Бомбы и бумеранги (сборник) - Александр Золотько

Домой Молли летела. Слабость из ног ушла, словно… словно по волшебству.

Фанни, конечно, заохала и заахала. Из гостиной появилась мама, выразила некоторое беспокойство. Впрочем, у Молли не было температуры и вроде как ничего не болело.

– А, ну, понятно, – переглянулись мама с Фанни. – Идите ложитесь, Молли. Уроки сделаете после, если будете хорошо себя чувствовать.

К вечеру Молли совсем пришла в себя. Она должна, обязательно должна повидать Билли. Он небось уже второй день ждет ее на остатках старой эстакады; она была местом их с Сэмом, теперь, похоже, будет ее и Билли…

…Из дома она смогла выбраться только послезавтра. Ничего сверхъестественного с ней за это время не случилось, и Молли слегка воспряла духом. Она осторожно повыспрашивала у папы, что может случиться с теми, кого «отправили на юг» из-за магии, найденной у кого-то из их семей, а когда доктор Блэкуотер выразительно поднял бровь, торопливо рассказала об исчезнувшей Дженни Фитцпатрик.

– Ничего плохого, конечно же, – пожал плечами папа и тотчас принялся немилосердно тереть свой многолинзовый монокль. – Конечно, у кого нашли магию, тому не позавидуешь – их держат взаперти, в особых камерах… пока магия не достигнет… э-э-э…

– Джон Каспер Блэкуотер! – возмутилась мама. – Зачем вы ведете с Молли столь неподобающие разговоры?!

Папа немедля смутился и более не продолжал.

С Билли они встретились, когда на Норд-Йорк опять навалилась метель. Зима выдалась куда холоднее и многоснежнее обычного. Билли замотал лицо шарфом, то и дело заходясь в кашле.

– Они забрали Сэмми, всю семью. И отца его тоже, представляешь? Привезли под конвоем.

– Так, а у кого нашли магию-то?

Билли только махнул рукой и поспешно спрятал мерзнущие ладони обратно в рукава худого пальто.

– У двоих сразу, представляешь? У мамаши Сэммиума и у его младшего брата.

– Погоди, у Джорджа, что ли?

Билли покачал головой.

– Не смог узнать. Но у кого-то из младших, да. И всех забрали.

– А как узнали-то? – не отставала Молли. – В школе?

– У мамки-то его – на фабрике. Внезапная проверка. Приехало две команды с этими, как их, ну, которые на треногах. Людей просвечивают. Говорят, тогда магия видна становится. А потом, я узнал, и домой пришли, и давай всю ребятню просвечивать тоже. Ну и… братца зацепили.

– Это ж жуть какая-то, да, Билли? Живешь, никого не трогаешь, а потом ррраз, и говорят, что нашли у тебя магию. И… и все.

– Это как чума красная, – авторитетно заявил Билли, шмыгая носом и безо всяких церемоний утирая сопли рукавом. – Тоже вот живешь так, а потом ррраз! Сосед, старый Митч, рассказывал – в семьдесят шестом, в Петуарии, народ болел – то ж самое. Сегодня здоров, а завтра кровью харкаешь, а послезавтра и вовсе помираешь. Так что, мисс Молли, еще что-нибудь для тебя узнать?

– Нет пока, – вздохнула Молли. – Как мама-то у тебя, работу нашла?

– На биржу ходила, – скривился Билли. – Говорят, «мы вам сообщим». Завтра к старым докам пойдет, там поденную работу найти можно. И я вместе с ней, если ты, мисс, мне ничего не подкинешь. Ты подумай, точно никого поколотить не требуется?

Молли грустно покачала головой.

Никому уже не помочь. Ни робкой, молчаливой Дженни, ни верному другу Сэму. Остается только дрожать, вспоминая яркие пугающие видения – и с «Геркулесом», и с монитором.

И тогда, на последней проверке – теперь вспоминала она – старший из департаментских… как-то нехорошо он на нее смотрел. Или это уже, что называется, у страха глаза велики?

Мало-помалу приближалось Рождество. Молли старалась в школе – скоро дадут полугодовые табели, а мама не признает никаких оценок, кроме «AAE»[4], выведенных почерком миссис Линдгроув.

Билли крутился поблизости, но таким другом, как Сэм, все-таки не стал. «Геркулес» и «релокация» семьи Сэмми их сблизили, но не до тесной дружбы.

На развалины старой эстакады Молли больше почти не ходила. Только когда тоска становилась совсем уж черной.

Билли словно чувствовал, возникал из вечерних сумерек, садился рядом. Они молчали. Иногда мальчишка осведомлялся, нет ли у мисс Молли какой-нибудь работы. Молли становилось стыдно – она предложила как-то Билли несколько шиллингов «просто так», однако он отказался.

– Не, мисс Молли. Я так не привык. Мы с мамкой отродясь не побирались. Ничего, справимся.

…В тот вечер Молли уныло шагала домой. На остатках эстакады она просидела почти полчаса, но Билли не появился.

Снега валили с самого начала декабря. Улицы Норд-Йорка было некому расчищать, машины не справлялись.

И тогда Молли и увидела вновь тех самых Rooskies.

Трое. В ярких оранжевых жилетах поверх рубах – знаменитые touloupes куда-то исчезли – они грузили снег в кузов локомобиля.

Трое. Двое немолодых бородачей и… и тот самый мальчишка, которого она, Молли, впервые увидела возле «ворот № 14».

Работали все они легко, словно и не приходилось им ворочать пласты слежавшегося снега, перемешанного с угольной гарью. Наблюдал за ними один-единственный констебль, и притом непохоже было, что он особенно опасается побега его подконвойных.

Молли пригляделась – нет, ни цепей, ни каторжных ядер, ничего. Rooskies были свободны… ну, почти свободны.

Отчего-то это… разочаровывало. Варвары в книгах были дремучи, яростны, неукротимы и предпочитали смерть плену – ну, разумеется, до того, как главный герой – джентльмен Королевства или же леди – не объясняли ему его заблуждения.

Rooskies, загадочные обитатели северных стран, областей за Карн Дредом, которые королевским картографам так и не удалось нанести на чертежи, не должны были покорно грузить снег! Вот просто не могли, и все.

И уж в особенности не должен был старательно трудиться под присмотром одного-единственного констебля мальчишка с соломенными волосами и жестким, волчьим прищуром серо-стальных глаз.

Не волк он уже тогда, а… а…

Молли замедлила шаг. И вдруг поняла, что Rooski видит ее. И не просто видит, а знает, кто она, что узнает ее. Причем узнает, даже не повернувшись, не взглянув на юную мисс Блэкуотер.

Справа и слева по Плэзент-стрит горели газовые фонари, светились витрины приличных – здесь других не водилось – магазинов. Торопливо шагали леди и джентльмены, медленно проезжали тяжелые локомобили, невдалеке свистел, готовясь отправиться от остановки, местный паровичок. Линия пересекала Плэзент-стрит, помилуйте, разумеется, мама Молли никогда б не согласилась жить «с этими ужасными свистками и гудками под самыми окнами».

Тихо и мирно все. Стоит, позевывая, еще один констебль, глядит на карманные часы, верно, кончается смена.