Доллары мистера Гордонса - Уоррен Мерфи

Выяснив это, Дом Синанджу вновь предложил свои услуги исламским владыкам. Однажды ночью его люди выследили одурманенного гашишем воина из Дома хашашинов, подождали, пока появится наркотический дым, и затем перебили их всех до одного прямо в их пещерах. С хашашинами было навсегда покончено.

Та же участь ждет и мистера Гордонса. Если не в этом году, то в следующем. А если не в следующем, то наверняка в следующем за ним. Раньше или позже Чиун или Римо, или преемники Римо узнают о приемах и методах мистера Гордонса. Вот тогда Дом Синанджу вернется с предложением своих услуг правителям Америки.

Но не сейчас. Сейчас надо бежать, скрыться. Оставить этого Гордонса в покое на десять, двадцать или даже на сотню лет. Синанджу без работы не останется.

Чиун осмотрел то место, где была прикреплена кнопка, исследовал под ней кожу Римо и, убедившись, что она не повреждена и не оцарапана, снял кнопку и спрятал в кимоно для дальнейшего изучения. Вовсе не исключено, что она принадлежит Гордонсу, а если это так, то есть смысл приглядеться к ней повнимательнее.

В то самое время, когда их самолет, взревев, устремился ввысь, посылка Чиуна попала на сортировочный узел почтовой службы США, а затем, в соответствии с указанным адресом, была доставлена в санаторий Фолкрофт, в местечке Раи, штат Нью-Йорк.

Любой из сотен работавших в этом заведении техников-электронщиков мог бы подсказать Мастеру Синанджу, что если он хочет избавиться от человека, который оставил эту металлическую кнопочку, то лучше подарить ее первому встречному.

При условии, что этот встречный направляется в противоположную сторону света.

Глава 4

Моррису (или просто Мо) Алштайну принадлежал единственный во всем южном Чикаго бар, который приносил одни убытки. В 60-х годах Мо приобрел неказистую местечковую таверну, ежегодно приносившую владельцу добрых сорок тысяч долларов дохода, плюс от сорока до пятидесяти тысяч дополнительных поступлений от таких необлагаемых налогами источников, как букмекерство и ростовщичество.

Нанятые Мо Алштайном рабочие содрали со стен тронутые гнилью деревянные панели, убрав труху, оборудовали элегантный бар из красного дерева, установили скрытое освещение, перестроили туалеты и убрали часть простенков, чтобы клиентам было просторнее. В залах поменяли обои, настелили паркет, поставили красивые столики, соорудили сцену. С помощью импресарио и молодого темпераментного конферансье Алштайн ухитрился перевернуть вверх дном картину былого финансового благополучия. Первоначальный убыток составил двести сорок семь тысяч долларов. Правда, в следующем году эта цифра уменьшилась до сорока тысяч, но с тех пор не менялась. Некоторые объясняли эти убытки переменами: потеряв традиционных завсегдатаев бывшей таверны, Алштайн не смог заменить их другими клиентами. Так во всяком случае выглядело формальное объяснение, предназначавшееся для широкой публики.

Среди близких друзей, умеющих держать язык за зубами, бытовала другая точка зрения: убытки Мо являлись следствием некоторых его, если можно так выразиться, необычных привычек. Мо любил оружие, и в ресторане «Источники Эльдорадо» (новое название бывшего «Муррея») был устроен тир, где он практиковался в стрельбе каждый божий день, и все было бы ничего, не вздумай он расширить рамки тира и включить в него сцену ресторанного зала. Стрельба из пистолета вошла в программу представления. Чтобы продемонстрировать свое искусство, он отстреливал у посетительниц серьги и вышибал пулями рюмки из рук кавалеров. Даже южная сторона Чикаго не могла похвастать настолько фанатичной привязанностью клиентуры к определенным ресторанам, и, хотя Мо «никогда, черт побери, никого еще не задел», число посетителей резко сократилось.

К счастью для Мо, у него была еще одна профессия, что давало возможность компенсировать убытки, которые приносил его шикарный ресторан.

Именно об этом и желал побеседовать с Алштайном некий мистер Гордонс.

— Я вас не знаю, — сказал Мо вежливо улыбающемуся мужчине с гладко зачесанными волосами песочного цвета. Его правая рука хотя и двигалась вроде бы нормально, но почему-то казалась немного короче левой.

— Меня зовут мистер Гордонс, и я сожалею, что не могу предложить вам выпить, но это — ваше заведение, а потому именно вам надлежит предложить мне выпивку.

— Ладно, что вы хотите?

— Спасибо, я не пью. Я хочу, чтобы вы попытались кое-кого убить из вашего пистолета.

— Вы что, не в своем уме?

