Влюбленные антиподы (СИ) - Горышина Ольга

— А я все равно первый!

Кузьма подрезал меня и затормозил у железной скамейки, примостившейся под раскидистым деревом.

— Давай кидай сюда всю одежду и с разбегу в воду!

Я замерла, глядя на пляж в мелкой белой гальке. Полоса метров в сто, не больше. Какой-то мужик затаскивал в кусты последний сложенный шезлонг. А так больше никого. Ни на пляже, ни в воде. Залив казался озером, заключённым в кольцо темных гор. Уже зажгли фонари, и те отражались в воде, точно елочная гирлянда…

— Даш, чего ты ждешь?!

Я обернулась к ресторану, у которого стояла скамейка, и замерла. Свет фонаря отражался от гладкой груди Кузьмы, а ниже я не смотрела, судорожно стягивая с себя футболку. А лучше бы вообще смотрела на себя, тогда бы Кузьме не пришлось поправлять на мне съехавший лифчик. Теперь я смотрела ему в глаза. Кузьма нервно откинул со лба чёлку теми самыми пальцами, которыми только что касался моей голой груди.

— Извини, — пробормотал он и отвернулся к заливу. — Можешь не спешить.

А куда теперь спешить… Я чувствовала, как горят уши, да и все остальное тело. Какая же у них жара летом!

— Я готова, — проговорила я, точно приглашала его взглянуть на себя одетую хотя бы в купальник.

Но Кузьма не обернулся, а прямо двинулся к воде, и я с облегчением выдохнула. Поскорей бы этот чертов отпуск закончился!

Глава 16 "Купание"

Кузьма зашёл в воду не совсем с разбегу, и через секунду, доковыляв по колким камушкам до воды, я поняла причину промедления. Среди мелкой каменной крошки, устилавшей дно, попадались довольно большие камни, идти по которым оказалось делом не слишком приятным.

— Дашка, забирай в сторону! — крикнул Кузьма издалека. — Тут водоросли!

Хрен редьки не слаще — а вот вода на удивление оказалась тёплой. Ну не такой, конечно, чтобы броситься в омут с головой, но была всяко теплее озерной.

Я ушла в сторону, все еще оставаясь в воде по колено. Кузьма отвернулся и поднырнул под волну. Нет, вру… Волн не было, как и ощущения моря. Я стояла по колено в этом озере и не шла дальше: смотрела, как Кузьма, отряхнув с волос брызги, поплыл дальше, как заправский пловец. Потом сделала еще шаг. Вода совсем перестала казаться холодной и уже коснулась купальника. Быстрее, пока Кузьма не обернулся, мне нужно наконец начать плыть. Прошлым летом я всего только пару раз была на озере и всякий раз мне казалось, что я разучилась плавать.

Нет, я плыла, только не сообразила закрыть рот и хватанула воды —

жутко солёной. И снова порадовалась, что Кузьма поплыл до буйков и не видит, как я отплевываюсь. Более того, мне жутко хотелось вытащить изо рта язык и потрясти им в воздухом, чтобы избавиться наконец от солёного налёта. Это как солонку лизнуть, честное слово! Как только Кузьма ныряет! Да и заплывает так далеко.

Я не проплыла еще и трети его дистанции, как почувствовала, что сдыхаю. Попыталась нащупать ногой дно и не смогла. Развернулась и решила поплыть быстрее. Невидимая волна нагнала меня, и я снова поморщилась от соли. В довершение всего, еще и глаза нещадно защипало. Я потерла их одной рукой и только усилила солёный эффект. Нога до сих пор не доставала до дна. Мне действительно хотелось плакать. До берега рукой подать, а дна все нет и нет. И как так получается, ведь я чуть ли не половину пути прошла ногами.

Через секунду я сообразила, что плыву на одном месте, и ударила по воде ногами, пытаясь вырваться из солёного плена.

— Ну как ты?

Кузьма вынырнул из ниоткуда, и я бессознательно, все еще жмурясь, протянула к нему руки. Самой мне было б не дотянуться до него — он должен был сам нырнуть в кольцо моих рук, чтобы я повисла на его шее.

— Моргай, так пройдет быстрее, — пробормотал он, прижимая меня одной рукой к своей груди.

Я почти ткнулась в него носом — в воде разницы в росте не было совсем. Я перестала моргать. На миг, а потом снова зажмурилась, до слез. И перестала дышать. Да и вообще двигаться, а Кузьма наоборот оттолкнулся от воды и рванул вместе со мной то ли назад, то ли в сторону, то ли вперед — не поймешь!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Теперь можешь встать.

