Попаданец со шпагой-2 - Вячеслав Коротин

— Хоть одного не до смерти!

Даже для кадровых военных подобное нападение явилось бы совершенно неотразимым, чего же говорить о вчерашних крестьянах? Уже сами выстрелы и мгновенная гибель половины банды ударили по психике мужиков почище кувалды. Трое из оставшейся четвёрки даже не попытались потянуться к оружию. Только «казачёк» дёрнулся к стоявшей у соседнего дерева пике, но его немедленно приголубил стрелой Спиридон. Он тоже вышел из зарослей и страховал ситуацию.

Разбойники посыпались как кегли под ударами солдат. Егерские штуцеры и без кортиков в данной ситуации оказались грозным оружием. Представьте себе, что вас с разбега саданули в грудь или живот стволом ружья. Переломанные рёбра или разрывы поджелудочной, селезёнки и так далее, гарантированы. Как и многочисленные внутренние кровоизлияния. А уж больно-то как будет!.. Так что штык или его аналог, в такой ситуации, совсем не обязательны.

В результате, какой-то интерес для нас в дальнейшем, мог представлять только тот парень, что конвоировал меня по лесу — он получил прикладом по загривку, когда собрался сбежать. Будем надеяться на его приход в сознание. Остальные двое бандитов получили в корпус так качественно, что осталось крайне мало надежд на их дальнейшее пребывание на грешной земле — явно требовалось серьёзная хирургическая помощь, каковой не существовало не только рядом, но и в данном времени вообще.

— Ох, и напугал ты нас, ваше благородие, — наконец заговорил Спиридон, разрезая верёвки на моих запястьях, — уже через версту поняли, что врёт этот казак, но опоздали...

— Где остальные? — не замедлил поинтересоваться я, растирая совершенно затёкшие кисти рук.

— У дороги остались с лошадьми и Малышко, а Гафар за подмогой поскакал...

— Как Малышко?

— Плох. В грудь навылет ранен. Вряд ли выживет.

— Понятно. Жаль парня... А как вы нашли-то меня? Я уже был уверен, что в такой чаще никаких следов не разглядеть будет.

— Наука нехитрая. Особенно когда сызмальства в лесу живёшь. А на счёт чащи — ошибаешься. Чем гуще заросли — тем больше следов оставляешь. Отыскать эту поляну совсем нетрудно было. Что с этими делать будем? — Спиридон кивнул в сторону валявшихся на траве.

— Для начала давай посмотрим, в каком кто состоянии...

Курову правки не требовалось — стрела вошла точно под левую лопатку. Его верный Гермес ещё подрагивал, но было совершенно очевидно — отходит. Направились к костру.

— Спасибо, братцы, что пропасть не дали! — поблагодарил я егерей. — Как тут у вас?

— Да нешто бы мы вас в беде оставили, — бодро ответил за всех унтер Колыванов, — тем более, что таких татей истреблять завсегда нужно. Так что извиняйте, коли кого в горячке слишком сильно попортили...

Кажется, действительно перестарались: двое подстреленных лежали замертво, один выл, держась за простреленный живот, лжеказаку пробило грудь стрелой насквозь — явно не жилец.

Главарь банды получил стволом штуцера в грудь, и, судя по кровавой пене на губах, сломанные рёбра проткнули лёгкие, ещё один бандит лежал скрючившись, схватившись за живот, и не подавал признаков жизни. Кажется с «языком» нам не повезло, оставалось надеяться, что пареньку, стрелявшему в Малышко, череп прикладом не проломили, а только устроили «мозготрясение». Иначе не найти нам бандитское гнездо, не разорить его до конца, и не освободить пленных офицеров.

Ладно, этого попытаемся вытащить, а вот что с остальными делать?

Во-первых, почти наверняка не выживут, а даже если переть их через лес на себе, то это обернётся просто дополнительной пыткой перед неизбежным концом. Гуманней будет приколоть варнаков здесь же. И правильней. Даже мародёров во время войны казнят без суда и следствия, а уж этих упырей... Обманутых? Да сто раз наплевать, что их обманули — они убивали русских солдат воюющих за Россию...

Нужно только отдать приказ и в душе егерей не шелохнётся ни возмущения, ни сомнений... Но как трудно выдавить из себя эти слова!

А вот пришлось:

— Этого приведите в себя, — кивнул я на парня, — а прочих кончайте.

И приказ был выполнен тут же. Без всякого блеянья про «христианские души» или «негоже раненых убивать».

Оставленный в живых молодчик пребывал, разумеется, в совершенно обалдевшем и невменяемом состоянии.

— Подведите его ко мне! — приказ немедленно выполнили.

