Игра над бездной - Вилис Лацис

Так прожил он два дня. Потом брат запряг лошадь и отвез его к морю, где он должен был дождаться парохода.

— Ты ведь до осени еще приедешь? — спросила мать, когда прощались.

— Думаю, да. Возможно, через месяц, Тогда уж поживу у вас подольше.

Каждого он одарил подарком, и каждый чем-то отдарил его на прощанье. Объемистый чемодан на обратном пути легче не стал. Разве мог знать Илмар, откуда взялась эта щемящая тревога на душе, когда подвода свернула в лес и ельник скрыл поля Крисонов? И почему он долго не уходил с палубы маленького пароходика, глядя на берег, устье реки и вершины сосен за дюнами?

Все это он видел в последний раз.

Вернувшись в Ригу, Илмар стал обдумывать, как отыскать таинственную подругу Вийупа. Знай он ее фамилию, все было бы куда как просто — сходить в городской адресный стол и сделать запрос. Но ему была известна лишь первая буква, так что этот путь пока начисто отпадал. Как расшифровать, как выманить у большого города имя этой женщины?

Были еще два пути, которые, возможно, приблизили бы его к тайне. Илмар мог напечатать в рижских газетах провоцирующее объявление. Например:

«Ирена З.

Срочно требуется вручить вам подарок — память о дорогом друге. Адрес утерян. Пришлите на оферт и т. д.»

Возможно, она отозвалась бы, в особенности, если совесть ее чиста и не надо бояться напоминаний о дорогих друзьях. А если наоборот? Разве она сразу не почувствует подвох и не приготовится к борьбе? Нет, этот способ можно применить лишь в последнюю очередь, когда ничего другого не останется, — дичь не должна почуять, что ее ищут.

У Илмара оставался еще один путь: сходить к фотографу, изготовившему портрет Ирены, и выведать фамилию заказчицы. Если удастся, то пойти в адресный стол и выяснить все остальное. И если эта особа в конце концов будет разыскана, то самое правильное — не сразу завести знакомство и тем самым выдать себя, а последить за ней некоторое время и увидеть то, что скрыто от явного наблюдателя.

Но ход с фотографом не так-то прост. Необходимо придумать правдоподобный повод, якобы заставивший Илмара придти к нему, в противном случае у этого человека может возникнуть подозрение и он откажется помочь. Повод Илмар придумал, и на следующий день явился к открытию ателье. С самим именитым мастером поговорить не посчастливилось. В небольшой приемной молоденькая служащая сразу поинтересовалась, что желает ранний посетитель.

— Вы увеличиваете портреты? — спросил Илмар.

— Да, сударь. До любого формата.

— Как скоро вы сможете исполнить такой заказ?

— Приблизительно за неделю.

— А в особых случаях, если требуется срочно?

— А когда бы вы хотели?

— Самое позднее через два дня. Понимаете ли, барышня, я моряк, и через два дня мое судно уходит в плаванье, а я хотел бы сделать одному человеку небольшой подарок — увеличенный портрет. За быстроту я согласен приплатить.

— Присядьте, пожалуйста, — любезно предложила девушка. — Мне надо переговорить с мастером.

Она удалилась в соседнее помещение. Илмар сел и стал перелистывать фотоальбомы. Через несколько минут служащая вернулась в контору.

— К сожалению, не получается, — сказала она. — Мы не могли бы позднее сами переслать портрет по адресу тому лицу, кому вы желаете сделать подарок?

— Задача довольно сложная… — с озабоченным видом Илмар стал размышлять над ее предложением. — Я не знаю точного адреса. Я собирался вручить при встрече. — Он снова задумался. — Однако раз нельзя иначе… но ведь я вас очень обременю.

— Что вы, нисколько! Такие случаи у нас не редкость.

— Хорошо, барышня. Разумеется, я оплачу все расходы. А рамки для фотографий вы тоже делаете?

— Сами — нет, не делаем. Но мы можем заказать. Вам надо только выбрать багет.

Илмар достал портрет Ирены З. и вручил служащей.

— Полдюжины я хотел бы заказать такого же размера. Я расплачусь сразу, а потом мне перешлют. Так ведь можно?

— Если только сохранился негатив. — Она посмотрела на дату, проставленную на штампе фирмы, и поспешила добавить: — Снимок прошлогодний. Я думаю, найдется. Одну минуточку, я посмотрю в фотоархиве.

«Все идет как по нотам…» — подумалось Илмару, пока он наблюдал, как служащая ищет в альбомах схожее с портретом лицо. Еще немного терпения, и фамилия Ирены станет ему известна.

