Мой ребенок Тигра (СИ) - Мэйз Евгения

— Как ты?

Подружка Светка, во дворе которой Оля нашла свое сокровище объявилась, как никогда не вовремя, когда та высвобождала Макара из салона авто.

– Мы дома, — ответила Оля на осторожные вопросы подружки, уже наученной тем, что раз за разом Ольгу постигали неудачи. — Но сначала прогуляемся по двору, подышим свежим воздухом и примем небольшую солнечную ванну.

Ольга постаралась выкинуть из головы мрачные мысли в том числе, сопутствующие им вопросы: а гуляли ли с этими детьми по-настоящему?

— Дома? — переспросила Светка, а потом вскрикнула, заставив Ольгу на какое-то время оглохнуть на одно ухо. — Олька!!!

Ольге не хотелось возиться с коляской, потому она просто вынула ребенка из конверта и, уложив его на плечо, прошла в парковую зону жилого комплекса.

— Я скоро буду!

— Будем гулять здесь каждый день, — шептала Оля прижатому к плечу малышу, не переставая поглаживать его по спинке, — а ещё обязательно съездим к реке, в парк, конечно же в зоопарк.

Лето с возвращением малыша вновь заиграло своими красками — стал ощущаться теплый ветер, набирающего тепло дня, еще не испарившаяся влага ночного ливня, заметилась сочная листва и даже ярко синее небо над головой.

— Будем бегать и пугать голубей, — говорила она, потираясь о лоб малыша, — хрустеть листвой, лепить куличики и наверное, есть песок.

Насчет последнего Ольга конечно же шутила, но понимала, что есть в жизни каждого ребенка такие моменты, когда мама не сделала ничего не потому, что не хотела, а потому что не знала и не могла.

— Мама уехала за город.

Светка перезвонила Багдасаровой через пару часов и, не переставая извиняться, объяснила, что ей не с кем оставить близнецов. Брать их в гости ей не хотелось.

— Няня приболела. Я совсем-совсем забыла об этом, но ты ведь представляешь, что случится, если они подхватят крики друг дружки?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Ольга понимала, а еще поймала себя на мысли, что начала всерьез озадачиваться тем какой же тихий у нее ребенок. Макар — не кричал и даже не кряхтел, делая такие важные памперсные дела. Тот неполный день, что сын был дома, рассматривая с ее рук улицу и новый дом не были показательными и не говорили ни о чем, но Ольгино сердце сжалось. Она читала о таком — детдомовские дети были тише и послушнее родных.

— А может мы и не будем кричать? — говорила она, усевшись на пятки рядом с распеленованным малышом. — Может мы будем слушать и недоумевать почему же такие громкие все остальные?

Макар рассматривал ее, порывался поднять ноги, отпускал их, трогал себя и хмурил темные бровки.

— Вообще, им бы стоит задуматься, что стоит присмотреться к молчунам, — она провела пальцем по крохотной розовой пятке, тихо рассмеялась тому, что тот отнял ее и подтянул к лицу. — Правда?

Сына ждала теплая ванна, а Ольга медлила, в очередной раз отмечая то, что не может наглядеться на ребенка и считает, что любой ракурс с ним беззастенчиво хорош. Уже сейчас. А что будет через несколько месяцев, когда он доберет вес в домашних условиях?

— Пойдем! Мама выкупает тебя.

Багдасарова заставила себя подняться, замерла на мгновение, осознав, как назвала себя и поспешила в ванну. У них теперь вся жизнь впереди. Она будет смотреть на него каждый день и уже не повторит прежних ошибок.

— Оля? — проговорил Золотарев в ухе, словно только и делал все это время, что ждал удобной минуты.

Складывалось такое впечатление, что кто-то словно подслушал ее и вновь впустил реальный мир со всеми сопутствующими проблемами в ее дом. Сперва позвонил адвокат, который пожелал узнать более чем все.

— Ты не сказала мне об усыновлении, — начал он, впустив в свой голос металла.

— Извини, — откликнулась Ольга с мягкой улыбкой. — В тот момент мной владели совсем другие чувства.