Вмазать бы этому гаду по сопатке, чтобы «экстренное потрошение» прошло поэффективней... Удержал меня отнюдь не гуманизм — как брыкнется, болезный, учитывая предыдущий удар прикладом, так и вообще ничего от него не добьёшься в обозримое время.

И так выглядел поганенько — лицо нежно-зелёного цвета и глаза в кучу никак собрать не может...

— Где содержат плененных вами офицеров и солдат? — я постарался придать голосу как можно больше суровости.

— Только офицеров в плен брали, — выдавил из себя мужик. — А где они — мне не ведомо.

— Думаю, что ты врёшь, поганец. Могу ошибаться, но это можно проверить — сейчас мои солдаты начнут твои потроха на шомпол накручивать, тварь. Думаешь, у кого-то рука дрогнет? После того, как ты застрелил их товарища? Думаешь, что я тебя пожалею, сука, после того как ты согласился, что меня зарезать можно?! — я старательно придавал своему голосу истерические нотки. — Да я с тебя, гадёныш, собственноручно кожу сдирать буду, пока не скажешь, где вы пленных держите! Тесак мне!

Егерский унтер, с выражением некоторого неодобрения на лице, всё-таки подал оружие, выдрав его, кстати, из мёртвой руки Кнурова.

На лице «языка» совершенно конкретно читался откровенный ужас. И «поплыл», родимый:

— Не трогайте, всё скажу!

— Давай!

— А не убьёте потом? Что мне будет за помощь? — тут же попытался торговаться «пациент».

— Жить, тварь, будешь. Но на каторге. От виселицы постараюсь тебя избавить, если офицеров спасём.

Подумалось: в штрафбат бы этого хмыря — стрелять ведь умеет... Но до такого нынешняя армия ещё не додумалась.

— Так где пленные?

— Верстах в десяти отсюда, ближе к Смоленску, я покажу дорогу, — засуетился парень. И сомлел. Просто как в замедленной съёмке подогнулись у него ноги, и это «туловище» ме-е-едленно опустилось на траву.

Однако холодная вода, выплеснутая на лицо, достаточно скоро привела клиента в чувство.

Ну, да и ладно — пока от него требуется только ноги переставлять.

Покойников стащили в одно место и уложили рядками. Очередная проблема: хотя бы закопать или оставить зверью на поживу? И опять решение принимать мне...

К чёрту!

«Следую своим курсом!» — про этот морской сигнал, вычитал, вроде, тоже у Бушкова, — военный корабль не будет прекращать выполнение боевой задачи даже ради оказания помощи морякам со своего же потопленного собрата. И это правильно: хороши бы были броненосцы, покидающие линию ради спасения тонущих с погибших в сражении кораблей... Нельзя — нужно сохранять строй и стрелять по врагу!

И нам нельзя отвлекаться на рытьё могил кортиками и голыми руками для предателей, когда не выполнена поставленная задача: наблюдать берег Каспли и подать сигнал в случае сосредоточения там французов, надо поскорее освободить попавших в плен к бандитам офицеров, да много ещё чего надо...

— Пошли к дороге, ребята! — не очень уверенным голосом скомандовал я своим. — Этих потом закопают, если получится.

Отреагировали спокойно. Я, честно говоря, слегка беспокоился по поводу предрассудков на тему упырей, которыми становятся непохороненные злодеи, но, по всей вероятности, народ стал уже не таким суеверным.

Обратный путь был повеселей, чем моё ковыляние со связанными за спиной руками к варначьей поляне — настроение отличалось кардинально. Всё-таки наличие Кнурова, затаившего на меня злобу, даже из подсознания слегка отравляло мою жизнь в последние полтора года. Не столько за себя беспокоился, сколько за близких. Теперь этот камень с души свалился...

Заодно Спиридон «развлекал» по пути, показывая, где мы в прошлый раз веточку надломили, мох ковырнули, олений «орешек» раздавили и тому подобное. Действительно — если всё такое замечать, то можно было выйти к разбойничьей «базе» как по бульвару.

Пленник пару раз отбегал потравить — значит, сотрясение мозга ему почти наверняка обеспечили. Однако никакого сочувствия лично я к этому негодяю не испытывал. Разве что беспокоился насчёт его способности вывести нас к месту, где содержат захваченных пленников.

Казалось, что прошла целая вечность, с того момента, как меня уволокли с дороги в лес. На самом деле, солнце совсем недавно стало склоняться в сторону заката. Когда мы вышли из чащи, ещё не было и трёх часов.

Оставшиеся у обочины солдаты вместе с Гаврилычем, на ближайшем пригорке копали... Нетрудно догадаться что. Чуда не произошло — Малышко не выжил.

Пожалуй, не стоит говорить ребятам, что застрелил его тот самый парень, которого мы связанным привели с собой — могут не сдержаться и сразу порвать гадёныша на лоскуты.