Да, номер негатива она разыскала. Но когда раскрыла книгу регистрации, то выяснилось, что портрет заказал и оплатил некий господин К. Черепов. И это было все, что удалось разузнать. Дабы отступить с честью, Илмар тем не менее заказал увеличенный портрет Ирены, изящную раму для него и поручил выдать господину, который явится через неделю. Илмар расплатился, получил квитанцию и быстро ушел, потому что ему казалось, что даже равнодушная служащая в конторе должна была заметить, как он разочарован. Весь день он слонялся по улицам, сидел в парках и смотрел на прохожих, несколько часов проторчал на вокзале, а вечером сидел в кафе и поверх газеты разглядывал публику. Тысячи лиц в тот день прошли мимо него, на следующий день тысячи других, некоторые он видел по второму и третьему разу, но того, единственного, среди них не было. Быть может, не стоило ждать — она могла находиться в другом городе, в Берлине, Москве, Париже, — а может, ему просто не везло, и разыскиваемая шла где-то рядом своим путем-дорогой, неведомая, не предчувствуемая. Можно проходить вот так всю свою жизнь, не встретив кого надо.

«А что если и впрямь дать объявление в газете?»

Эта мысль вновь пришла ему в голову в день рождения Анды, праздник в семействе Балтыней. Илмар запаковал подарки, купил цветы и поехал на взморье.

Посреди стола стоял торт. Горела двадцать одна свеча — ровно столько, сколько лет было Анде. В вазах благоухало множество цветов, но еще сильней благоухали многочисленные яства. Сытный дух мясного жаркого смешивался с пряными ароматами кардамона и перца, через открытые окна в комнаты плыл соленый морской воздух. Поначалу за столом разговаривали мало, а больше ели. Позднее больше говорили, но меньше ели. От выпитого вина на всех снизошло благодушие. Алберт Балтынь научился смешивать замечательный коктейль, и поскольку эту бурду сегодня впервые выставили на суд общества, то было единодушно решено присвоить ей имя виновницы торжества. Коктейль а ля Анда был одним из лучших подарков ко дню рождения, хотя самой Анде от него радости было меньше, нежели ее гостям, — в те времена считалось неприличным для молодых девушек употреблять крепкие напитки.

Гостей было не много, только ближайшие родственники, кое-кто из Андиных подруг, несколько товарищей Алберта и Илмар. За столом он сидел между теткой Анды — дородной добродушной дамой, чрезвычайно интересовавшейся канарейками, и маленькой, тихой госпожой Жигур (ее муж был директором Балтыневой лесопилки) — общество чрезвычайно интересное. Две трети гостей Илмар видел сегодня впервые. Алберт представил Илмара как своего друга. Любопытным дамам постарше госпожа Балтынь поясняла, что Илмар их дальний родственник, и он, услышав подобное разъяснение, решил, что это хорошо. Какой смысл выкладывать посторонним людям суть его взаимоотношений с этим семейством? А когда за столом ему досталось место, столь удаленное от Анды, и пришлось довольствоваться ее редкой, мимолетной улыбкой, он старался убедить себя, что и это тоже хорошо, потому что теперь он был огражден от излишнего внимания и многих любопытных взглядов. Для Анды так тоже было лучше. Друг друга они понимали без слов, это был настоящий язык влюбленных. Любил ли он Анду? Да. А любила ли его Анда? По-видимому, да.

Застольем и завершилась официальная часть торжества. Произнесены речи, провозглашены тосты во здравие, любящий отец облобызал свое дорогое чадо, и по щекам матери скатились две счастливые слезы. Можно было переходить к следующей части. Гости старшего поколения на веранде задымили сигарами, а те, кому радость доставляли танцы, собрались в самой большой комнате дачи, и Алберт Балтынь завел граммофон. Первый танец — это был вальс — Анда танцевала с приятелем Алберта, студентом. Илмар пригласил миниатюрную госпожу Жигур. И это было хорошо. Следующий танец Анда танцевала с двоюродным братом, а приглашение Илмара доставило удовольствие дородной тетушке Анды, чем и снискал он славу благовоспитанного молодого человека. И это тоже было хорошо. А затем он счел, что настало время проявить внимание к Анде, но из этого ничего не получилось, потому что в точности такой же замысел вынашивал Алберт Балтынь, — когда Илмар встал, чтобы направиться к Анде, брат уже выводил ее на середину комнаты. Илмар видел, что Анда тихо говорит ему о чем-то, тот улыбается, кивает, как бы подбадривая ее, и начинает танцевать.

«Анда изумительна…» — подумал Илмар и поклонился девушке, сидевшей к нему ближе других. Потом во время танца он увидел, что это та самая стройная брюнетка, пролившая себе на платье соус. Танцевала она неуверенно и всякий раз, допустив ошибку, густо краснела и шептала, несчастная: