Золотая клетка - Юй Сы

так свободно бегать по дворцу и открыто обманывать родную сестру.

– А что… если… Третья принцесса узнает? – спросил Шан Юй у Мин Сянь, прижимая руку к боку, когда, запыхавшись, оба остановились у арки в сад.

– Ой, да ничего не будет, – отмахнулась та легкомысленно. Она вытянула из рукава кисть и, весело ей помахивая, направилась в сад к горемычному причудливому камню. Заметив, что Шан Юй не следует за ней, она обернулась и широко улыбнулась. – Ну, чего замер? Пойдем!

И Шан Юй тут же устремился вперед, заведомо соглашаясь на любую ее проказу. Конечно, проделка быстро раскрылась, император пришел в ярость, и их наказали. Отец заставил Мин Сянь лично оттирать тушь с камня, отчего та перемазалась с головы до ног, заставив свою матушку охать и ахать. Шан Юю тоже досталось, но дома. Император снисходительно отнесся к нему, зная, что все это придумала Четвертая принцесса, зато военный министр сыну спуску не дал, заставив простоять на доске для стирки целый шичэнь. Но Шан Юй не жалел – да, порой он чувствовал обиду и злость на Мин Сянь, но никогда не жалел, что соглашался на ее идеи.

Шан Юй моргнул, прогоняя картину из прошлого. Мин Сянь уже покинула сад, замерзнув до костей, и теперь спешила обратно в кабинет, чтобы выпить горячего чаю. Великий советник еще некоторое время постоял, глядя на причудливый камень, а затем направился прочь из дворца.

Глава 7

День зимнего солнцестояния

День зимнего солнцестояния прошел в меру тихо. Императрица совершила свое жертвоприношение, народу раздали одежду в дар, а во дворце провели банкет – во имя процветания империи и убывающей луны.

Мин Сянь, уставшая за день от множества ритуалов и крошки в рот не успевшая взять, сидела на возвышении за столом, слушая, как придворные возносят ей хвалу. В каждом их слове ей слышалась насмешка.

Императорский дядюшка, министр Вэй, сидел по правую руку от нее. Он поднял вверх чашу с вином.

– Да здравствует императрица, и да будет процветать народ, – сказал он, кланяясь ей. Мин Сянь, хоть она и не очень любила вино, ничего не оставалось, как выпить с министром. Она видела, как безмятежен и расслаблен Вэй Шаопу – словно по столице и не бродили слухи, которые даже придворных заставили понервничать. Тот факт, что племянница неизменно будет на его стороне, поскольку без него она не имеет никакой власти, делал его надменное, красное от вина лицо еще более довольным. Мин Сянь хотелось уйти с банкета.

Шан Юй, сидевший по левую руку от девушки, нахмурился, глядя на покрасневшее лицо молодой императрицы. Сегодня ее лицо не скрывали подвески, волосы были собраны в изящную прическу с золотыми шпильками, украшенными жемчужинами и кораллами. Она была одета в светло-золотой халат, который делал ее белую кожу еще бледнее в дрожащем свете сотни свечей. Шан Юй уже выступил с тостом в честь праздника и теперь молчаливо пил за своим столиком чашу за чашей, угрюмо поглядывая на императрицу. Поэтому Мин Сянь старалась не обращать внимания на левую сторону зала, от которой шла тяжелая энергия.

– Мы устали и отправляемся в свои покои, но дражайшие министры пусть продолжают пиршество, – наконец произнесла Мин Сянь. – Мы поднимаем эту чашу с вином за драгоценных подданных и народ Поднебесной, – она залпом выпила и поднялась, невольно цепляясь за подлокотник драконьего ложа. Чжоу Су тут же подскочил к ней, аккуратно беря под локоть. Министры поклонились. Шан Юй нахмурился еще сильнее – императрица была пьяна и явно с трудом стояла на ногах, рискуя потерять лицо, но ее черты оставались такими же непроницаемыми, будто каменная маска. Великий советник оглянулся на министров, но никто не обращал на императрицу никакого внимания, только министр Вэй скользнул равнодушным взглядом и вернулся к разговору с министром Лю.

Императрица, поддерживаемая Чжоу Су, скрылась в боковом проходе за ширмой. До чуткого слуха Шан Юя донеслись обрывки тихой беседы верховного цензора с каким-то чиновником.

– Императрица еще молода, конечно, она не может и не должна пить с нами на равных. Несколько чаш вина – и она уже сбежала обратно в свой Дворец душевной чистоты, – Чжао Тай насмешливо ухмыльнулся, пряча усмешку в рукаве и наклоняясь к чиновнику ближе. – Господин Тан, сегодня пьем, пока не упадем, иначе кто поддержит славную традицию в отсутствие императрицы? Помню, какие пиры закатывал покойный император… Быть может, следует наконец поднять вопрос о свадьбе императрицы…

Шан Юй сжал пальцы в кулак и неожиданно с громким стуком опустил его на стол. Придворные удивленно оглянулись на него. Чжао Тай прикрыл нижнюю часть лица широким рукавом, поглаживая седую бороду. Он уставился на великого советника без тени страха.

– Прошу господ простить меня, я тоже вас покину, – сквозь зубы выдавил Шан Юй, поднимаясь. Он резкими шагами прошел к выходу и оказался на холодной улице. Запахнувшись в накидку, поданную евнухом, он уставился на двор, освещенный фонарями. Темное небо казалось низким и зловещим. Желая остудить голову, он направился вдоль широких галерей дворца.

Гвардейцы, завидев его черную высокую фигуру в развевающейся накидке, тут же складывали перед собой руки в приветствии. Служанки и евнухи сначала шарахались от него, явно думая, что он нечистая сила, но затем узнавали и кланялись. Шан Юй знал, что внушает страх одним своим видом, и был совсем не против. Погруженный в мрачные мысли, он переступил через порог какого-то павильона и осознал, что шел, не разбирая дороги, и ноги привели его в самое знакомое место – Дворец душевной чистоты. Он замер у ворот, глядя, как по высоким ступеням поднимается тонкая фигура, поддерживаемая евнухом. За ними следовала свита из слуг, несущих фонари.

Он сделал шаг вперед, желая нагнать фигуру в светлых одеждах, в темноте ночи казавшихся траурными. Мин Сянь покачивалась на ветру, и даже с такого расстояния Шан Юй видел, как покраснело ее лицо. Добравшись до террасы, императрица неожиданно отмахнулась от руки Чжоу и сделала шаг вперед – к каменной ограде.

Шан Юй невольно вышел из тени ворот.

– Чжоу Су, смотри! – прозвенел звонкий голос императрицы. Сейчас она не казалась такой равнодушной и холодной, как когда разговаривала с придворными. – Снег! – Мин Сянь вытянула руку над пустотой, хватая что-то. Шан Юй поднял глаза и увидел, как с неба опускаются белые хлопья первого снега. – Снег, – хихикнула Мин Сянь, пьяно разглядывая свою пустую ладонь.

– Снег с севера врывается в Чанша,Летит по воле ветра над домами,Летит, листвой осеннею шурша,И с дождиком мешается в тумане.Пуст кошелек – и не дадут в кредитНалить вина в серебряный мой чайник.Где человек, что просто угостит?Я жду: быть может, явится случайно[30],

– продекламировала Мин