Избранные письма - Георгий Адамович

Ваш Г. Адамович

74.

26/VII-1964, Nice

Дорогая София Юльевна!

Как живете? Как Ваше здоровье и скоро ли Вы поедете отдыхать и лечиться? Здесь было нестерпимо жарко. Теперь чуть-чуть лучше, но только «чуть-чуть». Провожал Гингера на пароход в Корсику: он теперь в лагере «нудистов»! Cest tout a fait lui. Буду очень рад, если напишете несколько слов. Поберегите себя, дорогая София Юльевна! Будьте к себе внимательны хотя бы так же, как к другим.

Ваш Адамович

75.

22 авг. 1964, Nice

Дорогая София Юльевна!

Очень был рад получить Ваше письмо – и рад тому, что Вы не в Париже, а в «Ligniere». Надеюсь Вас видеть в конце сентября, забывшей о всяких недомоганиях.

Здесь после нестерпимой жары настала наконец чудесная, почти прохладная погода. Шлю самый сердечный привет, лучшие пожелания. Кланяйтесь, пожалуйста, Бориpсу Юльевичу, если он с Вами.

Ваш Адамович

76.

23 авг. 1964, Nice

Дорогая София Юльевна!

C'est encore moi! Моя «хозяйка» M-me Heyligers чувствует себя очень усталой в очень бы хотела провести недели 2—3 в Ligniere. Она знает это место. Сегодня она пишет в дирекцию: есть ли комната, какие условия? А я пишу по ее просьбе Вам. Если комнат мало, м. б., Ваше заступничество оказало бы действие. Ей хотелось бы поешь теперь же, по получении ответа.

Простите, что надоедаю.

Ваш Г. Адамович

77.

29 авг. 1964, Nice

Спасибо, дорогая София Юльевна, что исполнили мою просьбу. M-me Heyligers тоже просит передать Вам искреннюю благодарность. Она нашла комнату в каком-то другом швейцарском maison de repos и едет туда. Здесь опять Сахара, но в Париже, кажется, еще хуже. Надеюсь, это не будет долго длиться. До свидания, до очередного «графского» завтрака!

Ваш Г. Адамович

78.

10 дек. 1964, Nice

Дорогая София Юльевна!

Шлю сердечный привет из Ниццы, куда добрался благополучно. Погода прекрасная, но «гулять» мне еще трудно, хотя доктор и советовал это. Очень жалею, что не видел Вас перед отъездом. Спасибо за все Ваше внимание, за доброе отношение. Буду очень рад, если напишете несколько слов. Надеюсь, Вы здоровы и бережете себя (на второе, впрочем, не очень надеюсь, зная, что Вы в этом отношении неисправимы!).

Ваш Г. Адамович

79.

14 дек. 1964, Nice

Дорогой шер-ами (как пишет Бахрах), спасибо за карточку. Продолжайте обыгрывать полу-fumier. Я — ничего, «как-то так все». Погода «на ять», а в душе моей темно. Сегодня встретил Мансурова, который в сентябре заболел здесь тем же, что я (приблизительно), и до сих пор ходит аллюром черепахи, и с палкой. Как Ваш простат? С. Ю. очень им (или ей) обеспокоена. Надеюсь на продолжение интеллектуальной переписки.

Ваш Г. А.

80.

18 янв. 1965, Nice

Cher ami!

Как Ваше здоровие? Софочка сообщила мне, что Вы «невыносимы», никого не слушаетесь, никаких лекарств не принимаете и ходите на морозе в своей размахайке, возбуждая ужас в прохожих. «Клим, опомнись!» (это из «Клима Самгина», г-на Горького). Я возмущен не меньше Софи. Что же это в самом деле! Прошу ответить. Но не на av. de la Victoire (впрочем, я думаю, что вы эту Victoire выдумали, дабы оправдать свое нерадение).

Ваш Г. А.

81.

15 марта 1965, Paris

Дорогой Александр Васильевич!

