Избранные письма - Георгий Адамович

Здесь на редкость жаркое лето. Даю себе слово не приезжать сюда впредь раньше конца августа. Толпы туристов, духота и все прочее в этом роде; вот я и недоумеваю, что мне здесь делать?

Шлю наилучшие пожелания, самые искренние.

Ваш Г. Адамович

65.

1963, Munchen

Дорогая София Юльевна!

Шлю привет и поклон из Мюнхена, серого, холодного и мокрого. Не знаю, бывали ли Вы здесь. Город, по-моему, довольно унылый, без той легкости, которая есть даже в самых убогих французских городах. Но «люди живут и в Сибири», по Некрасову, а здесь все-таки не Сибирь. Если напишете, буду очень рад и благодарен. Как дела в Париже — «нашем» Париже, конечно? От души желаю Вам всяческого благополучия, всего, что можно.

Ваш Г. Адамович

Не знаю еще своего постоянного адреса. Пока живу в отеле, но жду квартиры.

66.

22 мая 1963, Munchen

Cher ami господин Гингер!

Шлю нижайший поклон из Мюнхена прилагаю палочку от здешнего мороженого. Их, по-моему, можно использовать, чтобы указывать игрокам – «фюмье» место за покером.

A part cela ничего. Работа средняя, все очень милы, но я предпочел бы быть в Париже. Бахрах и Лида Ч. на месте и по мере сил меня развлекают.

La main и всякие чувства. Адрес мой на обороте.

Затем «всего»!

Ваш Г. А.

Если соблаговолите написать, не пишите глупостей по-русски и сообщите адрес Котляра, т. к. это обидчивое полу-фюмье просило «прислать весточку».

67.

13 июня 1963, Munchen

Дорогая Софья Юльевна!

Как живете? Как себя чувствуете? Я в мюнхенском своем одиночестве (хотя и шумном, но все-таки одиночестве, и даже тем более одиночестве!) вспоминаю парижских друзей — и, значит, вспоминаю Вас. Не думайте, что это только слова. На склоне лет человек, очевидно, становится чувствительнее, чем был, а главное — проницательнее и лучше разбирается в жизни и людях. Passons, не буду Вас занимать философией!

Здесь промелькнул Водов, впрочем, он и сейчас еще здесь. «Мосты» неожиданно спасены от смерти Чинновым, будто бы доставшим деньги в Америке. Но это еще не совсем верно, могут быть и разочарования. Водов мне сообщил ужасную новость: Люб. Ал. Полонская (сестра Алданова, знаете ли Вы ее?), по словам Зайцева внезапно ослепла. Я с ней был в дружески отношениях. Если Вы что-нибудь об этом слышали, будьте добры, сообщите мне. Я не хочу Полонским писать, пока не знаю ничего точно.

Как прошел вечер Маковского и какие «прогнозы» к вечеру Терапиано? Бедную Одоевцеву обокрали! «Le monde» est essentiellement cruel», как утверждает Сартр. На 99% он прав, но, к счастью только на 99.

Шлю Вам, дорогая Софья Юльевна «лучшие чувства», по формуле того же Зайцева, правда лучшие,— и от души желаю всяческого благополучия.

Ваш Г. Адамович

68.

4 июля 1963, Munchen

Дорогая София Юльевна!

Спасибо за письмо. Я не уверен, моя заметка об Анне Мор. придется по душе ее дочери. Но мне трудно было написать иначе, т. е. о том, чего не было. В газете ее глупо поместили, среди «ушедших» – будто «ушла» она только на днях.

Мой Мюнхен touche a sa fin. Думаю быть в Париже между 15 и 20 июля. Мне здесь мало что нравится, т. что уеду я без сожалений и вздохов. «Мосты» будто бы воскресают, но едва ли надолго.

Надеюсь позавтракать с Вами около 20-го («я Вас завтракаю») и буду очень рад поговорить с Вами, как водится, обо всем и ни о чем. До свидания, дорогая София Юльевна.

Ваш Г. А.

69.

21 авг. 1963, Nice

Cher ami monsieur Ginger!

Если Вы в потоке беспомощных пошлостей, носящих название «Страдание старого Вертера», обнаружили 4 неплохих строки, то это признак, что у Вас мало терпения. Я стал читать этот опус в кровати, на ночь, и разозлился на­столько, что утратил сон. Даже такое г…о, как Анненский, лучше, и даже Адамович лучше.

A part cela, ничего. Желаю здравствовать на острове. 17-й больше не выходит, но 29-й блещет и отличается. Я вращаюсь в кругу знаменитостей, вроде Терешковича и Леонида Лифарчика.

Ваш Г. А.

70.

23 авг. 1963, Nice

Дорогая София Юльевна!

Я удивился, получив Ваше письмо из Швейцарии, т. к. думал, что Вы возвращаетесь в Париж. Желаю хорошо отдохнуть в этой санатории, набраться сил на зиму и на обычные Ваши парижские хлопоты. Здесь установилась прекрасная погода, жары и «след простыл». К Кларе Юльевне я непременно поеду — если это хоть сколько-нибудь может ей быть приятно. Получил книгу Дукельского (Vernon Duke): по– моему, развязные пошлости, но Гингер, кажется, другого мнения. По-моему, лучше уж писать, как покойная Яссен или как Зоя Симонова, чем с этим фальшивым блеском. До свидания. Шлю привет, поклон, лучшие пожелания. Очень был рад видеть Вас в здешних краях.

Ваш Г. Адамович

71.

28/ I-1964, Nice

Cher ami monsieur Ginger,

вспоминаю Вас под синим небом Ниццы, хотя ни 17-й, ни 29-й не выходят. Шлю поклон и привет. «Всего!»

Ваш Г. А.

72.

19/IV-1964, Munchen

Дорогая София Юльевна!

Шлю низкий поклон и сердечный привет из Мюнхена. Погода лучше, чем в Италии или на Ривьере, mais cа ne durera pas. Вчера был на междусобойчике у Галины Кузнецовой и вспоминали Вас. Она очень мила, т. е. естественно мила, без подделки. О Зурове говорит с какой-то опаской и тревогой. Как Вы живете? Надеюсь, Вас не очень угнетают просьбами, устройствами, заступничеством и прочим в том же роде. Иначе я в самом деле учрежу (учрежду?— вдруг нашло затмение) «охраны С. Ю. П.» с Лифарем председателем.

До свидания, буду очень рад, если напишете.

Ваш Г. Адамович

Я живу пока в отеле, м. б., получу квартиру. Писать лучше: Radio Liberty. Russian Desk. Lilienthalstrasse 2, Munchen 19

73.

23 мая1964, Munchen

Дорогая София Юльевна!

Спасибо за письмо. Конечно, Бабенко дать мой адрес можно. Я это имя знаю, но не помню от кого. У меня к Вам просьба, тоже об адресе: адрес Трубецкого. Я ему ответил на письмо, полученное очень давно, а письмо мое мне вернули (я адресовал на Oppelner St. 210/3— очевидно, ошибочно). С удовольствием и удивлением от неожиданности читал книгу Мамченко: много совсем хорошего, такого, какого прежде у него не было. Он вырос и окреп. Вы не напрасно трудились над этой книгой: она стоит того. Гингер отзывался скорей пренебрежительно, т. е., мол, больше хороших чувств, чем хороших стихов! — и я с ним, по старой памяти о Мамченко, соглашался. Но он не прав и, думаю, книжки не читал. До свидания, дорогая София Юльевна. Примите мое соболезнование и сочувствие в связи с вечером Терапиано. Грустно то, что даже спасибо сердечного не скажет русский народ.