Камелии цветут зимой - Смарагдовый Дракон

– Давненько тебя не видал, уезжали с мамой что ли? – девушка ходила вдоль стеллажей в поисках консервов. Этот магазинчик маловат, но нужное здесь есть, поэтому жаловаться не на что.

– Нет, просто последнее время пользовались доставкой. А сейчас прогуляться захотелось.

– А-а-а-а, понятненько. А то я уж распереживался, – Эльза нагнулась, читая названия консервов, и шла вдоль полок, и тут с кем-то столкнулась.

– Извините, я вас не заметила, – она поднялась, и увидела перед собой знакомую улыбочку. – И что ты здесь делаешь?

– А я говорил: «Что случилось однажды, может никогда не повториться снова. Но то, что случилось два раза…»

– «Непременно случится и в следующий», – раздраженно Эльза закончила за Шэрона. – Помню я, помню.

– О, ты помнишь, что я говорил, – девушка снова начала смотреть на полки, – Я так небезразличен тебе?

– Размечтался. Кто не знает Коэльо?

– А ты начитанная девушка, – он следовал за ней, пока она выбирала покупки, – И как тебе Коэльо?

– Все его "умные" мысли давно были уже высказаны в гораздо более интересных и глубоких сочинениях. Он же пишет поверхностно и всю историю можно назвать тремя словами. Пятьдесят страниц идет на понимание истины "дорогу осилит идущий". И потом еще пятьдесят страниц, для закрепления.

– Короче говоря, пустая трата времени?

– Естественно.

– Я бы хотел с тобой побеседовать подольше, – Эльза обернулась. – Ты гораздо интереснее, чем кажешься.

– Только потому, что мне не нравится Пауло? – усмехнулась девушка.

– Не только, – его взгляд напоминал хищника, который уже был наготове, чтобы напасть.

– Кажется, мы уже решили, что ты не будешь искать со мной встреч, – она обернулась к нему, когда Шон начал пробивать продукты за кассой.

– Это ты решила, я на это не соглашался.

– Ну, Эльза, ты что? Хороший же парень, – мужчина указал рукой на Шэрона, который игриво улыбался. – Прогуляйся с ним. Я никогда даже не видел, чтобы ты гуляла с кем-то.

– Ну что? – спросил Шэрон, оплатив покупки быстрее, чем это успела сделать Эльза.

– Только если я смогу вернуть тебе деньги, – девушка хотела взять пакеты, но Шон спрятал их за кассу.

– На свидании неудобно будет с пакетами ходить, потом забежишь, – Эльза закатила глаза.

– Это, черт возьми, не свидание, – они выходили из магазина, но она уже чувствовала себя уставшей от этой прогулки.

– Это мы еще посмотрим, – Шэрон обнял ее рукой за плечи. – Давай зайдем в кафе, в котором я работаю. У меня перерыв, поэтому все равно нужно будет вернуться.

– Без разницы, – Эльза скинула руку с себя и ткнула пальцем парню в бок. – У тебя есть время, пока мне не станет скучно.

– И как скоро тебе станет скучно? – юноша потирал ушибленное место.

– Зависит от тебя.

– И что дальше? – они задели за тем столиком, за которым несколько дней назад Эльза сидела с Элией.

– Будем разговаривать, – Шэрон сидел напротив, но взгляд постоянно метался в поисках чего-то. Казалось, что ему это вовсе не нужно было.

– Ты даже не смотришь на меня, – он остановил взгляд на девушке и самодовольно улыбнулся.

– Тебе нравится привлекать мое внимание?

– Да, иначе нет смысла в беседе, в которой у собеседников нет друг к другу хоть какого-то интереса.

– То есть у тебя ко мне есть интерес?

– Интереса с одной стороны вполне достаточно. Но если у обоих сторон его нет, тогда лучше закончить это.

– Расскажи о себе.

– Мы что на собеседовании? – Эльза вопросительно подняла бровь.

– Ладно. Чем ты занимаешься, помимо живописи?

– Тебя правда это интересует?

– Если я спросил, значит, интересует, – его выражение лица было серьезным, и неожиданно Эльза почувствовала что-то, чего не было раньше. Ей хотелось разговаривать.

– Всему понемногу. Что найду интересным, тем и займусь.

– Расскажи о своей семье, – девушка посмотрела Шэрону в глаза, словно переспрашивая, нужно ли ему это знать.

– Моя мать – самовлюбленная женщина, которая делает все ради себя. А брат, воспитанный нарциссом, сам стал таковым, – Эльза подумала, что тянуть не стоит. Лучше говорить прямо и сразу, нежели водить вокруг да около. Шэрон продолжал слушать, – Ты уверен, что твое желание остаться со мной после моего рассказа, не исчезнет? – она спросила это не из желания, чтобы он сказал «да», она хотела увидеть в его лице сомнение.

– Я не могу сказать точно, – честно признался он. – Об этом я смогу судить лишь после.

Девушка вздохнула и отвернулась в сторону окна. С чего начать, она даже не задумывалась. Она задумывалась о том, почему хочет ему это рассказать. Что родилось внутри нее, что заставило желать с ним говорить?

– Манар никогда не был для меня братом, если говорить о семейных узах. От одной только мысли, что у нас с ним в жилах течет одинаковая кровь, меня тошнило, – она стиснула зубы, погружаясь в воспоминания, которые у нее остались. Многие мозг просто постарался стереть, чтобы сохранить разум, – Но я ничего не могла с этим поделать. Я всего лишь была ребенком. Если я скажу, что он бил меня, что ты ответишь? – у парня дрогнула рука, когда он услышал вопрос, – Он меня бил жестоко, чтобы просто успокоиться. Иногда ремнем, иногда ложкой для обуви, а, когда у него совсем нет настроения, мог взяться и за провод, чтобы синяки точно оставались, – она усмехнулась, снова посмотрев на парня.

Шэрон ничего не мог ответить. Он был слишком потрясен ее словами. Это было не тем, что он ожидал услышать. И Эльза это прекрасно понимала. Она понимала, что в обычных семьях нее принято так отзываться о родственниках, ведь они – семья. А семью любить нужно любой, какой бы она ни была. Но вот только Эльза родилась в совсем другой семье.

– Он был достаточно жестоким человеком. Однажды я лежала на полу, он бил меня ремнем, чтобы снова выпустить пар. Тут он сел, чтобы отдохнуть, ведь прилагал почти все силы. И я поднялась и сказала: «Я в этот раз даже не заплакала». А это его только разозлило, – она наблюдала за меняющимся выражением лица Шэрона. – А мать ничего не знала потому, что Манар меня запугивал, что мне будет еще хуже. Но и эта женщина не такая добрая, как может показаться. Она кидала в меня кружку от того, что не убрала ее со стола. Мне было десять, когда она добивала мой телефон шваброй из-за того, что полы помыла не с первого раза. Ты доволен?

Шэрона смотрел на Эльзу, но не мог сказать ни слова. Он редко встречал людей в подобных семьях, но, на самом деле, никто об этом не распространяется. «Хорошие дети» должны любить своих родителей, а потому никогда об этом не расскажут.

– Я… очень сожалею, что у тебя было такое детство.

– Мне не нужна твоя жалость, – произнесла она, а глаза будто говорили «как и все, что ты можешь предложить».

– То, с чем ты столкнулась, не делает тебя плохим человеком, поэтому..

– Я знаю это, – снова она