Артем Золотарев выбрал очень удачный момент для звонка. Один из лучших юристов столицы, обладающий не только впечатляющими внешними данными, но и весьма темпераментным нравом как будто бы знал, что она не станет отвечать ему в том же духе в присутствии младенца.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Не беспокойство о том, с чем справится или не справится лучший выпускник юридического факультета МГУ.

— Ты, Багдасарова, не понимаешь!..

— Все верно, — перебила заистерившего юриста Ольга, — не понимаю и не спрашиваю с тебя того же, когда тебе требуется консультация в финансовых делах.

Нервное молчание, сопровождающееся раздраженным выдохом, продолжалось всего несколько секунд. За это время Ольга успела намылить Макару макушку.

— Ты дома?

— Да.

— Скоро буду. Объясню тебе почему я зол, а ты расскажешь мне все, о чем забыла упомянуть.

Ольга только закатила глаза в ответ на это.

— Как будто мы не знаем из-за чего он злится? — говорила она, намыливая ручки и плечики сынишки. — Просто не нашел себе новую подружку.

К слову «подружка» напрашивалось добавочное слово, пошлое, но верно определяющее для чего именно нужна эта девочка, но теперь у Ольги на руках был ребенок. Вести себя как прежде уже было нельзя, даже в таком раннем возрасте.

— Оль! — проговорили в ухе с тщательно демонстрируемым спокойствием. — Так-то я еще не отключился!

Ольга сказала бесшумное «О», продолжая улыбаться заметно расслабившемуся ребенку.

— Это плата за то, что ты подслушивал, — проговорила она со все той же мягкостью, — Тём, повесь, пожалуйста, трубку.

* * *

— Я уж думала ты не приедешь! — проговорила Багдасарова в преступной близости от отверстий динамика. — Дверь будет открыта!

Золотарев не приехал в первый вечер, а Ольга не стала перезванивать и спрашивать: с каких это пор он нарушает данное обещание. Артем не принадлежал к числу тех, кто делает что-то без причины, а она была занята, переживая первые, но с каждым днем все более прибавляющиеся заботы молодой матери. Адвокат перезвонил ей на следующий же день, попросил рассказать все о чем она «забыла» упомянуть в памятный вечер, названивал едва ли не ежедневно, как нарочно выбирая те моменты, когда Ольга была рядом с бодрствующим сыном и кажется наслаждался тем, что она не может ответить в том же духе на его бестактные замечания.

— Никого этому не учат, никого, — шептала она сыну, уже не беспокоясь о том, что малыш уснет голодным, — но ты у меня молодчина.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Уставшая Ольга улыбалась и хмурилась, когда нажимала на кнопку домофона кончиком носа. Разрумяненный Макар, завернутый в толстенное махровое полотенце почти что уснул, третий вечер подряд натворив дел в ванной. Если бы не установленный шезлонг, то Ольге пришлось бы перемывать ребенка заново, целиком, от макушки до пяток, а еще ехать в больницу, ну, потому что к такому ее не подготовили.

— Макааар, — протянула она, заметив немного шальной взгляд сына. — Ты делаешь это нарочно, правда?

Ольга не знала то ли улыбаться, то ли плакать — стоило раскрыть задремавшего, согретого в теплой ванне ребенка, как тот естественно потихоньку, но проснулся. Она успела обтереть Макарку, взлохматить темную шевелюру и даже соорудить уютное гнездышко из махровой ткани, но опоздала с памперсом. Оля повернулась, уже зажав его пальцах, как ощутила влажное тепло в районе груди, да так и осталась стоять на месте, понимая, что не двинется никуда пока сын не закончит свое коварное мужское дело.

Почему мужское? Будь на его месте девчонка, то она бы не смогла бы описать ее в таком положении, а то есть лежа на пеленальном столике.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Что до неподвижности, то Ольке было куда проще постирать домашнюю одежду, чем замыть, высушить или тем паче поменять ковролин в детской.

— Вы, молодой человек, быстро осваиваетесь — проговорила она, берясь за липучки — и учитесь быть наглым.

В коридоре щелкнула дверь, послышались осторожные шаги и даже осторожное постукивание костяшками о дверь.