Корабль призраков - Фриц Лейбер

С испугом в голосе Альмоди добавила:

– Пожалуйста, не надо. Граф. Эта фраза окончательно покорила сердце Лопуха.

– Но в этом-то как раз вся прелесть, детка. Схватка зверей – величайшее наслаждение. Уверен, тебя мы тоже к этому приучим. И первый урок мы тебе дадим как раз здесь и теперь. Поверь, нет ничего прекраснее запаха паленой шерсти – а его скоро будет достаточно. Эй, Корчмарь! Наша новая леди желает услышать твоего кота. Принеси его нам.

– Но ведь я не хочу… – попыталась возразить Альмоди, но тут же осеклась.

Пока Корчмарь звал кота, перегнувшись на другую сторону ротонды, Ким подплыл сам, пронырнув сквозь ее внутреннее кольцо. Он пришвартовался к тонкой веревке и прямо посмотрел в глаза Графа:

– Итак-ссс?

– Корчмарь, выруби эту балаганную дрянь. – Музыка тут же прекратилась. Поднявшаяся было волна возмущения стихла так же резко, как поднялась. – Хорошо, котик, говори.

– Я лучшшше ссспою, – объявил Кот и издал тягучий душераздирающий кошачий вопль. В завывании ощущалась мелодия, но она пришлась Графу не по вкусу.

– Ах, какая абстракция, – воскликнула восхищенно Альмоди. – Послушайте, Граф, ведь это же головокружительно высокий аккорд!

– Скорее, сумасшедший консонанс, – язвительно заметила Фанетта.

Граф шикнул, заставляя их замолчать.

Ким завершил арию пронзительной нотой. Он с гордым спокойствием оглядел ошарашенную аудиторию и принялся как ни в чем не бывало вылизывать свое плечо.

Граф вцепился в край стойки левой рукой и с показной невозмутимостью спросил:

– Если ты не хочешь говорить с нами, может быть, ты побеседуешь с нашей собачкой?

Ким бросил взгляд на Сатану, с прихлебом посасывающего «Кровавую Мэри». Его глаза расширились, зрачки превратились в узкие щелки, в ощеренной пасти показались иглы клыков. Он прошипел: – Сссвинячий пессс!

Сатана стартовал с места, оттолкнувшись лапами от кисти левой руки Графа, которая придала ему дополнительное ускорение и одновременно скорректировала полет, швырнув именно в ту сторону, куда прыгнул уклоняющийся от броска Ким. Но кот все же сумел увернуться, спружинив от тугой растяжки и рикошетом отлетев назад. Оскаленные сахарные челюсти собаки лязгнули в футе от цели, а ее широкогрудое черное тело пронеслось мимо Кима словно эскадренный броненосец, расходящийся с прогулочным катером.

Сатана впечатался всеми четырьмя лапами точно в середину пьяного толстяка, только что выдохнувшего воздух, перед тем как глотнуть настойки. Пес мгновенно оттолкнулся от него, как от батута, и устремился в обратном направлении. На этот раз Ким не увернулся: в воздухе закружили клочки его шерсти. Зато и пес получил яростный ответный удар когтистой кошачьей лапы.

Граф схватил Сатану за ошейник, не позволяя ему еще раз нырнуть. Он погладил морду собаки под глазом и понюхал пальцы.

– Достаточно, мальчик, – сказал он. – Не будем убивать гениального композитора. – Его рука с неплотно сжатым кулаком мягко опустилась на стойку. – Что ж, кот, с нашей собачкой ты перекинулся парой слов. Может быть, у тебя найдутся добрые слова и для нас?

– Да-ссс! – Ким перекочевал на ближайший к лицу Графа канат. Лопух кинулся, чтобы оттащить его, а Альмоди, не отрывавшая глаз от расслабленного кулака Графа, потянулась к нему.

– Иссечадие ада! Изззверг! – громко прошипел кот.

