Суррогатная мать - Таня Карвер

Фенвик жестом позвал ее к письменному столу у стены. Она подошла к нему.

— Вот мы и на месте, — сказал он. — Боюсь, негусто для начала, но компьютер и телефон здесь есть. И еще вот это. — Он похлопал по пачке папок, лежавших рядом с клавиатурой. — Это все ваше. Фотокопии, сделанные сегодня утром. Мы были бы очень признательны, если бы вы не выносили их из этого помещения. Но если так все-таки не получится, будьте с ними очень осмотрительны.

— Благодарю вас.

— Может быть, еще что-нибудь? — сказал Фенвик, с улыбкой кивая в сторону закрытой барной стойки. — Джин с тоником? Вино? Пиво?

Марина улыбнулась.

— Спасибо. Чашечку кофе, если можно.

Фенвик распорядился, чтобы младший полицейский принес кофе. Марина села за свой стол и, вынув из сумочки блокнот и ручку, приготовилась читать.

— Ну вот. А сейчас я оставлю вас, чтобы не мешать заниматься тем… в общем, чем бы вы ни занимались, — сказал он, взглянув на часы. — Но должен предупредить. Эти фотографии… они просто жуткие. И если это говорю я, то можете мне поверить. Так что я вас предупредил.

Она кивнула, и он ушел. Она открыла первую папку с надписью «Лиза Кинг» и начала читать. Но как только она дошла до фотографий, ее тут же начало мутить. Полицейский поставил ее кофе на стол, и она сразу отпила большой глоток. Кофе был горьким. Она почувствовала, как из желудка подступает тошнота. И продолжила читать.

Голова начала кружиться. Она тяжело сглотнула и часто заморгала. Взяла следующую папку: «Сюзи Эванс». Почитала немного. Дышать стало еще тяжелее. Несмотря на то что комната была большой и просторной, Марине стало душно и жарко. Ей не хватало воздуха. Желудок гудел и, казалось, поднимался куда-то вверх, к груди. Она прикрыла ладонью губы, стараясь удержать появившуюся во рту кислоту и желчь. И снова посмотрела на снимки.

Она понимала, что ее сейчас вырвет.

Глава 12

Фил Бреннан заехал на парковку и заглушил мотор «ауди».

— Пойдем писать рапорт, — сказал он Клейтону, отстегивая ремень безопасности и открывая дверь. — Заодно посмотрим, вернулась ли Анни.

Клейтон не сдвинулся с места.

— Идите без меня, босс. Я должен еще кое-что сделать.

— Неужели написать на меня еще одну жалобу о домогательстве за то, что я заставил тебя слушать Нейла Янга? Опять за свое?

Клейтон выдавил из себя вежливую улыбку. Эта музыка из трех нот доставала его всю дорогу. Он уже ненавидел ее.

— Просто появилась одна идея, — сказал он, но глаза его при этом забегали и смотрели куда угодно, только не на Фила. — Кажется, кое с кем из этого склада металлолома мы уже пересекались.

— С кем?

Клейтон выбрался из машины.

— Я пока не уверен. Дайте мне пару часов.

— Только не задерживайся, — сказал Фил.

— Да, я знаю, — уже на ходу ответил Клейтон. — Первые двадцать четыре часа и все такое.

Фил удержался от резкого ответа и подавил раздражение, которое вызывал его более молодой сотрудник. «Отпусти его, — подумал он. — У него своя голова на плечах». Толкнув двери, он вошел в здание, предъявив дежурному пропуск. Он чувствовал, что напряжен и очень нервничает.

Но это никак не связано с тем, что он снова увидит Марину. Это все из-за беспрестанно тикающих часов, говорил он себе.

И он направился к себе в кабинет.

Марина стояла перед дверью бара, набираясь мужества, чтобы снова зайти внутрь. Она понимала, что́ все они должны сейчас о ней думать.

Штатский человек. Не в состоянии выдержать напряжения. Не в состоянии выдержать давление. Да, собственно, и не должен быть в состоянии. К тому же женщина, чего от нее еще можно ожидать?

Она все понимала. Она была уверена, что они произносят это вслух. В другое время она уже давно была бы там, противостояла бы им всем и осадила бы любого, кто посмел поставить под сомнение ее профессиональную пригодность к этой работе. Но только не сейчас. На этот раз она не винила их в этом. На этот раз она даже соглашалась с ними.

Сунув руку под пальто, Марина убаюкивала растущего в ней ребенка. Может быть, он и не был запланированным, но она все равно не хотела, чтобы с ним что-то произошло. И с ней. Только не как в этих рапортах и на фотографиях. Мертвые матери. Мертвые младенцы.

Она сделала глубокий вдох и, открыв дверь в бар, прошла на свое рабочее место. Несколько человек повернулись в ее сторону, но затем снова вернулись к своей работе. Она подошла к своему письменному столу, села и взяла в руки папку.