По сравнению с посетителем Мо был худощавее и пониже ростом, с пронзительным взглядом голубых глаз. Этим глазам не понравилась невыразительная физиономия клиента, но дело было не в этом: не в обычаях Мо было принимать такого рода предложения от первого встречного.

— Я не понимаю, что означает выражение «не в своем уме», — сказал мистер Гордонс.

— Во-первых, я никого не убиваю. Во-вторых, если бы даже и убивал, то не стал бы этого делать для первого попавшегося незнакомца. Ну, а в-третьих, кто вы такой, черт бы вас побрал?

— Я не вполне уверен, что вы используете адекватные выражения. Думаю, что вы говорите так для того, чтобы обезопасить себя, а не потому, что именно это имеете в виду. Я уже убедился, что так поступают почти все люди. Пожалуйста, не обижайтесь — те, кому я раньше говорил об этом, часто обижались. У меня для вас есть то, чего вы хотите.

— Я хочу, чтобы вы убрались отсюда, пока еще в состоянии ходить, — огрызнулся Алштайн.

— Сделаем по-другому, — сказал мистер Гордонс и, вынув из кармана пиджака пачку из пятидесяти новеньких стодолларовых банкнот, положил ее перед Мо на стол.

Затем положил сверху вторую пачку, такую же. Потом третью и четвертую.

И пятую. Мо удивился, как это с полными карманами денег пиджак этого человека совсем не топорщился. Долларовый штабель тем временем вырос до десяти пачек. Мистер Гордонс начал выкладывать второй, такой же по высоте.

— Это сто кусков, — сказал Мо Алштайн. — Целых сто кусков! Никогда еще мне за... э-э услуги не предлагали таких денег. — Я полагал, что вы так подумаете.

— Ни один из клиентов не предлагал за то, чтобы кого-нибудь пристукнуть, такие бабки.

— И это не фальшивые деньги, — кивнул на пачки мистер Гордонс. Обратите внимание на шелковистость бумаги, на линии гравировки вокруг лица Франклина, на четкость номеров серий и на то, что все номера разные.

— Да, настоящие, — подтвердил Мо Алштайн. — Но я не могу вот так, сразу, все бросить и приступить к делу. Пристрелить «капо мафиози» не так-то просто. Сперва надо понадежнее пристроить часть деньжат.

— Нет, это не та привычная для вас работа, когда вы помогаете разобраться между собой различным преступным кланам определенной этнической группы. Я вам плачу просто за убивание.

— За убийство, — поправил его Мо.

— Благодарю вас. За убийство. Я запомню, — сказал мистер Гордонс. — Убийство будет простым: я покажу вам, где находится тот, кого вам предстоит убить.

Мо Алштайн изумленно вскинул голову.

— За что же вы мне платите, если тоже будете там? Я думал, что весь смысл убийства по контракту как раз в том и состоит, чтобы в тот момент заказчика там не было! Или вы хотите посмотреть, как этот парень будет мучиться?

— Нет. Я просто хочу видеть, что вы его убили. Их там двое. Оба очень интересные люди. Особенно желтокожий старик. Его движения естественны и вполне обычны, и тем не менее гораздо более эффективны, чем движения других людей. За ним я хочу понаблюдать. Но я не смогу внимательно наблюдать за ним, если в то же самое время буду занят другим делом.

— А, так, значит, два убийства! — воскликнул Мо. — Но это будет стоить дороже.

— Я заплачу дороже.

Мо пожал плечами:

— Дело хозяйское, деньги-то ваши.

— Нет, теперь это ваши деньги, — возразил мистер Гордонс и подвинул банкноты ближе к Мо Алштайну.

— Когда их нужно прикончить?

— Вскоре. Но сначала мне нужно найти других.

— Других?

— С нами будут и другие люди. Мне нужно их найти.

— Минуточку. — Мо отодвинулся. — Я ничего не имею против, если будете присутствовать вы: перед законом вы так же виновны, как и я, если не больше. Я только выполняю контракт, а вам, я уверен, обломится пожизненное заключение. На ваш счет я спокоен. Но посторонние? Зачем мне свидетели? Да и вам тоже? Понимаете?

— Понимаю, — сказал мистер Гордонс. — Но это будут не просто свидетели, их я тоже нанимаю.

— Я не нуждаюсь в помощи. Вот еще! Можете убедиться, какой я стрелок, — обиженно пробормотал Мо и велел бармену взять в руку бокал.

Бармен — пожилой, лысеющий негр, к которому в эти часы редко кто, кроме хозяина, обращался, — стоял за стойкой с газетой «Чикаго трибюн» в руках, глубоко погрузившись в дебри кроссворда. Он вздрогнул и оторвался от своего занятия.

— Нет, лучше два бокала, — передумал Алштайн.

— Я пас, — сказал негр.