. Взять хотя бы Жюля Верна – тот вообще сочинил полсотни своих романов, не выходя из дому.

– Вы читали «Обещание на рассвете» Ромена Гари? – спросила Тайка.

Нет, Митя не читал. Он вообще не читал Ромена Гари, а зря. В этом эссе писатель вспоминает одну историю с его мамой. Поняв, что вскоре умрёт, так и не дождавшись Ромена с войны, она написала ему несколько сот писем, умерла, а письма всё шли, как ни в чём не бывало.

– Гари получал их и пребывал в счастливой иллюзии, – сказала Тайка. – Он получал их три года. Три года он и думать не знал, что происходит на самом деле. – Вы понимаете, о чём я?

Да, Митя понимал. Он вновь столкнулся с браком. Мама Ромена Гари торговала структурным браком, а её сын покупал этот брак и был счастлив. На «Эхе» давали новости. Два паровоза столкнулись у Антверпена, на Чистых Прудах столкнулись демонстранты с полицейскими, а космический аппарат «Кассини» столкнулся с метеоритом при очередном облёте Сатурна. В течение ночи «Кассини» превратился в мусор и, притянувшись к внешнему кольцу планеты, стал его неотъемлемой частью.

Таковы были новости.

– Что ж, мне пора, – засобирался Митя. – Хотите, подвезу вас куда-нибудь?

Нет, Тайка не хотела.

– Спасибо, Митя, – Нефёдова выключила «Эхо Москвы» и взглянула на небосвод под крышей. Там по-прежнему мерцали звёзды. – Мне ещё надо поработать, и вообще здесь хорошо. Я напишу вам как-нибудь.

Она обязательно напишет, не сомневался Митя. Да и он тоже. У них теперь есть что сказать друг другу. Есть чего ждать и на что надеяться.

В машине вновь нахлынули мысли. Он ехал не спеша и вдруг подумал о Бзденеках Козелах. Пройдут годы, размышлял Митя, молодые Козелы без труда приобщатся к западной демократии и будут пребывать в полной уверенности, что явились на свет с любовью. Что их родители и вправду нашли друг друга по любви, по воле божьей, ещё как-то, но уж точно не по расчёту. Иначе говоря, для Козелов всё едино, заключил Митя, – что любовь, что брак.

IV

В понедельник Митя вышел на работу.

Он всё так же принимал брак, но всё больше задумывался о комиссии и оглядывался вокруг. К концу апреля зачастили дожди, распустились деревья и пару раз пронеслись зелёные смерчи из берёзовой пыльцы. В целом же стояли тёплые дни, приближалось лето. Откроешь форточку, а оттуда жар, думал Митя и содрогался. Лето в России короткое, но гнетущее.

И вот в один из таких дней среди недели неожиданно позвонила Хьюлет.

– Митя, я тут кое-что нашла, – сказала она.

– Что же вы нашли, Катя?

Голос у Хьюлет был чуть встревоженный, но в то же время и ровный. Она вполне справлялась с собой. Да и что в сущности могло случиться?

– Джони обвиняют в экстремизме, – продолжала Хью.

Она нашла его по фотографии через Google в объявлениях полиции и Интерпола, а затем где только не нашла. Всё это были сайты правоохранительных органов. Значит, Тайка недооценила их. Ты можешь избежать ареста, думал Захаров, избежать ссоры, предательства, банкротства, наконец. Но так же, как и смерти, тебе не избежать преследования. За тобою кто-нибудь, да смотрит. Прав был Кундера. «Наше единственное бессмертие, – писал он, – в папках полицейских архивов» («Книга смеха и забвения»). Митя читал эту книжку о репрессиях в прежней Чехии и теперь уж точно не строил иллюзий насчёт установившегося в России режима. Этот режим мало чем отличался от коммунистического.

По сути он ничем не отличался от него.

Да и можно ли вообще говорить о каком-либо экстремизме в художественной литературе? На память приходила судебная тяжба мусульман против Мишеля Уэльбека в начале 2000-х. Тогда писатель и его сторонники (петицию в поддержку Уэльбека подписали не менее 120 известнейших людей Франции) отстояли справедливость. Несмотря на довольно суровую критику ислама в романе «Платформа», французское правосудие осталось невозмутимым. Критика исходила от вымышленного персонажа, решили судьи, а персонаж не отвечает за автора. Дети не отвечают за родителей, ноты за композитора, а брак за производство.

Впрочем, Франция – не Россия. В отличие от РФ с 2000 года во Франции сменилось уже четыре президента. Так что механизм работал. Он работал исправно, а французский Аллах лишь разводил руками.

– Но это не всё, – продолжала Хьюлет.

– Они арестовали его?

– Пока нет, но нашлись материалы обвинения, – Хьюлет притихла. – В основном это выдержки из Джониных старых текстов – довольно безобидные, надо сказать, – и совершенно новый его рассказ. Там и правда есть за что зацепиться. Рассказ под названием «Вывоз мусора», можете загуглить, – сказала Хью, – с иллюстрациями и ссылкой на информационное агентство «Римус».