— С вами все в порядке?

Она подняла глаза. Рядом стоял Фенвик, в глазах его была тревога. Она быстро огляделась по сторонам и увидела только сочувствующие взгляды, никто не осуждал ее.

Она кивнула.

— Да. Просто я…

— Не беспокойтесь. Никто не винит вас за такую реакцию. Я же говорил, что дело скверное. Я сталкивался с делами и похуже, но уже не могу толком вспомнить, когда такое было.

Она снова кивнула.

— И еще, — сказал Фенвик, наклоняясь к ней. — Теперь, когда вы уже просмотрели документы, я должен сказать еще кое-что. В первом убийстве младенец был разрезан в утробе матери. Во втором его извлекли из нее. А после сегодняшнего утреннего убийства ребенок исчез вообще.

— О господи…

— Так что, пожалуйста, подключайте свои магические силы, и чем раньше, тем лучше.

Он положил руку Марине на плечо, что можно было считать как ободряющим, так и покровительственным жестом, и оставил ее наедине со своими мыслями. Она видела, как он вошел в свой кабинет и закрыл за собой дверь.

Она посмотрела на лежащие на столе папки, потом на свой блокнот, открыла дело Сюзи Эванс и начала перечитывать его. Она здесь для того, чтобы выполнить свою работу.

Она увлеклась и заметила, что кто-то стоит рядом со столом только тогда, когда услышала:

— Привет!

У нее перехватило дыхание. Она перестала читать. Она хотела поднять голову, но смогла сделать это не сразу, а только после некоторой паузы на подготовку.

— Привет!

Он выглядел хорошо. Возможно, похудел немножко, но это его не портило. Она улыбнулась и выпрямилась, откинувшись на спинку стула.

— Значит, ты по-прежнему здесь?

— Они уже пытались от меня избавиться. И периодически возвращаются к этому вопросу.

— Почти как я, — сказала она.

Фил улыбнулся и осмотрелся по сторонам, словно догадываясь, что за ними могут наблюдать. Марина не знала, сколько человек могли знать об их отношениях и разрыве, и почувствовала, что краснеет. Чтобы скрыть это, она взяла чашку с кофе и поднесла ее к губам. Уже остыл. Она скорчила недовольную гримасу и поставила чашку на стол.

— Я принесу тебе свежего, — сказал он.

— Не стоит. Сомневаюсь, чтобы он был лучше на вкус.

Наступило молчание. Она видела, как губы Фила шевелятся, словно показывая ей, что он хочет сказать. Но она точно знала, что он этого не скажет.

— Бен Фенвик приглядывает тут за тобой? — наконец произнес он.

— Исполняет любые мои капризы.

Фил снова улыбнулся.

— Это правильно. У тебя есть все, что необходимо?

Она кивнула.

— Это хорошо. — Он снова оглянулся, потом перевел взгляд на нее. — А как там… — Он запнулся.

Она понимала, что он притворяется, что забыл имя.

— Тони, — подсказала она.

— Да, Тони. Верно. Он в порядке?

— В порядке. — Она посмотрела в свою чашку. — Все хорошо и даже отлично.

Она неловко поерзала на стуле, сделала глубокий вдох, и собственный живот внезапно показался ей просто огромным.

— Вот и хорошо, кем бы он там ни был, — сказал Фил. — Что ж, ты производишь впечатление человека, который знает, что делает. Так что пойду, не буду мешать.

— О’кей.

— Хорошо.

— Ты это уже говорил.

Он засмеялся.

— Хорошо. — Снова засмеялся. — В общем… я уверен, что мы еще увидимся.

— Конечно.

Он отошел и направился к своему столу. Она неотрывно смотрела ему в спину, потом покачала головой. «Нет, — подумала она, — а вот это в данный момент мне нужно меньше всего».

Марина опустила глаза, глядя на лежащие перед ней документы, но никак не могла сосредоточиться. Слишком многое между ними осталось недосказанным. Им еще о многом необходимо поговорить. Если она решит, что хочет этого. А пока им придется подождать.

И она вернулась к полицейским рапортам. На этот раз уже сосредоточившись.

Потому что от этого зависели жизни людей.

Глава 13

Эмма Николлс села за свой стол и улыбнулась констеблю Анни Хэпберн. Улыбка эта должна была быть уверенной и официальной, но вместо этого в ней сквозило крайнее напряжение и плохо скрываемые эмоции.

Она была одета, как и положено старшему преподавателю школы в нормальный рабочий день: черный брючный костюм, светлая блузка, волосы завязаны в большой пучок. Но день этот уже перестал быть нормальным. Две ее учительницы были убиты, а теперь еще в школу пожаловали полицейские.