И он отпустил меня, но не отступил. Я все еще не могла прийти в себя. Нет, не от испуга — он слишком быстро подплыл ко мне, не дав времени испугаться, а от того, как крепко я держалась за его шею. И как не хотела, чтобы он меня отпускал. Да что же это такое…

— Спасибо! — сказала я единственное, что пришло на ум, а он в ответ просто улыбнулся.

— Хорошо, что здесь залив. В открытом море с волнами мне бы страшно было оставить тебя даже на минуту…

Он смеется надо мной или пытается подбодрить? Два в одном, кажется. Но в этот раз мне совершенно не сделалось обидно. У меня не получилось рассердиться, как не получилось отвести взгляда от его мокрого лица с прилизанными морем завитушками, спустившимися почти до самых глаз.

— Ладно, боевое крещение ты прошла. Можно и выходить. Или… — Кузьма прищурился еще сильнее. — Может сплаваем вдвоем до буйков?

Я замотала головой:

— Нет, нет, я не поплыву. Я не умею плавать так далеко.

— Разве это далеко? — Кузьма слишком искренне удивился и неожиданно схватил меня за локоть. — Ну давай, попробуй, я же буду рядом…

— Нет… — едва слышно отказалась я от предложенного заплыва.

И еще хотелось сказать: не отпускай мою руку… Но так нельзя было говорить и так нельзя было дольше стоять — просто так, одним во вселенной, посреди пустого, раскрашенного береговыми огнями, залива…

— Тогда пошли жрать…

Вот так, одним грубым словом легко смыть разлившуюся вокруг нас романтику. Хотя о чем я думаю и что делаю… Ну какая у нас может быть романтика! Между нами не пробежала черная кошка, но и белая пушистая не уселась между нами отдыхать…

А моему телу, в особенности моей голове, нужен был отдых. И чем быстрее, тем лучше, чтобы мысли, одна страшнее другой, не сменялись со скоростью света. Никаких звуков я не издавала. Даже вода плескалась вокруг наших мокрых тел бесшумно. Лишь с террасы ресторана доносилась весёлая музыка, очень напоминающая ритмы юности наших родителей.

Я вышла на берег первой, хотя мне и не хотелось, чтобы Кузьма шел следом и рассматривал меня со спины. Мне вообще не хотелось, чтобы он на меня смотрел и сравнивал со своими девушками, которым, если верить Таське — а чего той врать! — я в подметки не годилась. И вот я уже сверкала пятками, а Кузьма до сих пор оставался в воде, а потом вдруг резво подскочил ко мне и раскрыл ладонь, на которой лежали три крохотных ракушки, витых и без единого скола.

— Из таких делают бусы, — выдал он с дурацкой улыбкой. — Если залив завтра будет ко мне так же благосклонен, как и сегодня, то я насобираю тебе на целую нитку…

— Зачем? — зачем-то спросила я.

— Потому что это прикольно, вот почему! — выдал Кузьма вдруг достаточно грубо. — Потому что никто до меня не нырял для тебя за ракушками, а ты тут нос воротишь!

Мне вдруг сделалось неловко. Вот могла же промолчать, могла!

— У тебя карманы в юбке есть?

Я отрицательно мотнула головой.

— Вот так всегда!

Мы дошли до скамейки, и вытаскивая для меня полотенце из-под груды нашей одежды, Кузьма чуть не сбросил наземь айфон.

— Ты оставил его здесь?! — чуть ли не взвизгнула я от удивления.

— Нет, я должен был с ним плавать! — усмехнулся он, накидывая мне на голову красное полотенце.

Лучше бы оставил его себе. Подошло бы под шорты! Красные! В карман которых он спрятал собранные для бус ракушки.

— Даш, если постоянно думать, что у тебя что-то сопрут, то ведь обязательно сопрут. Так что просто не покупай вещи, которые тебе жалко потерять…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Он уже откинул синим полотенцем волосы со лба и снова стал выглядеть совсем незнакомо. Да и откуда мне его знать… Хотя да, я теперь знаю, что телефоном он не дорожит — купит новый. Что его любимый цвет красный — и шорты, и плавки говорят за себя. Да, он еще терпеть не может машины марки Мерседес-Бенц. И… об остальном я узнаю в ближайшее время. Пренепременно узнаю!