Корабль призраков - Фриц Лейбер

Но если «Ковчег» находится между гипотетическим источником яркого света и этим бледным рябым шаром, то на последнем должна быть заметна тень от «Ковчега». В противном случае, «Ковчег» ничтожно мал по сравнению с ним. Но все эти размышления уже уходили из мира реальности в сферу фантазии.

Но разве не все в этом реальном мире фантастично? Оборотни, ведьмы, светящиеся точки, ясные очертания, размеры и пространство?

Когда Лопух в первый раз посмотрел на мертвенно-бледный шар, тот показался ему круглым. Теперь же, после полудня (увлеченный, он потерял представление о времени), от шара словно отрезали ломтик с одного края, и он уже выглядел каким-то ущербным. Лопух прикинул, что это явление могло быть вызвано движением светящегося тела с, другого борта «Ковчега», или вращением самого бледного шара, или… (от этой мысли голова Лопуха закружилась, и он впал в полуобморочное состояние) «Ковчег» мог сам кружиться вокруг шара!

Он двинулся к распахнутому люку. Подумал – стоит ли его закрыть, и решил – не стоит. Коридор предстал еще одним чудом: он уходил вдаль, вдаль и вдаль и постепенно сужался. Стены были разрисованы… стрелами: красные указывали направление к левому борту, откуда он пришел, зеленые – к правому борту, куда он держал путь. Раньше стрелы виделись ему продолговатыми мазками.

Лопух продвигался вперед по зеленым стрелкам к правому борту «Ковчега», дабы проверить свои гипотезы. Не терпелось также детально рассмотреть оранжевато-коричневатое круглое пятно, неизменно вызывавшее у него депрессию.

Но прежде он решил все же заглянуть на Мостик и сообщить об исчезновении Дока. Еще не забыть бы рассказать Дрейку о пропаже сокровища Дока.

Лопух хотел опять зацепиться за трос и тут заметил, что уже находится у входа в голубую шахту, ведущую наверх. Не обращая внимания на жжение в руках, он ухватился за стремительно ускоряющуюся ленту и полетел к Мостику.

Очутившись наверху, он был ошеломлен бесчисленным множеством звезд над головой.

Продолговатые радуги оказались многоярусными рядами многоцветных мигающих огоньков-лампочек. Но кружащие возле них молчаливые офицеры произвели на него гнетущее впечатление: все они выглядели очень старыми; по их отрешенному виду и потухшим глазам, механической заученное(tm) жестов было заметно, что они движутся как во сне, словно сомнамбулы или загипнотизированные, выполняющие чью-то чужую волю. Лопуху пришло в голову: а знают ли они вообще, куда движется «Ковчег», и существует ли для них мир за пределами Мостика?

Темнокожий молодой офицер с жесткими курчавыми волосами подлетел к нему. Только когда он заговорил, Лопух признал в нем Энсайна Дрейка.

– Привет, старина. Хорошо выглядишь, словно помолодел на десять солнечников. Что это за штуковины вокруг твоих глаз?

– Окуляры. Помогают лучше видеть. Лопух рассказал об исчезновении Дока и его сокровища – большого черного саквояжа.

– Да ведь он же не дурак выпить, твой Док. Он еще рассказывал тебе, что все его сокровища – это сны. Тебе не кажется, что он просто чокнулся или, может быть, застрял в каком-нибудь другом притоне, где выпивка не хуже, чем у вас?

– Нет, Док хоть и пьяница, но аккуратный и обязательный. Он всегда пьет только в «Приюте Летучей Мыши».

– Ладно, сделаю, что смогу. Кстати, меня отстранили от расследования дела, связанного с вашим «Приютом». Мне думается, этот каналья Граф имеет влияние наверху. К нашим старикам несложно подольститься – в них нет задора, и они привыкли идти по пути наименьшего сопротивления.

Лопух рассказал о попытке Графа еще раньше украсть у Дока маленький черный футляр.

– Итак, ты считаешь, что эти два дела могут быть связаны… Хорошо, как я и обещал, сделаю, что смогу.

Лопух вернулся в «Приют Летучей Мыши». Забавно и необычно было увидеть в деталях лицо Корчмаря: оно оказалось изношенным и старым, а красный кружок в центре – яблочко мишени – образовывал мясистый нос, покрытый густой сеткой пунцовых сосудов. В выражении его карих глаз читалась скорее жадность, нежели любопытство. Корчмарь тут же спросил о новинке на глазах Лопуха. Лопух решил, что сообщать Корчмарю об обретенной им способности остро видеть, было бы опрометчиво.

– Да это так – новое карнавальное украшение, вроде маски. Если уж судьба лишила меня волос на голове, имею я право хоть чем-то украсить лицо?!

– Только дошедшему до ручки алкашу может взбрести в голову тратить деньги на безвкусные безделушки.

Лопух не стал напоминать Корчмарю, что он уже несколько дней как бросил пить, а деньги, которые тот заплатил ему за все время работы в «Приюте», вряд ли составили пачку толще одной фаланги на пальце. Не стал он демонстрировать хозяину и свои новые зубы, а, наоборот, постарался держать рот закрытым.

Кима нигде поблизости не оказалось. На вопрос Лопуха о нем, Корчмарь пожал плечами:

– Шляется где-нибудь. Тебе-то лучше известны маршруты бродяг и приблудных котов.

Да, мысленно согласился Лопух, впрочем, кот и так у нас задержался. Лопух никак не мог привыкнуть к тому, что теперь видит весь бар целиком и отчетливо. «Приют» представлял собой шестиугольник, образованный двумя пирамидами, примыкающими друг к другу основаниями. Верхушками пирамид являлись фиолетовый носовой и темно-красный кормовой углы. Четыре остальных угла (если двигаться по часовой стрелке), составляли: зеленый по правому борту, черный внизу, алый по левому борту и голубой – наверху.

Сюзи приплыла в «Приют» ранним утром Забавницы. Лопуха шокировали ее уродливая полнота и налитые кровью белки глаз. Но проявленные ею дружеские знаки внимания были трогательны, и Лопух почувствовал к ней искреннюю симпатию. Дважды, когда Корчмарь отворачивался, он успевал сунуть ей полные пакетики темной браги. Она рассказала, что, по дошедшим до нее слухам, Очаровашку действительно утащили вампиры – это видела Мейбл.

День выдался скучноватым. Не то, что обычно в Забавницу. Незнакомых или каких-либо занятных бражников не наблюдалось. В глубине души надеясь на лучшее. Лопух ожидал появления Дока. Он представлял, как тот, выписывая замысловатые зигзаги, протиснется к стойке, а потом будет разглагольствовать о хитроумных приспособлениях, изготовленных им для Лопуха или, захмелев, примется философствовать о Старых добрых временах.

Вечером появился Граф со всеми своими девицами, кроме Альмоди. Дюшетта объяснила, что Альмоди осталась в Чертогах из-за мигрени. Снова, к удивлению Лопуха, вся компания единодушно заказала кофе, хотя, как ему показалось, они уже были на взводе, и им не мешало бы добавить.

Украдкой Лопух разглядывал их лица. Несмотря на нервную порывистость и живость жестов, в их взглядах было нечто общее с выражением застывшей отрешенности, как у большинства офицеров на Мостике. Док не зря говорил, что все они зомби.