Comment allez vous? Я Вам не пишу – и Вы мне не пишете, хотя Madame du Chick хвастается, что получает от Вас письма – «и очень длинные» — чуть ли не каждый день! Знаю я о Вас от нее и немножко от Софочки, коя, находясь в Cannes, все же имеет о Вас сведения.

Если Кодрянские меня к Вам свезут, то я позволю себе Вас навестить, с конфетами для инфирмиерок. Но не знаю, свезут ли. Они, кажется, сами у Вас еще не были. Еще мне звонил Котлярчик, больной и жаждущий «встретиться» не знаю для чего. Будто бы так, для разговора. Но о чем может с ним быть разговор? Я постараюсь уклониться. Так как я человек ученый и в медицине сведущий, то прошу Вас точно и дельно, без фиоритур, мне написать: что у Вас нашли в результате бесчисленных анализов? Какие именно делали анализы? Что у Вас задето, легкие или les voies urinaires? (О последнем я думаю в связи с Софочкиными намеками на простат.) Есть ли до сих пор жар? Какой пульс, и не только пульс, но и tension?

О себе писать не желаю. Я до сих пор полуразвалина и не знаю, лучше ли это, чем быть полу-fumier. Пожалуй, хуже.

До свидания. Шлю приветы и пожелания. Если паче чаяния Вам писать трудно, то не пишите. Я человек, привыкший к равнодушию и безразличию.

Ваш Г. А.

82.

10/IV-1965

Cher ami Александр Самсонович, при сем 500 fr., Вами усиленно требуемые. Се­годня в «Р. Мысли» объявление о подписке на Вашу книгу. Но если кто пошлет mandat, то деньги вернутся обратно. Название меня удивило. Это мне бы назвать «Сердце», поскольку я из-за него претерпел неприятности и больницу. Очень рад, что Вы чувствуете себя хорошо. Я — вроде того, как Пушкин ответил Хлестакову. Сейчас разозлился,— что мне вредно — прочтя в «Мостах» у болвана Чижевского, что «Ангел» (т. е. «по небу полуночи») — «довольно слабое стихотворение». Оно — стихотворение детское, но стоющее 1000 взрослых. Котлярчик исчез и молчит. Или у него кишки не в порядке, или он обижен за недостаток внимания. Простите, что пишу ерунду. Кроме ерунды, нет ничего. Софочка ожидается на ближайшей неделе. «Мишка» собирается послать Вам свой взнос. Желаю всякого благополучия и окончательного торжества над немощами.

Ваш Г. Адамович

83.

28 дек. 1971, New York

Дорогая София Юльевна!

Шлю Вам к Новому Году самые искренние и дружеские пожелания здоровья и благополучия. Надеюсь скоро Вас видеть, так как собираюсь быть дома в Париже числа 4-го или 5-го, не позже. Я и так уж засиделся в Нью-Йорке.

Ваш всегда Г. Адамович

P. S. Вчера был в Опере на «Мейстерзин­герах» и получил большое удовольствие по моей любви к Вагнеру. Мне прислал два билета Борис Юльевич, с которым мы о Вагнере говорили. Я тронут его вниманием и любезностью.

84.

31 янв. 1972, Nice

Дорогая София Юльевна!

Сегодня утром я прочел в «Figaro» о смерти Б. К. Зайцева. Еще в субботу, т. е. третьего дня, я получил из Мюнхена, от Виктора Франка, телеграмму с просьбой прислать некролог о нем, «Le plus vite possible». Но так как они меня просили прислать некролог о Газданове, когда тот был жив и даже как будто поправлялся, то я не был уверен, что Б. К. действительно скончался. Ведь я у него был несколько дней тому назад, долго с ним разговаривал и казался он совсем бодрым! Я допускал, что он внезапно заболел, а мюнхенскому радио некролог нужен «на всякий случай». Оказалось, нет, весть была правдивой и печальной. «Все мы под Богом ходим». Отчасти у меня все-таки отрадное чувство: ведь я у Б. К. бывал крайне редко, а тут видел его за несколько дней до его смерти, будто кто-то подтолкнул меня позвонить им и условиться о посещении.