И Лопух и Альмоди опоздали. Между двух сжатых пальцев Графа мелькнул змеиный язычок. Тонкая струйка вырвалась и ударила Киму прямо в оскаленную пасть. Секунда, в которую Лопух успел подставить под струю свою ладонь, показалась ему вечностью. Тыльную сторону ладони обожгло, как огнем.

Ким свернулся клубком, потом распрямился, оттолкнувшись от Графа, и, сверкая уродливо разинутой пастью, ушел в темноту.

Граф констатировал:

– Кислота – античное оружие, вроде греческого огня, но и нашим парням оно хорошо знакомо. Лучшее средство против котов-колдунов.

Лопух прыгнул на Графа и, схватив за грудки, попытался боднуть.

Граф молниеносно отвел голову. Тогда Лопух впился деснами ему в шею. Внезапно раздался хлопок, как при разрыве пакета, и прохладный ветерок скользнул по голой спине Лопуха. Тут же к его телу, чуть выше почек, прижался леденящий кожу треугольник. Лопух от удивления раскрыл рот и, потеряв опору, обессиленно поплыл в сторону. Раздался смешок Графа.

В руке одного из бражников вспыхнул полицейский фонарь. В его голубоватом отблеске физиономии посетителей «Приюта» сразу превратились в бескровные лица покойников. Такими страшными человеческие лица не становились даже при вечернем свете с левого борта. Твердый голос скомандовал:

– Все, парни, повеселились. А теперь – по домам. Мы прикрываем лавочку.

Занялся рассвет Спятницы, в его лучах пламя фонаря поблекло. Холодный треугольник соскользнул со спины Лопуха. Снова как будто разорвали пакет. Зловеще шепнув: «Прощай, малыш», – Граф прошил застилавшую глаза белесую дымку и присоединился к своей компании. Усеянные бледно-рыжим конфетти Фанетта и Дюшетта, как две кариатиды, поддерживали голову Сатаны, вцепившись в его ошейник.

Лопух заплакал и отправился на поиски Кима. Через некоторое время к нему присоединилась Сюзи. «Приют Летучей Мыши» опустел. Наконец Лопуху и Сюзи удалось настигнуть Кима в углу. Лопух обхватил грудь кота. Тот сжав его запястье передними лапами, пустил в ход когти. Лопух вытащил тюбик, подаренный Доком, и просунул его горлышко между челюстями Кима. Когти кота глубоко вонзились в руку. Превозмогая боль. Лопух надавил. Наконец когти спрятались в мохнатые подушечки, и Ким расслабился. Лопух ласково погладил его. Сюзи перевязала исцарапанное запястье пострадавшего.

Подлетел Корчмарь в сопровождении двух бражников, в одном из которых Лопух узнал Энсайн Дрейка. Энсайн сказал:

– Мой коллега и я покараулим сегодня у кормового люка и у правого борта. – Кроме них, в «Приюте» уже никого не осталось.

Лопух предупредил:

– У Графа есть нож. Дрейк кивнул.

Сюзи, дотронувшись до руки Лопуха, сказала:

– Корчмарь, я хочу остаться у вас на ночь. Мне страшно.

– Могу предложить свободный канат, – согласился Корчмарь.

Дрейк и его помощник медленно поплыли к своим постам.

Сюзи вздохнула и после некоторых колебаний упорхнула вместе с Корчмарем.

Лопух униженно потащился в носовой угол. Неужели Сюзи ожидала, что он будет драться с Корчмарем? Грустно, но он не испытывал к ней прежних чувств. Разве что – дружеские. Ему нравилась новая девушка Графа, но ее недоступность была безнадежной.

Он совершенно измотался. Даже сладкая мысль об ожидающих его завтра новых глазах не помогала. Он пристегнулся за щиколотку к растяжке и завязал глаза платком. Попытался осторожно приласкать Кима, но тот не ответил. Заснул Лопух почти мгновенно.